Александр Мазин - Возвращение ярла Страница 27

Повтор был лишним. С первого раза получилось. Железко вошло между ребер и прошило тело на ту самую, нужную глубину. Челноком сквозь сердце и обратно.

«Я сдал экзамен», – подумал Санёк.

Нормально всё. Не облажался. Разве вот подташнивает чуток. Прав покойный чиновник по делам опеки и попечительства, приговоренный к смерти за неведомые Саньку преступления. Смерть всегда дурно пахнет. Иначе зачем бы на похоронах – цветы?

Везение – второе счастье. А паренек, реально, везучий. Вышло как с крокодилом. Сначала пропустил удар, потом попятился, ширнул наугад – и попал. Причем сам не понял, что попал. Тыцнул еще раз, а уже не надо. Красавчик с дубиной уже поимел свое. Везуха конкретная. Юрий Игоревич знал, как трудно с первого удара поразить человека насмерть. Даже ножом – трудно. Это только кажется, что железо острое, а человек – мягкий. Запросто можно и в ребро попасть, и мимо по мясу скользануть… Человек – не чучело. На месте не стоит. Вертится, уворачивается. Красавчик, он далеко не лох. Был. Гучко по стойке, по движухе видел – в рукопашной не новичок. Хитрый, резкий, удар прятал, отвлекал. А вот Санёк конкретно смотрелся лошком. Но красавчик зажмурился, а молодой на своих ногах стоит, рожицу симпатичную морщит… Тоже понятно. Вонища там, на Арене, еще та. Гучко знал, поскольку – опыт.

– Гуляем, Свин! – тигром рыкнул Берсерк. – Старому тоже нальем! Знает дело мастер! Ох, он меня и гонял в учебке! Шесть раз к нему приходил. Кровавым потом умывался!

Гучко не слушал. Глядел на пацанчика… И видел, что с тем сейчас происходит. Видел такое не раз, когда подниматься начал. У самого такая же рожа была, когда первого своего завалил. Почуял, как кровь по боку течет, и рубанул во всю силу. Стальной битой – по башке. И сразу понял, что насмерть… Да так заколбасило, что забыл, что вокруг. И – хренак! – сам словил сзади по тыкве.

Но у Юры Гучко башка оказалась крепкая, и через месяц он стал звеньевым, а безымянного братка из солнечного Дагестана закатали в асфальт. А не хрен чужих коммерсов тиранить!

Глава двадцатая

Закрытая территория зоны «Мидгард». Тест на убийство (продолжение)

– Поздравляю, малыш, – сказал Саньку мастер Скаур. – Тест по физподготовке ты сдал. Осталась психология.

– Ага, я готов, – охотно согласился Санёк. Психология – это пять. Психология – это значит просто слова говорить. Убивать никого не потребуется. – Я готов. Спрашивайте.

Мастер глянул на него… как-то не так.

Санёк даже растерялся:

– Или я должен спрашивать?

– Ты попутал, малыш, – строго произнес Мертвый Дед. – Воина не спрашивают. И он тоже вопросов не задает. Он или делает, или – не воин. На-ка вот, выпей! – и протянул Саньку всё ту же емкость со всё тем же вонючим зельем.

– Я не хочу! – воспротивился Санёк. – Я же сдал ваш проклятый экзамен! Что еще вам надо?

– Ты сдал не экзамен, а тест, – ледяным тоном произнес Мертвый Дед. – Экзамен ты сдашь сейчас. Прямо сейчас. Или хрен тебя допустят в Игру!

– Ну и хрен тогда с вашей долбаной Игрой! – взъярился Санёк. – Не хочу и не буду! Ясно вам?

Он ожидал встречной вспышки, но мастер оружия вдруг широко ухмыльнулся и проворчал вполне одобрительно:

– Есть у тебя характер, малыш! Есть. Ну так покажи его в деле! Сделай что должен. И будь что будет.

И Санёк вдруг понял: этот человек прав.

И в третий раз проглотил яд.

– …Тресни ее по голове, чтоб не крутилась! – рявкнул тот, который держал Санька на ноже.

– Не-а! Я люблю, когда трепыхается… – Второй, тоже с бритой башкой, одной татуированной лапой сдавливал Ксанькино горло, другой грубо, как тесто, мял ее груди, оставляя красные кровящие следы.

Господи! Санёк угодил в тот же кошмар!

– Не делайте этого, не надо, пожалуйста, вы же люди, как так можно…

Совсем тихонько бормотал, потому что рот не открыть: снизу челюсть подпирал нож. Было больно, но не очень…

Бандит совсем не смотрел на Санька. А чего смотреть: тюфяк тюфяком. Удивительно, что еще в штаны не наделал…

«Красивые груди у девушки…»

Санёк удивился. То была его собственная мысль. Но он еще не понял, что это значит…

– Не трогайте ее, вы, животные!..

