Морган Райс - Заряд доблести Страница 34

О’Коннор прицелился и выпустил несколько стрел прямо в открытую пасть монстра, заставив его выронить Крона. Элден поднял свой топор, бросился вперед и отрубил одну из лап зверя. Тот закричал от ярости, схватил О’Коннора одной лапой, сжал его и высоко поднял молодого человека. О’Коннор висел в воздухе, размахивая ногами, глядя прямо в лицо своей смерти.

Рис взял свой цеп, высоко размахнулся им и ударил монстра по голове, благодаря чему тот выронил О’Коннора. Пещерник пронзительно закричал и сконцентрировался на Рисе. Он широко открыл челюсти, обнажая свои торчащие клыки и опустил их на Риса. Тор увидел, что его другу грозит смертельная опасность.

Тор стряхнул огромную боль в своей голове и сосредоточился. Он должен призвать свою силу. Он велел себе стать еще сильнее, чем был. Молодой человек увидел лицо Аргона, лицо своей матери, после чего увидел и лицо Гвендолин. Он почувствовал, что через его тело проходит ее энергия, поддерживая его.

Тор стоял с поднятыми двумя ладонями, желая, чтобы все сработало.

Из его ладоней исходил голубой свет, освещающий пещеру, и он ударил зверя прямо в грудь. Тот остановился и закричал. Тор поднял свои руки, поразившись, увидев, что ему на самом деле удалось поднять монстра в воздух.

Пещерник закричал, размахивая в воздухе руками и ногами. Но его оторвали от земли, и он ничего не мог с этим поделать.

Прикладывая последние усилия, Тор взмахнул руками, после чего зверь покачнулся в воздухе. Молодой человек отвел руки назад и вывел их вперед, отчего монстр пролетел через пещеру подобно метеору. Он летел кувырком и кричал, пока, наконец, не врезался в стену и не рухнул на пол. Вниз скатился валун, который приземлился прямо на зверя, раздавив его.

Все затихло. Пещерник был мертв.

Остальные молодые люди повернулись и посмотрели на Тора с новым уважением и удивлением.

Тор упал на колени, ослабев от усилий. Он чувствовал, что становится сильнее. Кроме того, он лучше контролировал свою силу. Но, тем не менее, у него по-прежнему не было необходимой ему выносливости. Эта встреча истощила его. Если прямо сейчас появится другой монстр, Тор будет беспомощен. Ему нужно стать еще сильнее.

Рис и О’Коннор подбежали к нему и подняли Тора, закинув его руки себе на плечи. Они помогли ему идти.

Все они были ранены и истерзаны. Группа молодых людей продолжала медленно продвигаться по пещере, в темноту, в опасность, которая ожидала их впереди.

Глава двадцать вторая

Наступила холодная и черная ночь. Кендрик висел на кресте, то теряя сознание, то приходя в себя, мучимый беспокойными снами. Он видел своего отца, короля МакГила, окруженного белым светом, который улыбался ему; видел свою сестру Гвендолин, которую куда-то уводили; видел своего младшего брата Риса на небольшой лодке, уплывающей в море; видел королевский двор, объятый пламенем.

Кендрик медленно открыл глаза, морщась от боли и усталости. Он был дезориентирован и не мог сказать, спит он или бодрствует. Он моргнул и увидел перед собой освященный редкими факелами внутренний двор Силесии, которая когда-то была сияющим, гордым городом, а теперь представляла собой груду развалин, усеянных трупами, чьи жители стали рабами. Учитывая то, что большинство людей спали, двор не был так оживлен, как в дневное время, тем не менее, Кендрик по-прежнему слышал отдаленные звуки своих людей, которых хлестали люди Андроникуса. Некоторые жители Силесии вынуждены были работать даже поздно ночью.

Воины Империи сидели во дворе в узких кругах вокруг костров, которые прерывали темноту ночи. Они наклонились, потирая руки, делились вином и смеялись друг с другом, пытаясь согреться. Они были облачены в дорогие меха – меха, которые они украли у силесианцев. В то время как Кендрик висел на кресте, собираясь с силами, когда на него налетал очередной порыв холодного ветра, он понимал, что на нем всего лишь легкая рубашка и штаны. С него, так же, как и с остальных, сняли его лучшую броню и меха, оставив рыцаря замерзать до смерти, если боль не покончит с ним первой. Его зубы стучали, а руки приобрели синий цвет, но теперь ничто из этого не имело значения. Достаточно скоро он будет мертв.

