Сергей Лобанов - Стальной рассвет. Пески забвения Страница 28

Велеурд склонил голову в знак признательности и покинул душную палатку, на миг зажмурившись от яркого солнца, часто моргая, вновь привыкая к нему.

Вернувшись к своим воинам, он отдал приказ к выступлению, став во главе отряда.

Конная сотня под многочисленными взглядами энгортов, тронулась вперёд, окружив небольшую крытую повозку, запряжённую двумя лошадьми, переваливающуюся на ухабах дороги, ведущей к Тафакору.

Очень многим хотелось бы знать, кого это нермутанский вельможа укрывает в повозке, но никто не решался задать такой вопрос, ибо из палатки военачальника он вышел без помех, стража не остановила его. Знать он, как и прежде волен в своих действиях.

Дальше от осаждённого города дорога шла на юг, петляя, поднималась на перевалы Химадайских гор, отделяющих Колмадор от Энгорта, спускалась на его плодородные равнины, пересекала всю территорию королевства, теряясь в степях Альгамра, за которыми находилось княжество Велеурда Уфтала — верного вассала Онрикта Великолепного, императора Нермутана.

Для Ойси Кауди потянулись бесконечно долгие дни и ночи неволи. Впрочем, относились к ней вполне сносно, обеспечив возможность хотя бы немного ухаживать за собой во время долгого перехода. Она уже не вздрагивала при каждом приближении воинов, старшим над которыми оказался тот самый, что спас её от двух энгортов и взял в полон.

И всё же девушка не перестала бояться, сознавая, что она — невольница, не понимая, куда её везут и зачем. Она не решалась заговаривать с этим воином, смотревшим на неё странно, совсем не так, как смотрит хозяин на рабыню. А он, словно видя её мысли, не переступал некую незримую черту, за которой Ойси ощущала себя в обманчивой безопасности, находясь среди врагов, напавших на её страну, сделавших её рабыней. Ей было любопытно, что означают скрещённые под короной секиры, что написано на щите воина? Наверное, что-то очень воинственное.

Особенно девушка испугалась, когда поняла, что они уже пересекли границу Энгорта и едут по его территории. Она решила, что здесь её продадут в рабство, и молила богов о быстрой смерти, плача в крытой повозке о своей горькой доле.

Но всё оставалось по-прежнему, отряд продолжал свой путь, останавливаясь на ночлеги под открытым небом, минуя постоялые дворы, таверны, объезжая стороной укреплённые города, замки вельмож, деревни, по пути покупая необходимое у крестьян.

Постепенно Ойси успокоилась и уже с интересом рассматривала окрестности и людей. С каждым днём становилось всё жарче, природа менялась, удивляя девушку невиданными ранее деревьями, растениями и цветами. Для неё, прожившей всю небольшую жизнь в суровом климате северо-востока Колмадора, это было очень непривычно, вызывая живое любопытство.

Энгорты жили своей жизнью, мало отличавшейся от жизни колмадорийцев. Разве что одежды уже были другими и гораздо чаще встречались темноволосые люди с более загорелой кожей, не такой, как у неё самой.

День сменялся ночью и снова наступал день. Отряд продолжал свой путь. Насыщенные зеленью пейзажи не переставали удивлять девушку, не привыкшую к столь ярким краскам, радующими глаза сочностью и богатым разнообразием. Ойси не могла понять, как люди, живущие в этих благодатных краях, могут быть так жестоки с теми, кто верит иначе? Зачем им нужен Колмадор, где снега по полгода укрывают промёрзшую землю, где лето короткое и прохладное, но такое желанное после долгой суровой зимы? Милый её сердцу край остался далеко позади. Что ждёт её в конце пути? Зачем она нужна этому суровому на вид, молчаливому воину, смотрящему на неё таким странным взглядом голубых глаз? От них сердце девушки начинало биться учащённее в ожидании грубости или окрика. Но незнакомец молчал, разговаривая только со своими людьми на непонятном для Ойси языке.

Таким же взглядом смотрел на неё Эрл Сур, нежданный спаситель, выкупивший её у купца. Пылкий юноша сразу же признался в своей любви, смутив прямотой и поспешностью.

О том, что этот суровый незнакомец может испытывать к ней подобные чувства, Ойси не допускала и мысли, считая его своим врагом. Ведь он сражался против колмадорийцев, участвовал в захвате обоза, её взял в полон. Боги отчего-то суровы к ней. Видимо, она недостаточно хорошо возносит им свои молитвы.

Что стало с Эрлом? Наверное, он сложил голову в сече.

От этих мыслей девушке становилось грустно, но слёз о юноше у неё не было.

В один из дней перед путниками показались очертания замка. При приближении стены из серого камня становились всё выше. Крутой вал и глубокий ров делали замок ещё неприступнее.

