Павел Корнев - Лед. Чистильщик Страница 26

За окном – хмарь. С неба каплет мелкий дождик. Вечереет.

Вот и очередной рабочий день к концу подошел. Можно до дома валить. Можно, но как-то совсем неохота…

Я взял стоявшую на тумбочке бутылочку, хлебнул минералки и начал разбирать принесенную одежду. В пакете оказались черная футболка без рукавов, толстовка с крылатым черепом на спине и штаны невзрачной зеленовато-серой расцветки – карго или просто рабочие, – просторные, со множеством карманов. Похоже, что под руку попалось, то и притащили.

Ну, хоть так.

Обувшись, я выгреб из верхнего стола тумбочки ключи и документы, без спешки рассовал по карманам всю мелочовку и с рюкзаком в руке отправился на выход.

– Уже все? – не сдержала удивления сидевшая в своем закутке медсестра.

– Так рабочий день кончился, чего болеть-то? – усмехнулся я и вышел на пост охраны. Там постучал костяшками пальцев по бронированному стеклу и спросил у караульного: – Мне постоянный пропуск не выписали, случаем? Леднев фамилия.

– Никак нет.

– Ожидаемо, – вздохнул я и выглянул во двор.

На улице моросил мелкий противный дождик, небо обложило серыми тучами, и надеяться на скорое улучшение погоды не приходилось. Курил бы – достал сигарету, постоял, подымил под козырьком. Но не курю, и сразу в полный рост встал вопрос: как дальше жить?

Вызвонить Виталия, чтобы отвез на квартиру, или найти Шептало и вынести ему мозг на предмет ликвидации колдунов?

Выбор – просто закачаешься!

Наблюдать постную физиономию Виталия или выслушивать сентенции куратора о том, что «сейчас не время»? Да и не будет никаких сентенций, просто пошлет куда подальше, и все дела.

Камеры ставят? Ставят.

Доступ к записям обеспечат? Обеспечат.

А то, что я на колдунов в каком-нибудь другом свертке наткнуться могу, так чьи это проблемы? Ясно и понятно – негра, а вовсе даже не шерифа. У шерифа сейчас иные приоритеты. Ревизия, мать ее…

Виталию тоже звонить не буду. Лучше сам доберусь, хоть развеюсь немного.

Накинув на голову капюшон толстовки, я направился к проходной, и по закону подлости немедленно ливануло, как из ведра. Пришлось юркнуть под навес за воротами, благо ветер дул с другой стороны и брызги сюда не заносило.

Брызги не заносило, а вот бедолаг вроде меня – запросто.

И, наткнувшись там на не по погоде легко одетую Кристину, я на какой-то миг почувствовал самую настоящую неловкость. Не из-за того, что приставал к ней в ресторане – это как раз пустяки, дело житейское, – а из-за того, что на следующий день даже поздороваться не зашел. Вот это уже косяк.

– Привет! – первым нарушил я затянувшееся молчание.

– Привет! – улыбнулась в ответ девушка.

– И как тебе погодка?

– Ничто не предвещало ненастья, – вздохнула Кристина.

– Да нет, вчера штормовое предупреждение передавали, – возразил я, пытаясь смотреть куда угодно, только не на туго обтянутую куцым платьицем грудь. – Слушай, ты ж замерзла совсем, бери мою толстовку.

– Да она не налезет…

– Если не застегивать, налезет.

– Ну ты вообще! – рассмеялась девушка, но толстовку все же взяла. – Спасибо, Александр.

– Не за что, – поежился я, возвращая рюкзак за спину. В одной футболке оказалось как-то очень уж зябко. – Вон уже просвет в облаках.

– Знаешь, я извиниться за Рому хочу, – произнесла вдруг Кристина.

– И тебе рассказали! Нет, ну что за люди?!

– А ты чего хотел? Такое событие! – хихикнула девушка. – Не обижайся на Рому, ладно? Он в последнее время сам не свой. Видно, кто-то из наших случайно трепанул ему про корпоратив, вот он и взбеленился. Это не я, честно-честно.

– Ерунда, – отмахнулся я. – Имел право.

– Имел право?! Вот еще новости! С кем хочу, с тем и танцую! Я не его собственность, между прочим!

– Да просто думал, у вас серьезно все.

– Сложно у нас все, – вздохнула Кристина и высунула из-под навеса открытую ладошку. – Дождь кончился. Идем?

– Идем. Тебе куда?

– Я здесь недалеко квартиру снимаю. Можешь проводить, заодно и толстовку отдам.

– Легко.

Мы дворами зашагали к Карла Маркса, и тут как-то совершенно неожиданно вспомнилось предупреждение Романа:

«Тебя уроют, лысый!»

Нет, разумеется, каждый имеет полное право на подобное предупреждение начхать – как-никак в свободной стране живем, – вот только не исключено, что в итоге кое-кому придется вспомнить о своем праве на бесплатное медицинское обслуживание. А мне, хоть я весь из себя и крутой, схлестнуться с толпой человек в пять-шесть здоровья точно не хватит. Это ведь только конченые романтики один на один разборки устраивают, реальные пацаны всем скопом метелить начинают. Оно мне надо?