Кендрик призвал на помощь достаточно энергии для того, чтобы повернуться. Он увидел рядом с собой одеревеневшую фигуру Колька, который теперь был мертв. Его глаза были открыты в предсмертной агонии, а из тела все еще торчало копье. Кендрика охватила ярость. Это был постыдный поступок врага без чести. Им следовало бы проявить порядочность и, сняв его тело, обеспечить ему надлежащее захоронение. Вместо этого они оставили Колька, этого прекрасного воина, висеть здесь, как обычного преступника, на всеобщее обозрение. Кендрик знал, что завтра станет следующим, но это его не волновало. Рыцаря больше заботили другие его друзья, которые висели рядом с ним, особенно Атмэ, находившийся всего в нескольких футах, не в силах что-либо сделать. Кендрик посмотрел на них, но в тусклом свете не смог понять, живы ли они еще или уже мертвы.

Кендрик закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться на том, чтобы заставить боль отступить. Но боль ему не подчинялась. Иногда она то приходила, то уходила, так что он на несколько мгновений забывал, как сильно болят его конечности. Но, в основном, она была сильной и вездесущей. Иногда Кендрик на несколько минут проваливался во сны, но боль не отступала даже там. Закрыв глаза, он попытался заставить себя снова заснуть, забыть ужасы этого мира, заглушить боль, хотя бы на некоторое время. Когда Кендрик закрыл глаза, в его голове замелькали изображения. Он видел себя ребенком вместе со своим лучшим другом Атмэ, их совместные тренировки в Легионе; видел себя вместе с девушкой, которую любил, но имя которой больше не помнил, на лодке, когда был моложе; видел свое первое сражение, свою первую победу, собственное удивление своим умениям; видел себя за столом со своим отцом, королем МакГилом, Гвендолин, Годфри, Рисом и даже Гаретом – все они были юны и счастливы. Он увидел королевский двор сияющим, величественным, неприступным.

А после этого Кендрик увидел своего отца, который стоял рядом с ним, окруженный белым светом. Отец протянул руку. Он выглядел молодым и здоровым, этот храбрый и отважный воин, каким Кендрик его помнил. Он улыбнулся.

«Мой сын», – гордо произнес МакГил.

Эти слова наполнили сердце Кендрика теплом. Больше всего на свете он всегда хотел, чтобы его считали сыном МакГила.

«Ты мой первенец», – сказал отец. – «Мой настоящий сын».

Кендрик протянул руку, чтобы коснуться ладони отца, но его пальцы были просто вне досягаемости.

«Мы скоро снова будем вместе», – сказал МакГил. – «Но твое время еще не пришло. Ты должен сражаться. Ты – воин. Не сдавайся. Никогда не сдавайся. Сражайся. Сражайся ради меня!»

Кендрик почувствовал руку на своем запястье и сначала подумал, что это была рука МакГила.

Но когда рыцарь открыл глаза и посмотрел вниз, то на самом деле увидел руку на своем запястье. Кендрик удивился, когда увидел молодую красивую женщину, возможно, двадцати лет, которая стояла возле него, положив нежную ладонь на его запястье. Казалось, что она нащупывает пульс Кендрика, закрыв глаза, словно прислушивалась. После чего девушка посмотрела на него. У нее были самые красивые глаза, которые он когда-либо видел. Миндалевидные глаза светло-карего цвета дополняли ее лицо. У нее была светло-коричневая кожа – цвет расы Империи.

Кендрик понял, что перед ним женщина Империи. Он спрашивал себя, что она здесь делает. Неужели Андроникус прислал ее? Она собирается его убить? Глядя на ее улыбку и ощущая ее доброе прикосновение, он с трудом мог представить себе, что она это сделает. Но что эта женщина здесь делает рядом с ним, держа его запястье? Кендрик не был уверен в том, что это происходит наяву.

«Ты жив», – удивленно произнесла она. У нее был самый сладкий голос, который он когда-либо слышал. Кендрик жаждал услышать его снова. Он хотел попросить ее продолжать говорить и никогда не останавливаться.

«Кто ты?» – попытался спросить рыцарь, но слова вышли беспорядочные, его голос дрогнул, а в горле пересохло.

«Сандара», – ответила девушка.

Она смотрела на него с надеждой, словно была счастлива, увидев его живым. Девушка протянула руку, в которой была черная меховая мантия. Ей удалось взобраться на крест и накинуть мантию на его дрожащие плечи. Это был самый мягкий и самый роскошный мех, который когда-либо ложился на его плечи. Никогда раньше он не наслаждался предметом одежды. Кендрик тут же ощутил тепло в плечах и груди.

«Почему ты помогаешь мне?» – спросил он.

«Исцеление больного является моим призванием», – ответила Сандара.

«Но ты работаешь на Империю», – сказал Кендрик.

Девушка с опаской посмотрела по сторонам.

«Да», – сказала она. – «Но не ночью. Они не видят всего, что я делаю. Мне не нравится видеть, что кто-то болеет. Будь это человек Империи или нет. Независимо от того, является ли их кожа такого же цвета, что и у меня».