Навстречу путникам выехал небольшой отряд воинов облачённых в доспехи, с копьями и щитами. Они приближались, пустив лошадей рысью. Путники остановились, поджидая всадников.

Ойси вслушивалась в начавшийся разговор, не понимая ни слова.

Разговаривали двое.

— Мой господин, граф Молон Толлинг, владелец этого замка и этих земель, вассал его величества Фрелафа Октара, короля Энгорта, да будут благосклонны к нему боги, приветствует вас в моём лице, и спрашивает, кто вы и с чем пришли? — спросил всадник, выехавший вперёд.

В правой руке он держал пику с прикреплённым вымпелом зелёного цвета с изображённым в прыжке леопардом.

— Я князь Велеурд Уфтал, вассал Онрикта Великолепного, императора Нермутана, возвращаюсь в мои владения с моими людьми из похода на Колмадор, — ответил Велеурд.

— Мой господин будет рад видеть князя и его людей у себя в гостях. Вы отдохнёте от долгого пути и поделитесь новостями с севера.

— Новости с севера усладят слух досточтимого графа, — ответил Велеурд. — Колмадорийцы разбиты у Тафакора. Ко времени моего отъезда удалось ворваться в город. Он будет захвачен, это несомненно. Герт Ульрис опытный военачальник, а войско вашего короля, да ниспошлют ему боги долголетия, не знает поражений. Передайте мои извинения графу за отказ от гостеприимства: мы спешим домой, чтобы и туда первыми доставить радостную весть.

Выглядывая из небольшого окошечка повозки, слушая незнакомые слова, Ойси увидела красивый цветок, растущий у обочины. Ей захотелось сорвать его, почувствовать запах, потрогать чудные лепестки. Она вышла из повозки.

Разговор тут же смолк. Подданные графа с удивлением смотрели на светлокожую незнакомку с длинными распущенными светлыми волосами.

Девушка сорвала цветок и вновь скрылась в своём убежище.

— Позвольте спросить у вас, князь, кто это? — вкрадчивым голосом полюбопытствовал собеседник Велеурда.

— Это моя рабыня. Я взял её в полон во время захвата обоза.

— Она колмадорийка? — скорее утвердительно, чем вопросительно поинтересовался энгорт.

— Да, — кивнул Уфтал.

— Значит, она последовательница Откровений Предтечей, — с презрением сказал собеседник. — Волеизъявлением нашего короля, все исповедующие Откровения должны быть убиты. Её нужно посадить на кол. Это будет хорошим развлечением для его светлости графа Молона Толлинга.

— Передайте графу, что я сам решу, как мне поступать с моими рабами. Освободите дорогу, — спокойно ответил Велеурд.

— Как будет угодно вашей светлости, — почтительно склонился в седле энгорт.

Он сделал знак, и всадники поскакали в замок.

Велеурд в свою очередь пришпорил коня, и отряд крупной рысью отправился в дальнейший путь.

На закате путники расположились на отдых возле небольшого ручья с прозрачной водой. Ручей огибал рощицу диких яблонь. Выставив первую стражу, остальные принялись рассёдлывать лошадей, разжигать костры. Ойси сидела возле повозки, предоставленная самой себе, держа тот самый уже увядающий цветок.

Всё случилось неожиданно.

Одновременно с просвистевшей стрелой тяжело осел один из воинов, стоящий на страже. Крепкая стрела пробила кольчугу с левой стороны груди, глубоко войдя в тело.

Второй лишь наполовину успел выхватить меч из ножен, как ему в горло впилась ещё одна стрела, пробив шею насквозь, застряв стальным наконечником в бармице. Воин опрокинулся на спину, судорожно схватился обеими руками за стрелу, горлом издавая булькающие и сипящие звуки, его грубое лицо исказила гримаса боли, изо рта хлынула кровь.

— К оружию! — крикнул Велеурд.

Воины бросились к коням, а из яблоневой рощицы вырвался отряд всадников, размахивая обнажёнными клинками. Мелькнул развивающийся зелёный вымпел с изображённым в прыжке леопардом. В высокой траве, ломая стебли, сбивая с цветков пыльцу, завертелась бешеная круговерть рубки. Дробно стучали подкованные копыта, ржали лошади, яростно кричали люди, звенели сшибающиеся клинки, лязгая по щитам и кольчугам. Из рощицы продолжали бить лучники, падали раненные и убитые, марая кровью зелень поляны, метались потерявшие седоков лошади.

Ойси бросилась в повозку, со страхом глядя через оконце на кровавую остервенелую свалку. Вдруг всё окошечко заслонило лицо с хищным оскалом и злыми глазами. Девушка испуганно взвизгнула, и тут же лицо исказилось мукой боли, а из тонкой стенки повозки, пробив её, выскочило окровавленное остриё клинка. Клинок исчез, вместо одного лица возникло другое — гневное, забрызганное кровью лицо этого странного воина, взявшего её в полон.