Дженнифер Арментроут - Каждый последний вздох Страница 6

– Эй, притормози. – Зейн потянулся через стол и накрыл мою руку ладонью. Я вгляделась в его лицо, и сердце снова защемило. Теперь каждый раз, глядя на него, я видела темные круги под глазами, его тусклую ауру. Я не могла не замечать этого. – Я понимаю, кругом творится настоящее безумие, но тебе пришлось через многое пройти. Нам нужно поговорить об этом.

Мне этого совсем не хотелось, потому что я знала, что могу не совладать с собой.

Но Зейн, казалось, думал о другом.

– Ты знаешь, как это тяжело для меня – сидеть рядом, не имея возможности обнять тебя? Просто чтобы убедиться, что ты действительно жива? – спросил он, и у меня перехватило дыхание от искренности его слов. – В том, что случилось, нет твоей вины. Я хочу, чтобы ты это знала. Мой клан – наш клан — и мой отец не смели так поступать с тобой.

Я уронила взгляд на его руку, что держала мою ладонь сейчас и на протяжении стольких лет. Я закрыла глаза и увидела Зейна на полу моей спальни, бледного и неподвижного. Вспомнила, как смотрел на меня Эббот – Страж, воспитавший меня, – когда нашел сына. Смотрел так, будто я чудовище, которое он помог взрастить. Грудь сдавило, когда в памяти всплыло, как я в панике пыталась взлететь, как отчаянно пыталась сбежать и чем все это закончилось.

Провал обернулся моим заточением в клетку, где меня, накачанную какими-то снадобьями, оставили в темноте, и я уже не чаяла снова увидеть дневной свет. Я до сих пор ощущала затхлый запах подземелья, чувствовала тяжесть железных оков, в которых меня держали, когда доставили на секретный заброшенный склад.

– Лейла?

Я содрогнулась, напоминая себе, что клетки больше нет. Я открыла глаза и прогнала прочь мрачные мысли.

– Спасибо тебе за эти слова. Ты прав. То, что со мной сделали, несправедливо. Я понимаю, во мне увидели источник всех бед, обрушившихся на клан – черт возьми, я и сама думала, что от меня исходит угроза, – но они зашли слишком далеко.

Я удивлялась самой себе. Я всегда защищала Эббота, но не могла оправдать то, что он и его клан пытались сделать со мной. Эббот вынес мне приговор, но я все же выжила, хотя нанесенный мне удар был смертельным. И после этого во мне многое изменилось, изменились и представления о том, кто я на самом деле. Все сомнения рассеялись.

– Они выступили как присяжные, которым подсунули липовые косвенные доказательства, а потом стали и судьями, и палачами. Я могла умереть. Я бы умерла, если бы не Дез. Я еще не спросила тебя, что стало с ним и Николаем?

Дез и Николай здорово рисковали, когда сообщили Роту о том, что происходит. Если бы они этого не сделали, я бы сейчас здесь не сидела.

Зейн опустил ресницы, и его лицо исказила мука.

– Сначала ходили разговоры об их изгнании, – признался он, и я судорожно вздохнула. Изгнание означало исключение из клана, что считалось страшным наказанием даже для одинокого Стража, но у Деза была семья – супруга и двое маленьких детей. – Но, как только мы поняли, что это Петр сеет хаос в доме, Эббот прозрел. Теперь Николаю и Дезу ничего не угрожает.

После всего, что сегодня произошло, я все позабыла: Зейн рассказал мне о том, что камера видеонаблюдения смогла зафиксировать призрак Петра. Меня накрыло волной облегчения. Я… я убила молодого Стража, защищаясь, когда он напал на меня, выполняя приказ своего отца. Ильи. Как выяснилось, моего настоящего отца, и это означало, что Петр, худшее из зол, приходился мне сводным братом. От этой мысли меня до сих пор мутило. Я забрала душу Петра, и он стал призраком.

– Ты тоже мог умереть. Если бы я забрала твою душу целиком, – почти прошептала я. Этот невероятный дар – высасывать души одним поцелуем – достался мне от матери, Лилит. Любой, у кого имелась душа, оказывался в опасности, встречаясь с моими губами, что до недавнего времени ставило крест на моих знакомствах с парнями.

Но потом объявился Рот, и, будучи демоном, он попадал в категорию бездушных. Поначалу я воспринимала его в штыки и, оглядываясь назад, могу сказать почему: его слова и поступки заставляли сомневаться во всем, чему научили меня Стражи. По природе своей демоны не принадлежат к числу тех, кого хотелось бы пригласить на ужин, но не все они поголовно жалкие и презренные существа, достойные лютой ненависти, в которой меня воспитали. Демоны тоже преследовали собственные цели. С каждым мгновением, проведенным наедине с Ротом, я все больше проникалась к нему симпатией, находя много общего между нами. Мое восхищение достигло предела, когда он пожертвовал собой, чтобы спасти Зейна от падения в огненную пучину Ада. Тогда мне казалось, что я потеряла Рота навсегда, но он вернулся – только все изменилось между нами. Рот держал дистанцию, чтобы защитить меня.

