Влад Вегашин - Пробужденное пророчество Страница 4

– Ким, но у нас нет ни денег, ни документов! Вообще ничего…

Вместо ответа эльф снял с пояса кошель и показал сестре.

– Здесь сто золотых имперских марок. А таких кошельков у меня три. Документы тоже есть.

– Но как же я буду рожать без мужа? У людей это не принято, а мы едем в их Империю…

– Кто сказал, что у тебя нет мужа? У тебя есть муж, – криво улыбнулся Ким. – В документах стоят имена Киммериона ан Илленмиль и Лианэй ан Илленмиль, состоящих в законном браке. К счастью, мы с тобой не очень похожи, только глаза одинаковые, но разве люди это заметят?

– Какая у нас фамилия?

– Прости, – мягко улыбнулся эльф. – Просто первое, что пришло в голову. Кроме того, мне кажется, будет справедливо, что твой ребенок будет носить имя своего отца.

Лиа подошла к брату, села рядом и обняла его. Они были одни, вдвоем против всего мира, но не сомневались, что победят.

До этого момента Ким все помнил прекрасно. Впрочем, богатая на приключения дорога тоже не забылась. А вот те три месяца, что они прожили в Мидиграде, словно бы кто-то слегка подтер ластиком. Воспоминания были смутные, туманные и обрывочные. Какие-то отдельные моменты эльф помнил хорошо – исхудавшую Лианэй с большим животом, грубое лицо управляющего на плантациях подземных уровней, где Ким делал самую грязную работу за две серебряные марки в неделю, постоянно летящее в их с сестрой адрес оскорбительно-презрительное «нелюдь», холодную комнатушку в общинном доме…

А потом произошло то, что Киммерион с содроганием вспоминал все эти годы. Его жестоко избила банда отморозков, когда он в поисках хоть какого-нибудь заработка скитался по второму уровню Нижнего города. Кое-как добравшись до дома, Киммерион потерял сознание, а на следующий день не смог встать с постели. Нужны были лекарства, но денег на них не было. Всего огромного даже по столичным меркам капитала в триста золотых марок брат с сестрой лишились на третий день пребывания в столице – золото отобрали стражники. Как и документы.

Лианэй в отчаянии обратилась за помощью к Мамаше Динки – толстой отвратительной бабе, жившей в комнате напротив и порой предлагавшей мало-мальски привлекательным девушкам возможность быстро заработать денег. Динки согласилась дать Лиа возможность заработать, но каким образом! Сказав, что у нее есть «идеальные» клиенты, она привела трех парней, которые забавлялись с девушкой сначала по очереди, потом вместе, заставляя Кима на все это смотреть. В память эльфа навсегда врезалась фраза одного из них: «Ай да Мамаша Динки! Какой товар! Когда еще удастся отыметь брюхатую нелюдь!»

Когда они ушли, Лиа, не глядя на брата, сказала: «Зато у нас теперь есть две золотые марки…», а, подняв на него глаза, вскрикнула – густые золотисто-каштановые волосы Киммериона стали наполовину седыми.

Как девушка не потеряла после этих издевательств ребенка – неизвестно. Разве что Мерцающая Звезда берегла зачем-то несчастное дитя…

От самоубийства Кима тогда спасло лишь понимание того, что Лианэй без него погибнет.

С того дня в доме периодически появлялась еда, на которую не хватило бы его заработка. Трижды себя презирая и проклиная, эльф старался не думать, откуда Лиа достала деньги.

Потом был рейд Шестого департамента. У эльфов не было имперского гражданства, да и каких-либо других документов… Впрочем, в участке Ким и Лиа впервые за очень долгое время досыта поели, а полицейские при виде откровенно выпирающего живота девушки – она была на двенадцатом месяце[6] – принесли ей одеяла, подушку и матрац.

Через три дня за ними пришли. Четыре неброско одетых человека предъявили полицейским какую-то бумагу и забрали всех не-людей, в том числе Кима с сестрой. Возле участка стояла закрытая карета, в которую аккуратно усадили Лианэй и вежливо, но твердо – Киммериона. Так они попали в ООР, Отдел особых расследований, Тринадцатый стол Имперской Канцелярии.

События следующих двух месяцев память воспроизводить отказывалась напрочь. Дальнейшие воспоминания – обустроенная по вкусу Кима комната, он сидит на полу, рядом лежит Лиа. Исхудавшая, уже без живота, очень бледная и спокойная. Мертвая.

Все, что эльф помнил о последующих двух годах в застенках Тринадцатого департамента, можно описать скупой, почти ничего не выражающей фразой – глава ООР ставил над ним какие-то эксперименты. Подробностей эльф, к счастью, не помнил. Следующий отрезок времени Киммерион вновь потерял из памяти.

