Антон Корнилов - Урожденный дворянин. Рассвет Страница 26

Так что случилось теперь?

Он попытался пошевелиться – и не смог. Попытался позвать на помощь, но сам не сообразил, получилось ли у него издать какой-либо звук или нет. Один нескончаемый звон в ушах…

Грудь сдавило тоскливо и болезненно, сознание вдруг начало мутиться и темнеть. В первый раз ли. Сколько вообще он так лежит? Какие-то огни кружились над ним. Словно он заблудился в ночном лесу, а его ищут, нащупывая светом фонарей, а он не состоянии двинуться и подать знак.

Муть понемногу отступала, дышать становилось легче. Нет, какой лес… Он в госпитале, в палате, на койке. Вот, кажется, сквозь кружащиеся огни проступают контуры коечной спинки, а за ним – белая стена. Погодите-ка… Почему стена? Его же в этот раз положили у окна? Ну да, было окно… И стена почему-то белая, а не как обычно в хорошо знакомых ему госпитальных палатах, где стены снизу выкрашены казенно-синим цветом, а сверху попросту оштукатурены.

Костя попробовал сфокусировать взгляд, попытался удержать себя в реальности. Но окно не появлялось, и стена не обретала привычного вида. Он снова предпринял попытку сконцентрироваться, взять под контроль собственное тело, двинуть ногой, напрячь спину, подняться… Но внутреннего напряжения надолго не хватило, оно ослабло, как провисшая струна, растаяло.

Тело, такое послушное раньше, уже не подчинялось разуму. Быть может, потому что и разум вышел из повиновения?

Снова стиснуло грудь, и огни ярче вспыхнули перед глазами, застив реальность. И Костя опять услышал прапорщика Ефремова:

– А это вы видели?!

Откуда он, пьяная сволочь, взялся здесь, в Саратовском областном военном госпитале?..

А может, на самом деле и нет никакого Саратовского областного военного госпиталя? Может, вся долгая и богатая событиями послевоенная жизнь ему только привиделась на миг?

Может, Костя все еще лежит там – в кровавой грязи, среди изодранных осколками мешков? И слышит голос несправедиво уцелевшего прапорщика Ефремова:

– А это вы видели?..

– Вы это видели? – растерянно проговорил доктор. Молодой, с прозрачной бородкой, с жидким «хвостиком», лежащим на плече, он напоминал юного священника, только-только обретшего сан. С дурацкой сосредоточенностью он щелкал суставами пальцев, каждым суставом на каждом пальце, не пропуская ни одного. – Лежит… Дышит… Даже, кажется, начинает в себя приходить. А ночью был мертвец. Совершенный мертвец, ясно? Температура и давление ниже критической отметки. Я вам как кандидат медицинских наук говорю – не может человек жить при такой температуре и при таком давлении. А он почему-то жил. А теперь вот показатели улучшаются. И стремительно улучшаются. Не понимаю…

Сомик сглотнул. Зачем-то потрогал отделявшую их от койки Кастета прозрачную стену одноместного инфекционного бокса. На стеклопластике остался отпечаток его пятерни. Доктор рассеянно взглянул на этот отпечаток, но ничего не сказал.

– Каков диагноз Константина Георгиевича? – спросил Олег.

– Вирусная инфекция… – ответил доктор.

– Какая именно инфекция-то? – встрял Женя. – У нее название есть?

– Предполагаю, что есть, – сказал доктор. – Но мы пока не можем… точнее определиться с диагнозом. Видите ли, в чем дело… Константин Георгиевич поступил к нам два дня назад. Первый день – стандартное обследование, которое не показало никаких отклонений. То есть вообще никаких – что, к слову, довольно странно при его-то медицинской истории. На удивление крепкий организм у Константина Георгиевича, просто сверхъестественно крепкий: полностью восстановиться после такой контузии – это, знаете ли… Ну, оставили мы его для кое-каких процедур, так сказать, в профилактических целях. На второй день он и начал посещать процедуры, ни на что не жаловался, был бодр и весел. По результатам вечернего обхода, который, кстати, я и проводил, тоже все было в порядке. Самочувствие Константина Георгиевича резко ухудшилось сегодня ночью, причину ухудшения сразу же определить не удалось. Пациента экстренно перевели в реанимационное отделение, после комплекса реанимационных мероприятий состояние пациента не изменилось. Он, проще говоря, умирал. Но в то же время… не умирал. Хотя непременно должен был. Это… неестественно. Это законам природы противоречит. Вроде как… подбросили камень, извините за такое сравнение, а он взял и завис в воздухе, ни туда ни сюда…

– Как вы определили вирусную инфекцию? – спросил Олег, пристально разглядывая вытянувшегося на койке Кастета.

