Мэри Лю - Общество Розы Страница 5

Значит, мальфетто работал с ним. Я вздыхаю. Нечто в том, как были произнесены слова «Молодой Элиты», взбудоражило память. Звучит знакомо. Я уверена, что уже слышала этот голос раньше. Но где? Сдвинув брови, я пытаюсь извлечь что-нибудь разумное из воспоминаний. Где же, где…

И тут до меня дошло.

Мой товарищ по заключению. Когда инквизиция впервые арестовала меня и бросила в свои подземелья, рядом со мной, в соседней камере, сидел какой-то полусумасшедший. Оттуда все время слышались смех и хихиканье, а также монотонный голос, принадлежавший кому-то, кто, как я думала, тронулся умом от долгого заключения. Девушка. Говорят, ты из Молодой Элиты. Это так?

Парень видит в моих глазах признаки узнавания, снова приостанавливает игру и говорит:

– У тебя сейчас очень странное лицо. Съела тухлый шашлык из ягнятины? Со мной такое однажды приключилось.

– Мы вместе сидели в тюрьме.

Парень замирает.

– Что ты сказала?

– Несколько месяцев назад мы сидели в одной тюрьме, в городе Далия. Вы должны помнить, я узнала ваш голос. – Погружаясь в воспоминания, я глубоко вздыхаю. – В тот день меня приговорили к сожжению.

Я прищуриваюсь и смотрю на собеседника сквозь темноту. Он больше не улыбается, и легкость в общении сменяется напряжением. Он смотрит на меня во все глаза.

– Ты – Аделина Амотеру, – бормочет он себе под нос, его взгляд блуждает по моему лицу с пробудившимся интересом. – Да, конечно, конечно, это ты. Я должен был почувствовать.

Я киваю. На мгновение задумываюсь, не сказала ли ему лишнего. Вдруг ему известно, что инквизиция охотится за нами? А если он захочет сдать нас солдатам из Меррутаса?

Парень долго вглядывается в меня. Кажется, проходит не менее часа, а потом добавляет:

– В тот день ты спасла мне жизнь.

Я смущенно хмурюсь:

– Как?

Он снова улыбается, но эта улыбка отличается от той сладкой, которую он дарил Виолетте. Нет, никогда прежде я не видела улыбки, хоть сколько-нибудь похожей на эту – кошачью: уголки его глаз сузились, и на какое-то мгновение это придало ему звериный, чуть диковатый вид. Блеснули острые кончики его клыков. Внутреннее чувство преобразило весь его внешний облик, теперь он имел вид одновременно обаятельный и устрашающий. Нити его внимания, все до одной, были зацеплены за меня, как будто в мире ничего другого не существовало. Кажется, он совершенно забыл о Виолетте. Не знаю, как это понимать, но чувствую, что щеки начинают гореть.

Он смотрит на меня, не моргая, и тихо подпевает наигрываемой мелодии, потом отводит взгляд. Я наконец выдыхаю.

– Если вы ищете Чародея, то, скорее всего, обнаружите его в заброшенных купальнях в старом Меррутасе. Раньше это здание называлось Малые купальни Бетесды. Отправляйтесь туда завтра утром, как только рассветет. Я слышал, он предпочитает вести переговоры в уединенных местах. – Юноша поднимает палец. – Но имейте в виду: он никогда не действует по чьему-либо распоряжению. Если хотите поговорить с ним, вам придется указать вескую причину.

Не успели мы с Виолеттой ответить, как парень повернулся к нам спиной и скрылся в доме.

Раффаэле Лоран Бессет

Туман. Раннее утро.

Давно это было. Босой маленький мальчик сидел на корточках за дверью убогого домишки, где жила их семья, и возился в грязи с какими-то палками. Он поднял взгляд и увидел старика, шедшего по грязной деревенской улице, костлявая клячонка тянула за собой повозку. Ребенок прекратил игру. Он кликнул свою мать, потом, когда телега подкатилась ближе, встал.

Старик остановился перед ним. Они изучали друг друга. Лицо у мальчика было худое, и на нем – совершенно необыкновенные глаза: один теплый, как мед, а другой – ярко-зеленый, как изумруд. Но было в этом мальчике и еще что-то. Мужчина смотрел и смотрел на него и постепенно начал изумляться: как такое юное создание может иметь столько мудрости во взгляде?

Старик вошел в дом, чтобы переговорить с матерью мальчика. Ему потребовалось убеждать ее: женщина не хотела впускать в дом чужака, пока тот не сказал, что хочет предложить ей немного подзаработать.

– В этом краю вы не найдете покупателей на побрякушки и всякие зелья, – сказала мать мальчика старику, заламывая руки в темной комнате, где жила с шестью своими детьми.

Гость сел на предложенный стул. Женщина все время переводила взгляд с одного предмета на другой, не в силах на чем-то остановиться.

