Александр Мазин - Возвращение ярла Страница 30

– А если я, ну не я, конечно, кто-то другой и без обучения немерено крут? – предположил Санёк. – Вот Фёдрыч, к примеру, профессиональный военный. И у него есть автомат. А в «Мидгарде», насколько я понял, огнестрельного оружия нет. Кто может угрожать военному с автоматом там, где лишь мечи и стрелы?

– Мечи и стрелы, – ответил мастер знаний. – И те, кто ими владеет. Неужели ты думаешь, что твой Фёдрыч – первый новичок с огнестрельным оружием, которого допустили в «Мидгард»? Неисправный автомат и десять патронов не сделают твоего друга непобедимым. Скорее, наоборот.

– То есть Фёдрыча убьют? – опечалился Санёк. Майор ему понравился.

– Новичков не убивают, – в очередной раз напомнил мастер знаний. – Игра их выкидывает. Абортирует, научно выражаясь. Однако, насколько мне известно, контролеру твой Фёдрыч понравился. Вот почему он дал новичку шанс – увидеть Игру. Без автомата твой Фёдрыч был бы убит прямо у входа. Потому что не знал правил. И был абсолютно уверен в своей силе, а это уже слабость, которая может стоить жизни. Когда начнется контрольное время и твоим товарищем займутся всерьез, его автомат будет бесполезен. Но всё же твой Фёдрыч увидит Игру. Этого достаточно.

– Но так же нечестно! – воскликнул Санёк. – Почему нам никто не рассказал эти чертовы правила?

– То есть как не рассказал? – удивился мастер. – А я что сейчас делаю?

– Но… – Санёк смутился.

– Хочешь сказать, почему не познакомили с правилами твоих партнеров? Так они сами не захотели. Это ведь не секрет. Зайди в трактир, поставь пива какому-нибудь игроку, и он тебе всё расскажет. А если бы вы скинулись и наняли проводника, он рассказал бы обязательно. Это входит в его обязанности. Если, конечно, это проводник, а не тот несчастный изгнанник, которого взял в спутники ваш третий.

Санёк понял, что речь идет о Гучко, но развивать тему не стал. Судьба банкира была ему безразлична. А вот Фёдрыч…

– Так что же получается, даже с автоматом у майора нет шансов пройти Игру?

– Ну почему же? – покачал головой мастер. – Шанс есть всегда. Например, твой майор поймет, что автомат ничего не решает…

– Но он же всё равно не знает правил!

– Как это не знает? Вам всем ясно сказали: надо продержаться три дня. Это главное правило. И его говорят всем. Но каждый второй новичок пропускает это мимо ушей, когда слышит о сокровищах ярла.

– А вот это уже я, кажется, прослушал, – заинтересовался Санёк.

– Даже и не думай, – строго произнес Дмитрий Гастингс Лысцов. – Сокровища ярла – это добыча, которую они взяли в походе. Правильнее сказать, награбили. И охраняет ее, считай, вся ярлова дружина, причем каждый ярлов хирдман в отдельности легко управится с двумя-тремя такими, как ты. Да, твой Фёдрыч может застрелить одного. Или двух, если остальные будут настолько тупыми, что не сообразят, откуда прилетела смерть. Но это – вряд ли. Обычно человек с огнестрельным оружием чувствует себя настолько крутым, что умелые парни с оружием холодным берут его за белы ручки раньше, чем он успевает схватиться за автомат. Вот почему автомат не является решающим аргументом на территории Игры. Вот почему Маленький Тролль Хенрик пропустил твоего товарища с огнестрельными оружием. Автомат даст ему выжить в первые пару дней, но потом станет его слабостью. Однако если твой Фёдрыч перешагнет через то, чему учился всю жизнь, через вбитые рефлексы, немаленький опыт… Если он окажется, как ты выразился, немерено крут, чтобы понять свое истинное положение, тогда у него тоже появится шанс, ведь Игра дает его всем. Но это маловероятно. Жизненный опыт – это такая куча дерьма, перешагнуть через которую практически невозможно. Так что считай, что твой товарищ, скорее всего, уже выкинут из Игры, ведь, если бы у него хватило ума эвакуироваться самому, он появился бы здесь, и я бы об этом знал.

Глава двадцать третья

Игровая зона «Мидгард». Тьюториал «Возвращение ярла». Викинги «бывшими» не бывают

Фёдрыч провел на хуторе два дня. Не сказать что в праздности, но без конструктивного плана. На третий у него родилась идея. И сформировалась цель. Простая, как мычание. Ограбить местного главаря.