– Ночью была взята кровь на анализ, сегодня утром из лаборатории сообщили: в крови Константина Георгиевича обнаружен вирус… идентифицировать который нам пока не удалось. Однако… судя по состоянию пациента, я склонен полагать, что… – доктор пожал плечами, – кризис миновал, иммунитет с вирусной интоксикацией справился. Не без помощи препаратов, конечно… Я распорядился перевести пациента в инфекционное отделение, сами понимаете… на случай предотвращения пандемии. В личной карте была пометка – куда звонить в экстренных случаях, вот я и… Константин Георгиевич, насколько я понимаю, человек одинокий, семьи и родственников не имеет… А вы, простите, кем Константину Георгиевичу приходитесь?

– Соратники, – кратко ответил Олег.

Доктор озадаченно моргнул:

– Опять не понимаю…

– А что тут понимать? – пожал плечами Женя Сомик. – Соратники – это есть семья. Ну или родственники, как хотите. Какие-нибудь лекарства ему нужны? Или вообще что-нибудь?..

Доктор, несколько оживившись, оценивающе сверкнул глазом на витязей. Явно какая-то заманчивая мысль мелькнула у него. Но, встретившись взглядом с Трегреем, он почему-то на всякий случай решил от этой мысли отказаться:

– Константин Георгиевич обеспечен всем необходимым. У нас же все-таки областной военный госпиталь, а не какой-нибудь там поселковый фельдшерский пункт…

– Кто посещал Константина Георгиевича накануне ухудшения его состояния? – спросил Олег.

Доктор еще раз внимательно посмотрел на витязей.

– Коллеги вчера навещали, – сказал он, пожав плечами. – Из ЧОПа «Витязь». Тоже, кстати, соратниками отрекомендовались… – вдруг вспомнил он. – Больше, кажется, никто. Ну, насколько я знаю. Странные какие-то у вас вопросы…

– Будьте добры сообщить, кто из ваших сотрудников дежурил в отделении последние два дня, – попросил Трегрей.

– У них камера в коридоре, – заметил Сомик.

– А также позвольте нам ознакомиться с записями с камеры наблюдения, – закончил Олег.

Доктор поднял брови. Он хотел было сказать, что вовсе не обязан удовлетворять подобные просьбы… неизвестно кого. И намеревался уже потребовать документы от этих двоих, но неожиданно ему пришло на ум следующее: непонятные посетители вовсе не удивились тому обстоятельству, что организм интересующего их пациента сумел довольно легко противостоять загадочной заразе, будто знали что-то, что не знал и не мог знать сам доктор… Или что не полагалось ему знать?.. И это непривычное «соратники»… И вообще: откуда такое внимание к простому замначальника частного охранного предприятия? А если он вовсе не простой замначальника частного охранного предприятия? Константин Георгиевич воевал – судя по записям, обычным армейцем-контрактником, но… в бумагах-то можно что угодно записать. Не из тех ли он, Константин Георгиевич, у кого в военном билете стоит самая заурядная специальность, а на деле он тот самый… после чьего вмешательства ситуация в зоне конфликта обычно кардинально меняется в ту или иную сторону? А эти двое – его кураторы? Вот уж с кем, с кем, а со спецслужбами никаких проблем никому иметь не рекомендуется…

Доктор машинально расправил плечи, свел ноги вместе и проговорил:

– Слушаюсь. Сделаем в лучшем виде.

Олег с Женей переглянулись. Сомик усмехнулся, а Трегрей неопределенно качнул головой.

– Надобно проверить сотрудников госпиталя, – сказал Олег Сомику, – просмотреть записи с камер. Да и – узнать: витязи, что приходили вчера, они точно те, за кого себя выдавали? Возьмешься?

– Само собой, – кивнул Сомик.

Трегрей повернулся к доктору.

– Потребуется и ваша помощь.

– Конечно-конечно, – с готовностью согласился тот.

– Надобно соотнести количество следов от инъекций с количеством процедур, которым подвергали Константина Георгиевича.

– Сделаем, – сказал доктор. И вдруг округлил глаза. – Вы что… думаете, что кто-то мог пробраться в госпиталь и злоумышленно заразить нашего… э-э… вашего пациента?..

– Диверсия не исключена, – строго проговорил Сомик (на слове «диверсия» доктор вздрогнул). – А даже вероятна. Но не беспокойтесь – организаторов и исполнителей покушения на Константина Георгиевича мы рано или поздно вычислим.