Анна Калинкина - Метро 2033: Обмануть судьбу Страница 35

Кроту стало обидно, хотя в природе этого чувства он с трудом сумел бы разобраться. Он знал, что не красавец, – просто крепкий парень, каких много, и тем не менее, были женщины, которым его общество доставляло удовольствие. Он вспомнил одну ухоженную красотку с Ганзы – что ее привлекло в нем, непонятно, но они провели вместе пару недель, а потом она куда-то делась. Об этой истории Крот вспоминал не без удовольствия, но не мог сказать, что соскучился по красавице, – он и лицо ее уже почти забыл, помнил только запах приторных духов. А вот теперь из-за тощей замухрышки так переживает. Ее и красивой-то не назовешь. Чем она его так зацепила – жалко ему ее, что ли? «Тьфу, – сплюнул он, – вот таких вот тихонь и надо бояться, а вовсе не холеных красоток. Такие своими худыми пальчиками всю душу могут вывернуть наизнанку».

Он вдруг вспомнил случай из прежней жизни – холодная весна, московская земля только-только оттаяла, убрать скопившийся под снегом за зиму хлам еще не успели – а может, и некому было убирать. И он стоит возле дома, грея покрасневшие от холода руки в карманах курточки, рассеянно глядя на привычную картину – покрытый мусором газон. Валяются в грязи стекла, крышки от пивных бутылок, размокшие окурки. И вдруг что-то голубенькое – фантик, что ли? Вгляделся – и обомлел. И грязи робко пробивался первый весенний первоцвет. Это было так красиво – и так печально. Вот и девочка эта выросла в грязном и жестоком мире, слишком хрупкая, чтобы защитить себя. И все же она не сдается. Отчего-то больно наблюдать, как она пытается пробиться, найти свое место в этой жизни, зная заранее, что, скорее всего, эта борьба кончится поражением. Она сгинет так же, как сгинула ее мать, в мире, убивающем все живое и яркое.

Искра тем временем рассмеялась – словно колокольчик зазвенел. И Крот насторожился, пытаясь уловить, что они с Федором так живо обсуждают.

До него то и дело долетали обрывки разговора:

– А что с ней потом случилось? – спрашивала Искра.

Федор покачал головой:

– Я не знаю.

– Как – не знаешь?

– Меня ведь не было с ней, когда ее… когда она пропала. Я ведь знаю обо всем только со слов старика. Он сказал – ее больше нет, но можно ли верить, вот в чем вопрос? Можно ли верить тому, что сказал пьяный лодочник?

– Ты не веришь?

– Я не хочу верить, – мотнул головой Федор. – Мне почему-то кажется, не так все просто. Но что я могу поделать – только ждать. Ждать и надеяться, что она жива. Может, старик ее просто спрятал где-то. А мне соврал – с какой стати он должен мне доверять?

Выглядел он сейчас измученным и обреченным. Искра, с лица которой сбежала улыбка, пристально глядела на него. Потом, словно пробуждаясь от сна, обвела глазами окружающих, увидела Крота – и сразу замахала ему, снова заулыбалась. «Вот гад, рисуется перед девчонкой, голову морочит, – подумал Крот про Федора, но вслух ничего не сказал, только руки сами собой сжались в кулаки. – А она – хитрая лисичка, сразу замела хвостом».

– Пошли, – буркнул им Крот сердито, – разговор есть.

У костра, когда вновь принялись обсуждать план действий, Искра вдруг решительно высказалась в том смысле, что надо в ближайшие же дни предпринять еще одну вылазку в парк. Крот от такой храбрости даже опешил.

– Ты вообще не встревай, – рявкнул Следопыт, – мне тебя навязали, вражье отродье. Будь моя воля – я бы бабам оружие в руки не давал, все зло от них. Бабе дай волю – она вообще с цепи сорвется.

Искра умоляюще помотала головой.

– Что она такого сделала? – вмешался Крот, у которого уже сил не было смотреть на все это.

– Не сделала – так сделает, – буркнул Следопыт. – Вот я вам сейчас расскажу, какие бабы бывают вредные, – и ей тоже послушать полезно. Наш великий учитель, вечно живой товарищ Ленин несколько раз чудом смерти избежал – а все они, бабы. Одна в него на заводе стреляла, а другая взорвать задумала. Маруся Никифорова, батьки Махно бывшая подруга. Ее даже сам батька выгнал, не вынес ее зверства. Кровожадная была, направо и налево убивала. Против государства она была, и все ей мешали, кто на государство работал. Должен был товарищ Ленин на собрание прийти в один дом – а она туда велела взрывчатку заложить. Собрание началось, а тут как шарахнет! Две сотни человек на клочки разорвало. А товарища Ленина словно судьба хранила – опоздал он, потому только и жив остался. А ей хоть бы хны, ее там даже не было в это время. Террористку эту в тот раз не схватили, но потом все равно поймали и повесили. Это ж надо – двести человек вот так, за здорово живешь, положить!