Оградить от подозрений Эббота.

А потом случилось страшное с Зейном. Я росла вместе с ним, с детства втайне боготворила и любила его. Долгое время он оставался для меня единственным и неповторимым, но беда заключалась в том, что он – Страж, а я полустраж и, хуже того, наполовину демон. С его душой и моей родословной мы и мечтать не могли об общем будущем. Дружба с Зейном, наша неразрывная связь – все это могло бы обернуться счастьем для любой горгульи из клана Стражей, но для меня оставалось под запретом. Впрочем, это ничуть не охладило мои растущие чувства, и вышло так, что Рот, вернувшись из преисподней, отверг меня, но толкнул прямо в объятия Зейна – парня, который, как мне казалось, никогда не ответит на мою любовь.

Я ошибалась.

Ошибалась во многом.

Его глаза распахнулись.

– Но ты этого не сделала.

– Чудом. – Тяжесть легла на сердце, и я снова ощутила ужас той ночи, когда до меня дошло, что я пью душу Зейна… вместо того чтобы целовать его. – Я знаю, что забрала часть твоей души. Об этом говорит твоя аура.

– Я в порядке…

– Но не благодаря мне. Все дело в Бэмби. Только она позволяла мне… целовать тебя. Когда она была на мне, я могла контролировать свои способности. – Я высвободила свои пальцы и, сжав губы, покачала головой. – Ты никогда не забудешь, что я сделала с тобой, и я знаю, что ты не сможешь выздороветь полностью.

Зейн пристально посмотрел на меня и, подняв руку, пробежал пальцами по волосам.

– Ты остановилась вовремя. Если не считать некоторого чувства усталости и… легкой раздражительности, у меня все хорошо, Букашка Лейла.

Сердце сжалось, когда он произнес мое детское прозвище.

– Легкой раздражительности?

Страж сдвинул брови, и на мгновение показалось, что он не собирается отвечать.

– Просто я стал более вспыльчивым. Не знаю, связано это с тем, что произошло между нами, или это естественный результат последних событий.

Кажется, я знала ответ на этот вопрос. Те, у кого забирают даже крошечную частичку души, так или иначе меняются. У одних это проявляется в перепадах настроения, другие становятся безрассудными, а кто-то склоняется к агрессии.

Вот и Зейн отчасти утратил доброту, свое самое ценное качество, и горько сознавать, что это моих рук дело. Пусть и неосознанно, но я совершила это, и никто из нас, прежде всего я, не проявил хотя бы немного здравомыслия, а слепо следовал своим чувствам. Никто из нас не задался вопросом, почему вдруг я могу целовать, не забирая душу.

А между тем, как однажды заметил Зейн, мы могли многое себе позволить и без поцелуев.

Странно, но сейчас, находясь рядом с ним, я вдруг поймала себя на мысли, что мне совсем не хочется выпить душу. Пожалуй, я впервые заметила отсутствие этого желания. После того, как от меня отвернулся мой клан, я жила с Ротом и Кайманом, и, поскольку оба они бездушные, я даже не задумывалась о кормежке – при том что все свои семнадцать лет боролась с этим искушением.

И вот теперь, хотя меня снова окружали души, никакого желания попросту не возникало.

Может быть, сегодняшние события потрясли меня настолько, что лишили этой потребности?

– Прости, – сказала я наконец, обратив свой взгляд на улицу за окном. Шла вторая неделя декабря, и небо над Вашингтоном налилось серой тяжестью, дул резкий ветер, наполняя воздух запахом снега. – Я так сожалею, Зейн.

– Не извиняйся, – поспешно произнес он. – Не смей извиняться передо мной. Я не жалею ни о чем, что произошло между нами. Ни на мгновение.

А я?

– Как бы то ни было, я хотел говорить не о себе. Ты в порядке? – спросил он. – То, что они сделали…

– Все хорошо, – отмахнулась я и внутренне поморщилась от собственной лжи. – Меня исцелили ведьмы. Те, что поклоняются Лилит. Они дали Кайману какое-то зелье, и оно помогло. – Я тут же вспомнила, что Кайману пришлось пообещать им кое-что взамен, и мы с Ротом до сих пор не знали, какую сделку он провернул. – Понятия не имею, что они там намешали.

– Это настораживает, – произнес он с сарказмом.

Мои губы дернулись, и, когда я подняла глаза, наши взгляды встретились и не отпускали друг друга. Зейн подался вперед, облокотившись о стол.