Михаил Костин - Время умирать Страница 28

К сожалению для генерала, с началом войны в Лорандии его положение при дворе пошатнулось. Одно дело мелкие стычки и победоносные облавы на бандитов, другое – настоящие боевые действия. Хотя в первые месяцы военная кампания шла для имперцев хорошо, постепенно наступление увязло. Осажденные города никак не хотели сдаваться, потери превышали все возможные показатели, казна скудела. И, как это часто бывает, плохие новости с фронтов стали порождать массу неприятных вопросов в столице, среди которых не последними были: «А почему это наш генерал Орнаво не на фронте? А почему он кровью и потом не доказывает свою верность империи?»

Генерал как мог защищался от козней недругов; он утверждал, что в столице он гораздо эффективнее, что в его подчинении находятся отличные офицеры, способные сами принимать боевые решения. А еще он не уставал намекать, что у самих войск проблем нет, и если бы транспорт и провиант позволяли, то бравые имперские отряды уже вошли бы во вражескую столицу. Но, будучи человеком неглупым, генерал понимал, что рано или поздно ему все же придется доказать верность Империи в бою, и эта перспектива его совсем не радовала, но тут сама судьба даровала ему шанс.

До генерала дошли слухи, что в руинах Магниссии появился новый город под названием Рам Дир. Основали его мятежники из Нордении, бежавшие на восток после неудачного восстания. Прочие военачальники не придали этому особого значения, ибо все их внимание поглощали военные действия на южном направлении. Но генерал Орнаво сообразил, что из этого события можно извлечь большую пользу. Он лично отрядил своих лучших разведчиков, и те довольно скоро принесли ему подробные сведения о новом городе и его обитателях. Особенно генерала порадовало то, что у бывших мятежников было всего несколько сотен солдат, какие-то наемники и куча простого люда. С такой армией не то что город не защитить – небольшой замок не отстоять. Более того, как раз в это самое время в Северную Империю явилось целое вооруженное посольство из Нордении во главе с Лиором Бургуньонским по прозвищу Царственный Лис. Он привез личное послание короля, в котором тот просил оказать содействие в «поимке злокозненных бунтовщиков». Пока в столице согласовывали вопросы с посольством и выписывали нужные бумаги и пропуска, генерал Орнаво засуетился. Уж кто-кто, а он хорошо понимал, что сложившийся порядок вещей был нарушен: на пустовавших веками землях уже обосновались нордейцы, к тому же мятежники. А это, между прочим, прямая угроза интересам Империи. Кто захочет нести повинности и подчиняться баронам, если рядом есть страна, где много свободной земли и никакого надзора?

К императору генерал Орнаво пришел уже с подробным планом действий. Он немного сомневался, но опасения были напрасны. Поразмыслив, Урис Фрумаск Третий согласился отправить экспедицию на восток и даже подписал указ о назначении Орнаво главой Особого Оккупационного Корпуса с правами наместника и генерального судьи. Разумеется, Орнаво гордо пообещал служить родному владыке и империи, пока его не оставят силы. Но красочная, звучная клятва была лишь игрой. На самом деле меньше всего Орнаво беспокоила судьба империи. Просто в этом походе он увидел шанс не просто восстановить пошатнувшуюся репутацию, но и возвыситься. Мало того, что победа над Рам Диром заткнет рты всем его завистникам, – она принесет ему новые земли и новые богатства.

Генерал не медлил. Как только войско было готово, к нему присоединился сир Лиор Бургуньонский, и вместе они выступили на восток. Все шло по плану. Была, правда, одна загвоздка. Даже не загвоздка, а опасение. Многие осведомители предупреждали генерала, что Рам Дир – город не простой, и что там живут маги. Но генерал в эти слухи не верил, он был человеком образованным и прекрасно понимал, что волшебства в Этории нет и быть не может. Однако сведения о магах просочились в войска, и солдаты явно побаивались встречи с такими врагами. Впрочем, генерала и это не очень беспокоило. Он решил, что когда воины увидят лже– магов воочию, то поймут, что те просто обманщики и шарлатаны. Таким мечтам предавался самый толстый генерал Северной Империи, достопочтенный барон Орнаво, командующий Особым Оккупационным Корпусом.

Образ генерала исчез, и передо мною предстал мой брат. Странные «люди из руин» забрали его у нордов чуть больше недели назад и повезли на север. Все это время с него не спускали глаз. Но Рик и не думал бежать – куда ему было бежать в этих диких снежных краях? Да и как скроешься от конвоиров, что знают каждую тропинку?

На утро восьмого дня появились злополучные руины. На самом деле на руины они вовсе не походили – это был замок. Постройка выглядела большой и неказистой. Судя по всему, создатели этой крепости понятия не имели, что такое архитектура. Они сложили стены и башни из неотесанных камней, да так, что издали замок напоминал невероятно огромную кучу каменных глыб.