Крот удивился – он слышал и не о таких людских потерях. Но, видно, особенный гнев Следопыта вызвало именно то, что столько народу погибло из-за женщины.

Искра сидела, вся поникшая. Даже Следопыт сжалился, решил, видно, что хватил через край, – пошарил по карманам и сунул ей в утешение кусок сахара, облепленный трухой. Крот глядел на ее худые запястья, выступавшие из слишком широких рукавов, на потертые штаны и большие разбитые башмаки. Она сейчас казалась такой несчастной. И все же сомнения его не оставляли – может, это все маскировка, легенда? Может, они нарочно так ведут себя, чтобы девочку ни в чем не заподозрили. Так ей легче было внушить сочувствие остальным, втереться к ним в доверие. Ему вот уже внушила.

«Но ведь она спасла тебя», – напомнил внутренний голос. «Спасла для того, чтобы я сделал за нее основную работу, – сам себе возразил Крот. – Я еще могу ей пригодиться. Нельзя верить таким, как она. Они пользуются своей слабостью, чтоб заставить других сделать то, что им нужно, манипулировать ими. Она слишком красивая для меня. Молода, но уже хитра, уже умеет пользоваться своим обаянием, женским оружием. И ведь с одной стороны посмотреть – кто я и где она? Я – сталкер, могу позволить себе жить не кисло, а она – сирота, дочь репрессированной, но она вовсе не выглядит забитой сироткой, держится настороженно и независимо, знаки внимания принимает как должное. Это кровь дает себя знать, отравленная кровь тех, кто рвется к власти. Если она и впрямь родственница красного вождя, тогда, наоборот, это мне до нее, как до Луны. И лучше бы мне держаться от нее подальше».

Следопыт тем временем продолжал наставлять девчонку:

– В мое время бабам вообще никто слова не давал.

– Представляю, – тихонько сказала Искра, глаза ее недобро блеснули.

– Чего? – подозрительно спросил Следопыт.

– Хорошее, наверное, было время, – не повышая голоса, произнесла она, – особенно если учесть, чем закончилось. То-то мы теперь за вами обломки разгребаем.

Через несколько секунд до Следопыта дошел смысл сказанного, и он побагровел.

– Сгинь с глаз моих, вражья дочь! – заорал он, занося кулак. Искра ловко увернулась, отодвинулась и поглядывала настороженно, готовая в любой момент пуститься наутек. Крот даже чуть-чуть посочувствовал Следопыту, но только чуть-чуть. Интересно, какое наказание он теперь придумает, – разборкой автомата девчонку явно не напугаешь.

– Пойдем, погуляем, – сказал он Искре неожиданно даже для самого себя. Просто у него уже сил не было смотреть, как Следопыт ее унижает. Они оба обернулись к нему – Следопыт ошалело, а Искра – с недоверием. Она тут же вскочила:

– Пойдем!

И, не дожидаясь его, первой зашагала прочь от костра. Он еле поспевал за ней. Следопыт так и остался сидеть с открытым ртом, даже вмешаться не успел – а может, не захотел.

– Не переживай, – сказал Крот девчонке, когда они остановились возле крайней колонны. Она только рукой махнула:

– Да ладно, я привыкла уже.

Но он видел, что губы у нее дрожат, а в глазах стоят слезы.

– И как ты его терпишь? – посочувствовал Крот. У нее в глазах появилось странное выражение.

– Знаешь, оно того стоит, – сказала она задумчиво. – Зато я уже несколько раз была наверху. А если б не он, если б пришлось так и сидеть на станции – вот тогда бы совсем было тошно. Он-то не хотел со мной возиться, но товарищу Москвину не посмел возражать. Я стараюсь побыстрее учиться – и когда-нибудь меня будут выпускать одну. Я буду как та женщина, которую мы видели.

«Далеко тебе до нее», – подумал Крот, а вслух спросил:

– Страшно в парке-то было?

– Еще как, – созналась она. – Когда в болото упала – думала, все, конец. И еще испугалась, когда ты сел и не хотел идти. Я подумала, что мы все там останемся, – вы все какие– то чудные сделались, а одна я не нашла бы дорогу обратно.

– Ты – молодец, храбрая. И ведь меня ты спасла. Ты нас всех спасла. Командир твой только с виду грозен, а на голову слаб, видно, – не удержался Крот.

Девчонка фыркнула.

– Он мне велел поосторожней с тобой быть, – созналась вдруг она. – Говорит, нечего с ганзейцем толстомордым дружбу водить. Он бы вообще мне с тобой разговаривать запретил, но он думает – вдруг ты мне расскажешь что-нибудь важное по секрету.

– Вот я и говорю, что с головой у него не все ладно. А Федя, похоже, тоже в чудеса готов верить – совсем как Медный, нашли друг друга родственные души. Так что если бы не ты… А я до сих пор не сказал тебе спасибо.