Женщина ползла по ковру, подтягиваясь руками…

Бандит с ножом перевел на нее взгляд. И третий, шаривший в ящике, тоже прервался и уставился на покалеченную…

Санёк чуть опустил подбородок. Кончик ножа вошел на миллиметр глубже… Бандит рефлекторно (он на Санька не глядел) ослабил нажим…

И Санёк получил шанс. Резко выпрямился, даже на носки встал – и снял себя с клинка. И тут же присел резко и быстро. В колене что-то хрустнуло, но сделать дело – не помешало. Удар локтем по яйцам. Промахнуться невозможно, торчащий хрен точно обозначил место, резкий подъём (немолодое нетренированное тело слушалось плохо, но – слушалось) и еще один удар, локтем по горлу. Выворот ножа из ослабевших пальцев – рукоять будто сама прыгнула в руку. Бросок вперед… Толчковая подвернулась, но Санёк схватился за край трюмо и не упал. Нож прыгнул вперед, вспарывая справа шею третьего, как раз когда тот замахнулся, чтобы пнуть женщину по голове.

Теперь очередь насильника… И тут Санёк едва не облажался. Нога не слушалась совсем, боль в спине стала просто невыносимой… Повезло еще, что урод не успел ничего заметить, потому что увлекся, гад… Санёк уперся свободной рукой в край кровати и ударил. Даже не ударил – просто воткнул нож под лопатку. Как в кусок мяса…

Воткнул – и свалился на ковер – спину будто раскаленным прутом проткнули.

– Гарик! Гарик! – Жена ползла к нему, волоча переломанные ноги. – Они убили тебя?!

Дочь, горло которой больше не сдавливала лапа насильника, закричала истошно…

Ворочался на полу тот, первый, с разбитым кадыком…

– Гарик! Они убили тебя!..

– Хрена им, убили! – прохрипел уже не Санёк, а тот, пожилой… – Радикулит проклятый! Прострелило!

А в дверь уже колотили. Видно, услышали Ксанькин жуткий крик…

Глава двадцать первая

Закрытая территория зоны «Мидгард». Коренные потребности свободного человека

Мертвый Дед ушел праздновать победу Санька. Так и сказал: я буду праздновать твою победу, а ты будешь спать. Кому-то это показалось бы несправедливым, но только не Саньку. Покушал – и баиньки. Перед сном и в процессе оного – наставление от мастера адаптации Феодора Герца.

– Вы, молодой человек, сейчас выпьете этот полезный коктейль и уснете. А я тем временем проведу с вами сеанс гипнотерапии, который позволит вам разобраться с собственным «Я».

– Мне опять придется кого-то зарезать? – недоверчиво проговорил Санёк.

– Не беспокойтесь. Вам будет сниться очень приятный сон, а я немного помогу вашему подсознанию правильно сформулировать ваши желания и несколько переосмыслить те моральные и социальные ценности, которые были вложены в вас общественным воспитанием.

– А нельзя ли попроще? – буркнул Санёк.

Его «подсознание» искало подвох в любой реплике мастеров. И у него были на то основания.

– Позвольте объяснить вам на примере. Предмет, которому я обучаю слушателей, называется социальной адаптацией. Моя задача – помочь вам выжить в обществе, которое вам чуждо. Но есть другое общество, то, в котором вы выросли, с которым накрепко связаны и которое, как вам кажется, знаете достаточно хорошо. Но, как писал в свое время один успешный политик, «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Что, впрочем, не помешало ему это общество разрушить, поскольку есть винтики и гаечки, а есть те, кто орудует гаечным ключом. Это они стремятся сделать вас максимально зависимыми: закладывают в ваше незрелое сознание абсурдные идеи, дабы лишить вас в первую очередь свободы творчества, а во вторую – свободы выбора. Так неумение человека завязывать галстук либо закрывает для человека путь туда, куда без галстуков не пускают, либо вынуждает искать партнера, который умеет завязывать галстуки.

– Бывают галстуки на резинке, – заметил Санёк.

– Тоже вариант, – согласился мастер Герц. – Но не ваш. Думаю, вы бы потратили пять минут и научились завязывать галстук самостоятельно.

– Я умею.

– Мои поздравления. Общество для большинства его членов – это конвейер. Каждый выполняет отдельную операцию и зависит от других. Над ними стоят те, кто конвейером управляет. Эти отличаются от зависимого большинства исключительно местоположением и тоже вполне заменяемы. И именно они более всего заинтересованы в сохранении статус-кво, поскольку власть, особенно власть не наследственная и не подкрепленная религиозными верованиями, держится исключительно на навязанных большинству суевериях. Есть и третья категория: те, кто конвейер обслуживает. Те, без которых конвейер рискует остановиться, потому что некому будет заменить сгоревшее реле. Эти могут входить без галстука на светские рауты, но подносить им шампанское не станут. И наконец четвертая категория: те, кому приходится модернизировать сам конвейер. А модернизировать – необходимо, потому что в развивающемся мире стагнация – это отсроченная смерть. Для четвертой категории граждан формализованные идеалы не являются управляющими. Общество охотно бы извергло их всех, но ограничивается лишь теми, кто огульно отрицает все правила навязанной игры. И вынуждено сосуществовать с теми, кто готов принять социальные стимулы и запреты именно как правила игры, теми, кто сам решает, что нужно, а что – неприемлемо…