Сергей Юрьев - Хрустальная колыбель Страница 26

Хаффиз поспешил назад, чтобы успеть сделать своё дело до возвращения лорда, который отныне, сам того не понимая, должен превратиться в послушное орудие. И Гейра… Прежде чем выпустить её на волю, следует поставить условия, причём такие, что она не смогла бы не выполнить. Оковы с неё не спадут, а будут лишь ослаблены. Надо позаботиться о том, как держать её в узде. Потом она, возможно, выкупит полную свободу, но это недёшево ей обойдётся. Хаффиз-аб-Асса ещё не знает своей истинной цены, так что торг подождёт.

Он поспешил назад и уже не видел, как вонзилась стрела в беззащитную грудь варвара, говорившего с лордом, как вспыхнули три костра, и высокое пламя охватило волхвов, так и не позволивших себе закричать от боли, как рванулись назад к лесу всадники, унося с собой бесчувственного пленника с чудесным кольцом на пальце.

Глава 16

Истинный странник – не тот, чьё богатство – его сума, истинный странник тот, чьё богатство – он сам и всё то, что увидит его зрение и уловит его слух.

Они набросились на него сразу же, как только Ау исчезла. Мгновение назад нимфа сидела рядом, и вот уже клочок тумана впитывается в землю, а сквозь кусты ломятся какие-то люди в тёмно-зелёных рубахах. Наверное, они всё это время были где-то поблизости, не решаясь напасть, пока рядом была она. Она! А может, и не было ничего? Очередной морок. Или всё, что случилось с ним после того далёкого вечера у хижины ведуна, было продолжением бреда, наведённого какой-то вражьей силой? Ничего нельзя было знать наверняка. Но когда-нибудь всё это должно кончиться – либо он встретит того, кому нельзя не поверить, либо смерть в конце концов настигнет его, а оттуда, где живут вольные духи, не отягощённые плотью, и можно прогуливаться по колено в облаках, видно всё. А если и не всё, то больше, чем отсюда, со скрипучей повозки, которая медленно, но верно ползёт неизвестно куда.

Юм почти не чувствовал собственного тела, когда варвары волокли его через заросли, а потом бросили на грубый настил из горбыля, приделанный к паре неуклюжих колёс. Теперь перед глазами плыла бесконечная полоска голубого неба, петляющая между высокими кронами склонившихся над просекой деревьев. Варвары о чём-то спорили. Голоса то замолкали, то перекрывали друг друга в яростной перебранке, но на это можно было не обращать внимания. Хуже было то, что ось дурацкой колесницы издавала истошный вопль при каждом обороте, который заглушал всё – и шорох листвы, и ржание пегой кобылы, и отрывистые возгласы варваров, и горячие всплески воспоминаний…

«Хр-р-р-флюх-х-х-хр-щ-щ-щ…» Можно больше не думать словами…

«Хр-р-р-флюх-х-х-хр-щ-щ-щ…» Можно больше не думать о хлебе…

«Хр-р-р-флюх-х-х-хр-щ-щ-щ…» Если полоть облачается в пламя…

«Хр-р-р-флюх-х-х-хр-щ-щ-щ…» То душа растворяется в небе…

Так однажды ранним утром пел под стенами замка какой-то безумный лирник или просто бродяга, разбудивший дремавшую стражу. Когда безумца попытались схватить, он бросился в ров, заполненный водой, а когда его вытащили, он, мокрый и продрогший, не помнил ничего, даже своего имени. И голос у него был почти такой же, как визг этой несмазанной оси. Неужели варвары до сих пор не умеют отжимать масло из льняных зёрен?

Вечерами процессия останавливалась на недолгий привал, тогда Юму развязывали руки и давали ему сначала пресную лепешку, а потом – кружку какого-то сладковатого отвара. Но пока он ел, один из варваров с луком наизготовку не спускал с него глаз.

Почему он внушает им такой страх? Наверное, кто-то видел их вместе с нимфой, наблюдал из-за кустов за всем, что тогда происходило. Ведь они появились почти сразу же после того, как Ау исчезла. Может быть, тот, кто общался с Древними, вызывает у них почти такой же трепет, как и сами Древние? Трепет… Но скрутили они его безо всякого трепета, быстро и сноровисто.

По ночам они продолжали путь, и было трудно сосчитать, сколько их прошло – дней и ночей. Скорее всего, немного, но все они так были похожи друг на друга, как тот непрерывно повторяющийся визг несмазанной оси. Очнувшись как-то раз после короткого забытья, Юм обнаружил, что вместо русоволосых варваров его сопровождают белобрысые, они стали как будто выше ростом, а вместо зелёных рубах на них были короткие безрукавки из овчины.

Однажды, когда ему на обычном вечернем привале подали кружку с отваром, Юм почувствовал, что вкус у варварского пойла какой-то не такой, что в нём бродит едва уловимая горечь. Когда тёплая тягучая жидкость потекла по пищеводу, ему вдруг почудилось, что за спиной вот-вот прорастут крылья, а если этого не случится, то всё равно ничто не помешает ему воспарить. Ухмыляющееся лицо варвара, наблюдавшего, как пленник пьёт, вдруг расплылось и превратилось в блуждающий отблеск лунного света, а потом и свет этот померк, и тьма разверзлась перед ним, погружая сознание в спасительное тёплое забытье.