Навстречу каравану из крошечных на фоне исполинской стены ворот вышла группа из пяти человек. При более пристальном рассмотрении Рик удивленно обнаружил, что в отличие от конвоиров, стражи замка были очень похожи на жителей деревни, откуда его забрали, разве что волосы короче и лица выбриты. Рик тут же вспомнил слова вождя, что иногда «люди из руин» забирали к себе их детей. Видимо, эти дети подросли…

Рика стянули с лошади и без лишних слов отвели в темницу.

Маленькая одиночная камера представляла собой провонявший нечистотами каменный мешок с решетками вместо дверей. Вертикальные и горизонтальные прутья, выкованные из низкосортного железа, были толщиной с руку ребенка. Снаружи на двери висел навесной замок амбарных габаритов. Единственным источником света были чадящие масляные лампы, укрепленные в стенах коридора между двумя рядами камер. Время от времени были слышны чьи-то возгласы, откуда-то доносились звуки падения капель воды. От жуткой вони буквально резало глаза, болела голова. Два раза в день стражники приносили недоваренную кашу в грязной миске из некрашеной глины. Ложку не давали, и приходилось есть руками. Зато принесли целый кувшин воды, и Рик смог, наконец, утолить жажду.

Охранники сменялись, но они были неотличимы друг от друга в своем молчаливом безразличии. Так, в одиночестве и на скудном пайке, Рик коротал дни и ночи, пока их череду не нарушило появление низкорослого старичка. Он появился у решетки неожиданно и стал внимательно рассматривать Рика. Мой брат тоже уставился на старика. Тот был скуластым, кривоногим, с клочковатой бородой. Редкие волосы на плешивой голове охватывал золотой обруч. Из-под морщинистого лба смотрели маленькие глазки. Коричневую мантию на талии перехватывал пояс цвета весенней травы, такого же цвета камень украшал обруч на лбу.

– Что, нравлюсь? – хмуро поинтересовался Рик. – Иди-ка отсюда, тут не зверинец.

– Ты это о чем? – на чистом северном наречии ответил старик и усмехнулся, но не злобно, а как будто даже с сочувствием и пониманием.

– Что ты на меня уставился?

– Ты тоже смотришь на меня. Я же не огрызаюсь.

– Думаю, если мы поменяемся местами, и ты начнешь огрызаться.

– Возможно. Но пока я на этой стороне, а ты на той.

– Зачем пришел?

– На тебя посмотреть. Я же должен знать в лицо всех, кто здесь сидит. Особенно таких, как ты.

– Каких таких? – прорычал Рик.

– Таких бравых чужеземцев, которые изображают из себя героев и пытаются любыми путями пробраться в замок.

– По-моему, ты меня с кем-то путаешь…

– Может, и путаю, а может, и нет. Но от этого тебе не легче. Тебе вообще придется теперь очень трудно. Мне даже кажется, что тебе лучше умереть сейчас – зачем растягивать мучения на длительный срок? Лишние страдания, лишняя боль, зачем?

Рик ухмыльнулся:

– Благодарю за доброе пожелание, но я предпочитаю еще некоторое время помучиться. Кстати, может, расскажешь мне, что меня ожидает? Казнь? Пытки?

Старик покачал головой и сощурился. Его лицо выражало сожаление.

– Возможно и то и другое, не мне решать.

– Хорошо, – осклабился Рик, – я вспомню твою доброту. При случае…

– Напрасно ты злишься, я здесь вообще ни при чем, – пробурчал старец, – будь моя воля, я бы тебя отпустил…

– Так в чем же дело? – Рику вдруг стало смешно. – Отпускай, я возражать не буду.

Старикашка тоже хихикнул.

– Еще бы. Но, к твоему сожалению, тобой интересуются там… – старикан указал в потолок. – А против них я никто.

Рик изобразил безразличие. В конце концов, у каждой жизни есть свой предел. Он не тряпка и не трус и примет свою смерть с честью. Рик закрыл глаза и попытался мысленно проститься со всеми, кого знал и любил. Мысли путались, словно подводные травы. Когда Рик открыл глаза, старика уже не было. Сплюнув, мой брат сел на пол и принялся ждать казни. Впрочем, в тот день никто его казнить или пытать не собирался. С утра до самого обеда не происходило ровным счетом ничего. Рик сидел у решетки, но не слышал никаких звуков, кроме мерных шагов надсмотрщика по тюремному коридору. К обеду кто-то в дальнем конце коридора темницы начал кричать и греметь решеткой. Надсмотрщик убежал, послышались брань и проклятья. Потом начали бить в гонг. До Рика донеслись звуки борьбы, новые вопли, а спустя несколько минут мимо камеры проволокли тело в лохмотьях. Похоже, беднягу закололи копьями. Рику подумалось, что то же самое произойдет и с ним. Мысль была хоть и очевидной, но неприятной, а когда группа вооруженных людей подошла к его решетке, Рику стало страшно.