Очнулся Ким в подземной камере. Он был голоден. В камеру бросили человека. Неожиданно клыки эльфа удлинились, он разорвал горло жертвы, с головы до ног перемазавшись в крови. Так Киммерион понял, что стал вампиром.

Много лет Ким провел в этой камере. Через день ему кидали пищу, а когда охрана его не видела, он развивал в себе новые способности и учился ими управлять. Как только представился удобный момент, он сбежал.

В душе Киммериона жило лишь одно чувство – жажда мести. Он люто ненавидел Александра Здравовича и знал его тайну. Но для мести нужны были возможности, а сейчас их не было.

Воспоминания отхлынули. Эльфу хотелось кричать, выть, кататься по полу от душевной муки, но больше всего ему хотелось посмотреть в глаза Здравовича за миг до его смерти и спросить: «За что?»

Через некоторое время Ким забылся тяжелым сном. Впереди было много дел, и ему нужны были силы.

Глава III

Бастард его жены…

Последний раз проведя по лезвию полутораручного меча точильным камнем, Мантикора попробовал ногтем остроту клинка и удовлетворенно улыбнулся. То, что надо. Он еще не знал, кому уготовано обагрить меч своей кровью, но чувствовал только, что в первый раз сталь нового клинка согреет кровь эльфа. Ненавистная раса!

На поляну, посвистывая, вышел высокий темноволосый человек лет сорока. Его пронзительные серые глаза окинули пристальным взглядом полуэльфа, вкладывающего новый меч в ножны.

– Талеанис, ты помнишь, о чем я тебе говорил два года назад? – спросил темноволосый.

– Да, Растэн. Ты говорил, что придет день, когда мне нужно будет самому выбирать в этой жизни путь, – тотчас погрустнев, отозвался Мантикора.

– Вот он, этот день. Но прежде чем наши дороги разойдутся – возможно, навсегда, – я хотел бы тебе кое-что рассказать и кое-что передать, – легендарный мастер клинка Растэн Чертополох сел на камень напротив полуэльфа.

– Мне это не нравится, – пробурчал Талеанис себе под нос. Впрочем, у Растэна был отличный слух.

– Что именно?

– Вычурность и образность твоей речи, – мрачно пояснил юноша – а по меркам смешанной крови Мантикора был очень юн.

– Ну, прости старика, – рассмеялся Растэн. Смех получился натянутый. – И все же послушай…

Некогда бродил по миру один воин. Ничем особенным он не выделялся, разве что мечом владел мастерски. А в остальном – обычный человек, высокий, темноволосый, кареглазый.

И не повезло ему как-то раз попасть в крайне хитроумную засаду, подготовленную его старинным врагом. Как я уже говорил, он был очень умелым воителем и справился с нападавшими, но сам был сильно изранен. Сил хватило лишь на то, чтобы вцепиться в луку седла, перед тем как потерять сознание.

Воин долго не приходил в себя. Ночью на поле боя пришли шакалы, они напугали коня, и тот умчался, унося на себе воина.

Несколько шакалов долго гнали несчастного жеребца, а когда они отстали, испуганный конь промчался без остановки еще с десяток миль. Хороший был конь…

Но и тогда, убедившись, что погони больше нет, он стремился ускакать подальше от смердящих тварей, питающихся падалью. И унес воина в одно из западных эльфийских княжеств.

Княжество то именовалось Крионэйским, в честь озера, на берегах которого располагалось. Правил им светлый князь Нортахел. И надо же такому случиться, что конь после долгой скачки выбежал прямо на дальний, необжитый берег озера Крионэ, где в тот момент купалась юная и прекрасная эльфа Инерика, жена князя Нортахела.

Сперва девушка испугалась, когда из кустов на берег выметнулся взмыленный конь, несущий на себе крепко вцепившегося в луку седла израненного человека. Но конь встряхнулся, онемевшие пальцы воина разжались, и он ничком рухнул в траву.

Человек, без сознания лежавший перед Инерикой, не выглядел ни страшным, ни опасным. Сердце Инерики дрогнуло, она решила помочь раненому, благо неподалеку жил ее хороший друг и названный брат Илленмиль. Княгиня позвала его на помощь, и вдвоем они перенесли воина в дом Илленмиля.

Около месяца Инерика ухаживала за раненым, а Илленмиль помогал ей во всем. Вскоре воин начал вставать, эльфа провожала его на берег озера Крионэ, и они вместе любовались закатом или рассветом, а то и звездным небом.

Неудивительно, что воин вскоре полюбил свою прекрасную спасительницу. И, как ни странно – а может, естественно? – она ответила на его чувства.

Они были вместе две недели. Потом вернулся Нортахел, и Инерика была вынуждена проводить дни и ночи в обществе мужа. Воин мучался от разлуки и целыми днями упражнялся с мечом, не имея возможности найти себе иное занятие.