Совесть майора не мучила. Какая, к зеленым мартышкам, совесть? Местным он ничего не должен. Наоборот, это ему должны. Чуть не грохнули на ровном месте. Голимый беспредел, как определил бы дружбан Юра. И вообще: Фёдрыч же не последнюю корову у крестьянской семьи отнять собирается, а реализовать старинную родовую формулу «грабь награбленное». А что? Действительно, по роду его, Никиты Федорова, именно так и выходит. Прадед в Гражданскую помещиков жег, дед, потомственный большевик, в Отечественную из Германии швейную машинку притаранил, отец с завода столько всего перетаскал в домашнюю мастерскую… И совестью не мучился. «Тащи с завода каждый гвоздь, ты здесь хозяин, а не гость!» Да и сам Фёдрыч немало чего привозил из «горячих точек». Что за война без трофеев? Тем более главарь местный, ярл этот, – чистый разбойник. Крашена рассказала: каждый год собирает банду и отправляется разбойничать. Отнять же у разбойника – дело благое. Тем более, часть добычи майор собирался пустить на благотворительность – отдать Крашене на самовыкуп. А викингов этих за одну только Крашену в расход пустить – самое справедливое деяние. Вот жила себе девушка. Милая, симпатичная, в кругу семьи… И вдруг наехала банда мерзавцев. Родственников убили, девушку захватили и продали в чужедальний край – для удовлетворения похоти двух подонков. Похищение, убийство, торговля людьми, групповое изнасилование… Прям Чечня какая-то. Если по закону, то все эти люди под расстрел должны пойти или, в отсутствие смертной казни, пожизненно зону топтать, а не в игрушки играться.

А в первую очередь привлечь в уголовной ответственности следует тех, кто эту Игру организовал. Но Фёдрыч был реалистом и понимал: организаторов хрен достанешь. Тут одной «игровой» территории не меньше тридцати квадратных километров, а если прибавить к этому оставшееся по ту сторону скал, да учесть количество и качество задействованного народа, да плюс полную автономию в смысле правопорядка, и даже ёжику становится понятно: «крыша» у организаторов на такой высоте, с которой можно запросто похлопать по плечу хоть премьера, хоть президента.

А если ну очень большие дяди, чтобы срубить бабла, построили и запустили кровавую карусель недетского масштаба, то у простого российского офицера есть два варианта: сдохнуть по-глупому или выжить и вырвать свой кусочек мясного пирога из волчих челюстей. Желательно – вместе с клыками.

В те времена, когда Никита Федоров был лейтенантом, он мыслил бы иначе. Он бы реально вложился в то, чтобы заставить ответить тех, кто организовал Игру, в которой милую и добрую девушку Крашену можно было вот так запросто обратить в бесправную рабыню. Лейтенант Федоров верил в силу добра.

Капитан Федоров в общее для всех добро не верил. Потому что знал: добра мало. На всех точно не хватит. Но капитан Федоров всё же попытался бы вытащить Крашену из этого мира в такой, где она не будет рабыней. То есть в свой собственный.

А вот майор Федоров уже знал, что мира без рабов не существует. В любом мире прав тот, кто силен. И это круто. А круче всего вновь и вновь убеждаться: да, ты сильнее! Вот это – кайф. А Крашена, это так… Солёненький грибок к стопке водки. Грибок же – он всегда грибок. Ам – и нету. В любом мире. Поэтому майор Федоров не станет вынимать Крашену из Игры, в которой она, насколько мог понять Фёдрыч, жила с рождения. Но поскольку эта женщина сделала ему приятное, то Фёдрыч тоже сделает ей подарок. Если, конечно, его замысел удастся.

Решение было принято, и Фёдрыч приступил к реализации задуманного: двинулся к поселку.

В сам поселок майор соваться не стал. Отыскал подходящую снайперскую позицию, занял ее и добрых три часа изучал жизнь местных «игроков» в естественной среде.

Местный населенный пункт ни занимаемой площадью, ни сооружениями Фёдрыча не впечатлил. В таком живописном месте можно было бы и получше построиться. Впрочем, не его дело.

Центром прибрежного селения были два больших дома: один, надо полагать, для местного руководства, другой – явно технического назначения. Как впоследствии выяснилось, это был корабельный сарай.

Вокруг приземистых «административных зданий» с заросшими травой крышами, теснилось десятка три – поменьше: жилые постройки, склады, помещения для скота и пр. Выбор места для заселения Фёдрычу тоже был понятен. Всё определила пусть маленькая, но удобная гавань, лучшее место на берегу которой и заняла «администрация». Но места хватило и на дюжину небольших суденышек для народа попроще, и на распяленные вдоль побережья сети, и на действующую мастерскую по рыбообработке, в которой аборигены коптили, вялили, солили улов. Была тут даже своя «промышленность»: этакая мини-судоверфь открытого типа, на которой четверо мужиков ладили основу кораблика где-то пятиметровой длины.