Не трус, просто в чем прикол на рожон лезть? Зачем самому себе что-либо доказывать? И так себя как облупленного знаю. А палить из обреза по ухажеру девушки, которую второй раз в жизни видишь, – это явный перебор. Это за гранью добра и зла уже. Да его еще вытащи, попробуй, когда пинают…

И тут, как на грех, у соседнего дома мелькнул огонек раскуриваемой папиросы. Я замедлил шаг – «Тебя уроют, сволочь!» – и зябко поежился.

Сразу вспомнились две на собственной шкуре прочувствованные истины:

а) наивно полагать, будто ты нравишься абсолютно всем;

б) не стоит недооценивать целеустремленность тех, кому ты не нравишься.

Да и вообще слишком самоуверенным быть не стоит. Плавали, знаем…

На втором месяце обучения в Гимназии накатила эйфория. Мысли стали складываться в заклинания, заклинания наполняться силой, а ощущать разлитую в воздухе магию стало столь же естественным, как и дышать во сне. Возникло ощущение, будто раньше жил вполсилы, а теперь одним движением пальца могу своротить горы.

В то время я частенько возвращался на съемную квартиру уже затемно, но ничуть по этому поводу не беспокоился. А чего такого? Район спокойный, народа на улице хватает. Да и кому я нужен? Сразу видно – голодранец и в карманах пустота. С таким связываться никакой выгоды, одни убытки. Да и было чем грабителей при случае приложить; имелось в загашнике небезынтересное заклинание, которое так и чесались руки в деле проверить.

Именно поэтому, когда однажды вечером меня окликнули из переулка, я спокойно остановился, ожидая продолжения. Раньше бы только шаг ускорил, а сейчас – ну чего мне бояться?

– Слышь, ты! Иди сюда, – неожиданно писклявым голосом потребовал незнакомый долговязый парень, переминавшийся с ноги на ногу, будто на шарнирах.

– Чё надо?

– Да не бойся ты! Иди, иди, – махнул тот рукой, – тема есть…

Можно было развернуться и отправиться дальше, но какое-то извращенное представление о собственном достоинстве заставило шагнуть в проулок.

– Чё хотел? – Я сунул руки в карманы и согнул пальцы в немудреную фигуру, пробуждая заранее подготовленные чары. – Ну?

Ответ прозвучал откуда-то сбоку. Матерный и крайне обидный. А прежде чем удалось раскрутить маховик атакующего заклинания, хлесткий удар в висок отбросил к стене.

Что за?..

Дальше все смутно. Падение. Холод снега. Непонятное тормошение. И наконец – боль. Ага, это уже очухался…

То ли меня просто пожалели, то ли череп оказался толще, чем посчитали грабители, но, когда вывалился из переулка, убраться восвояси они еще не успели. Сплюнув заполнившую рот кровь, я зажал шарфом разбитый нос и поплелся за терявшимися в сумерках фигурами.

В полубреду пробежал пару кварталов и лишь тогда осознал, что на мне один только свитер, а кожаной куртки и след простыл.

Сволочи!

Ну да ничего, нападение на гимназиста никому с рук не сойдет! Вот прослежу, сбегаю за подмогой, и слезами суки умоются! Главное только не отстать, не отстать, не отстать…

Ну я и не отставал.

Бежал, шел, крался, а потом свернул за угол и едва не наткнулся на выродков, куривших перед входом в какую-то забегаловку. И вдруг долговязый ножом мою куртку – раз, два, три! Набивка так и полезла!

Что за на фиг? Зачем?!

У меня аж слезы на глазах выступили! Единственная куртка, в чем теперь ходить буду?

А те ржут, суки.

Тут дверь кабака распахнулась, и на улицу вышел молодой парень; я аж от радости чуть не подпрыгнул, когда его лицо разглядел.

Это ведь Олежа Кузнецов, гимназист! Ну сейчас мы им…

Мы?.. Им?..

Олежа преспокойно поручкался с грабителями, по-хозяйски оглядел распоротую куртку и, хохотнув, выкинул ее в сугроб. Одобрительно похлопал долговязого по спине и вернулся в кабак.

Какого черта?!

Откуда Олежа их знает? Почему смеялся? Зачем…

И вдруг до меня дошло.

Так это он их подговорил! – озарением промелькнуло в голове.

Я представил, как прибежал бы за помощью, а на следующий день Кузнецов с шутками и прибаутками перемывал бы мне косточки.

Да все бы просто со смеху попадали! Еще бы – такой лошара…

Но зачем?! Зачем состоявшемуся колдуну травить безызвестного новичка? Кузнецов ведь с самим Мишей Стрельцовым дружбу водит, а тот в фаворе у директора Гимназии. Чем я этой компании не угодил?