– Кровавая лихорадка разорила нас. В прошлом году она отняла у меня мужа и старшего сына, пометила еще двоих детей. Вы сами видите. – Она указала на малыша, тихо наблюдавшего за сценой своими глазами цвета меда и драгоценного камня. – Это всегда была бедная деревня, господин, но сейчас она на грани полного разорения.

Мальчик заметил, что взгляд старика возвращается к нему снова и снова.

– И как же вы живете без мужа? – спросил гость.

Женщина покачала головой:

– Работаю до изнеможения на наших полях. Продала кое-какие вещи. Хлеба у нас хватит еще на несколько недель, но он весь в червях.

Старик слушал молча. Он не проявил никакого интереса к брату малыша, помеченному болезнью. Когда мать закончила рассказ, он откинулся на спинку стула и кивнул:

– Я занимаюсь перевозкой товаров между портовыми городами Эстенцией и Кампаньей. И хочу спросить вас о младшем сыне, о мальчике с разными глазами.

– Что вы хотите знать?

– Я заплачу вам за него пять золотых талентов. Он пригожий мальчик и будет получать хорошие деньги в большом портовом городе.

Мать оторопело молчала, а мужчина продолжил:

– В Эстенции есть дома, где собрано больше сокровищ, чем вы могли увидеть во сне. Это целые миры блеска и наслаждений, и им постоянно нужна свежая кровь. – При этих словах он кивнул в сторону малыша.

– Вы собираетесь отдать его в бордель.

Старик посмотрел на мальчугана:

– Нет. Он слишком миловиден для борделя. – Потом наклонился к женщине и понизил голос. – Вашим меченым детям придется здесь туго. Я слышал истории о селянах, которые выгоняли своих малышей в лес из страха, что те принесут болезни и несчастье всем в доме. Я даже видел, как они сжигают детей, маленьких, заживо прямо на улицах. Здесь это тоже скоро начнется.

– Не начнется! – яростно возразила женщина. – Наши соседи бедны, но они хорошие люди.

– Отчаяние вызывает к жизни все самое худшее в каждом, – сказал старик, пожимая плечами.

Они продолжали спорить до самого вечера. Мать не уступала.

Малыш молча слушал и размышлял.

Когда наступила ночь, мальчик встал и тихо взял мать за руку. Он сказал ей, что пойдет со стариком. Мать шлепнула его и заявила, что он этого не сделает, но тот не отступался.

– Все будут голодать, – тихо проговорил он.

– Ты слишком мал, чтобы понимать, чем жертвуешь, – отрезала мать.

Малыш взглянул на братьев:

– Все будет хорошо, мама.

Женщина посмотрела на своего прекрасного сына, залюбовалась его глазами и провела рукой по черным волосам. Ее пальцы поиграли с несколькими блестящими прядями, отливающими синевой, как сапфир. Она прижала сына к себе и заплакала. И так продолжалось долго. Сын обхватил мать руками, гордый собой, что помогает ей, сам не понимая значения этого шага.

– Двенадцать талентов, – сказала женщина старику.

– Восемь, – ответил тот.

– Десять, за меньшее я своего сына не отдам.

Мужчина немного помолчал, после чего согласился:

– Десять.

Мать обменялась с ним несколькими короткими фразами, а потом выпустила руку сына.

– Как тебя зовут, малыш? – спросил старик, подсаживая его в кособокую таратайку.

– Раффаэле Лоран Бессет.

Голос мальчика прозвучал торжественно, глаза были прикованы к дому. Он уже начал испытывать страх. Навестит ли его когда-нибудь мама? Значит ли этот отъезд, что он больше никогда не увидит родных?

– Ну что ж, Раффаэле, – повторил старик, оглаживая кнутом круп своей кобылы. Он отвлек мальчика, дав ему ломоть хлеба с сыром. – Ты когда-нибудь был в столице Кенеттры?

Через две недели старик продал мальчика во Двор Фортунаты в Эстенции за три тысячи золотых талентов.

Веки Раффаэле затрепетали, и он открыл глаза. В окно лился слабый свет зари. На улице валил пушистый снег.

Он поежился. Огня, мерцающего в камине, и кучи меховых покрывал, наваленных на кровать, не хватало для защиты от холода. Кожа Раффаэле покрылась мурашками. Он снова натянул до подбородка мех и попытался заснуть. Однако две недели, проведенные в плавании на корабле по бушующим волнам с севера Кенеттры в Бельдан, брали свое, все тело ныло от утомления. Летний замок королевы Бельдана – место холодное и мрачное, в отличие от сияющих светлым мрамором залов и залитых солнцем садов Эстенции. Раффаэле никак не мог привыкнуть к такому студеному лету. Остальным членам Общества Кинжала, наверное, тоже не удавалось толком расслабиться.