– Нам ещё день ходу, и дальше земли лорда пойдут. – Пров зашвырнул в кусты обглоданную косточку и обтёр руки о траву. – Только там тоже неизвестно что творится. Жутковато тут у них.

– Ты лучше толком расскажи, зачем мы мимо становищ, словно воры, пробирались? – Ойван наконец задал вопрос, который уже третий день вертелся у него на языке.

– Всё тебе расскажи да покажи! Поесть спокойно не даёт… – возмутился Пров и вонзил зубы во вторую куропаточью ножку.

– И всё же… – вмешался в разговор Герант, не отрывая взгляда от костра. – Как закончишь жевать, расскажи всё, а то как-то странно ты себя ведёшь, волхв. Лучше бы ты был с нами пооткровеннее.

Пров коротко глянул на него исподлобья и отбросил в темноту остатки незаконченной трапезы. Ему вовсе не хотелось говорить о том, что он видел той ночью, когда они высадились на берег. Ему не хотелось даже вспоминать об этом.

– В общем, так… Тут у них такое дело было… Когда ещё только-только оборотни исчезли, появилась у них каменная баба. Говорят, будто она на них прямо с неба свалилась.

– Знаю, знаю, – вставил слово Герант. – Гейра, хозяйка блаженства и смерти…

– А ты не встревай! А то рассказывать не буду, – прервал его Пров, но тут же продолжил: – Так вот… Каменная баба, Гейра, хозяйка блаженства и смерти. Почему её так называть стали, даже те, кто её первыми увидел, сами не знают. Просто, говорят, увидели, так сразу и поняли, кто такая и как зовут. Ну, ясное дело, раз такая штука с неба падает, это неспроста. Поставили они её посреди главного капища и стали, как положено, жертвы приносить. Только вскорости оказалось, что, если кто ей поклонится, у того вскорости ум набекрень – как будто мухоморов поел. В общем, как-то не вернулся от них наш обоз торговый… Коренные роды, которые из Заповедных земель, отправили малое ополчение, не затем, чтобы воевать, а чтобы разобраться – так из этих тоже ни один не вернулся. Ну, всё, думали, мало нам лордов поганых, ещё и с эссами драться придётся… Ну, пока то-сё, пока рать собрали, считай, лето прошло. А потом и обозники наши вернулись, и ополченцы. Не все, правда, но вернулись. А оказалось вон чего: по эсским родам слух прошёл, будто всем, кто Гейре жертву принесёт, даровано будет бесстрашие, и железо того не возьмёт, и вообще тому всё нипочём. В общем, кланялись они целыми толпами, а потом сдуру начинали в лордовы земли ломиться, и конные, и пешие, и с оружием, и без, и толпами, и поодиночке. Ну, понятно – набег устроить – налетели, взяли, что надо, – и домой… А здесь – как с цепи сорвались, без ума и толку. Это потом наши рассказали, которые вернулись. У них тоже ум скособочило, потому не все и уцелели – половина только, если не меньше. Дело тем кончилось, что пришёл лорд со всем войском к самому капищу, всех, кто на пути оказался, перебил, а Гейру эту самую с собой уволок. С тех пор наступил у эссов мир и покой, а которые живые остались, те сами без понятия, что это на них нашло тогда…

– Пров! – снова вмешался Герант, воспользовавшись тем, что волхва одолел зевок. – Это всё я и без тебя знаю.

– А раз знаешь, вот и рассказывай! – огрызнулся Пров. – Сам-то ты всё говоришь, что знаешь? Ведь до сих пор толком и не объяснил, куда идём, зачем идём…

– А я тебе сразу сказал: как до дела дойдёт, тогда и узнаем. – Герант смотрел как будто сквозь волхва, поглаживая большими шершавыми ладонями лежащий на коленях посох. – Ты говори, я слушать буду.

– Так вот… – после короткой паузы продолжил Пров. – Я той ночью, когда в пещере ночевали, дай, думаю, дойду до какого-нибудь становища, узнаю, что да как. А по пути там капище есть, и вижу – огонь в той стороне горит, по ёлкам отблески скачут. Ну, думаю, ночное поклонение у них – то ли к большой охоте готовятся, то ли в набег собираются, то ли умер у них кто. Выглядываю из-за кустов, а там народищу – с три сотни душ, а то и больше. А посреди толпы стоит эта самая Гейра, только не настоящая, а такая, как будто из дыма вся. А под ней костёр горит, а вместо дров волхвы свои же идолов щепят и в огонь подбрасывают. И Зеуса, и Геккора, и даже Аспара – страх-то какой… Я уж подумал: опять эти эссы обезумели. Ну, варвары, одно слово! А если припомнить, что ты мне, Служитель, накануне говорил? А? Вот потому мы так и пробирались по глухим местам. Я ж знаю – нам и вернуться нельзя, и помереть раньше времени не позволено.