Антон Корнилов - Арвендейл Обреченный. Трое из Утренней Звезды Страница 6

– Сожалею, господин капитан, – вступил в разговор Эвин; ничуть не вызывающе звучала его речь, а вполне даже добродушно. – Ухореза вы не получите. И дело не в золоте. Я дал слово дядюшке доставить Мартина в Утреннюю Звезду, коли этот душегуб попадется мне на пути. Разве человек чести может нарушить данное им слово? Мартин Ухорез достанется моему дядюшке, господин капитан.

Капитан свирепо запыхтел, явно едва сдерживаясь, чтобы снова не взорваться.

– Дядюшке, говоришь? – прошипел он, скаля зубы. – А кто у нас дядюшка-то, а? Небось, лавочник какой-нибудь? Или ростовщик. Велика птица – Ухореза ему подавай! Ишь, умник, чужими руками жар загребает… А знаешь ли ты, что мне только гонца послать в Утреннюю Звезду, сэру Альве, верному вассалу его светлости герцога, как твоего премудрого дядюшку упекут на веки вечные в вонючий подвал?! А? И вас, всех четверых, вместе с ним! Потому что вы не кто другие, как – пособники Мартина Ухореза! А? Кому его сиятельство граф Альва поверит: мне, капитану гвардии властителя Арвендейла, или кучке оборванцев? Отвечай, наглец белобрысый! Или я тебя сейчас лично на куски порублю!

Манго и Мюр уставились на Эвина с каким-то непонятным предвкушением. И в бороде Крейга блеснула странная улыбка.

– Отвечаю, – кивнул светловолосой головой Эвин. Спокойно кивнул, хотя в голосе его зазвенели мальчишеские нотки оскорбленной гордости. – Его сиятельство граф Альва, безусловно, поверит кучке оборванцев. Потому что он мой дядюшка и есть.

– Да ты сумасшедший, что ли? – выпучил глаза капитан.

А десятник вдруг ахнул и присел с видом человека, только что осознавшего досадную ошибку.

– Не сумасшедший! – простонал он. – Так вот оно что, господин капитан! А я-то думал, как они умудрились душегубов Ухореза того-этого… Кто ж на такое способен, кроме Полуночных Егерей?! А коли они – Егеря, значит, парень…

– Виконт Эвин Сторм, – с достоинством представился Эвин. – Сын Адама Сторма из рода Стальных Орлов.

– И по поводу «на куски порублю»… – добавил Крэйг. – Ты же знаешь, что Полуночные Егеря по праву считаются самыми лучшими бойцами во всем Арвендейле?.. А возможно, и во всей империи. Конечно, знаешь. Так вот, Эвин Сторм – лучший боец среди Полуночных Егерей. Так что… не советую даже пытаться… Идите-ка обратно в Золотой Рог подобру-поздорову.

Капитан окаменел. Десятник вытянулся во фрунт. Рядовые гвардейцы тоже притихли, опасаясь шелохнуться. Впрочем, немая сцена длилась всего несколько секунд – в трапезную втолкнули Хорька, который, постоянно поправляя сползающий на переносицу шлем, по инерции продолжал оправдываться, малосвязно бормоча что-то про ледник и поросей.

– Ну, конечно! – хлопнул в ладоши Эвин. – Ледник!..

Он метнулся на кухню, откуда тотчас раздался скрип открываемого люка. Вернулся парень скоро и заметно помрачневший.

– Там они… – сказал он. – Все, кому не повезло оказаться в трактире, когда сюда Мартин Ухорез явился. И Буба, конечно, там… Правда, почему-то без ноги…

Глава 2

Отряд Полуночных Егерей возвращался в Утреннюю Звезду.

Вряд ли теперь кто-нибудь сумел узнать в Егерях тех подгулявших парней, что устроили разгром в придорожном трактире бедолаги Круглого Бубы.

Первым ехал командор Крэйг. Верхом на необычайно крупном – под стать себе – вороном жеребце командор смотрелся настоящим великаном. Его борода, уже аккуратно расчесанная и смазанная маслом, солидно ниспадала на добротный кожаный нагрудник. За левым плечом косо торчала к небу рукоять громадного двуручного меча; серый плащ стекал с плеч Крэйга по конскому крупу, спускаясь почти до самой земли, и мертво скалилась на том плаще башка гхарка, прон-зенная копьем, – отличительный знак Полуночных Егерей.

Мюр и Манго, укрытые точно такими же плащами, ехали следом за Крэйгом, по обе стороны от той самой телеги, увлекаемой тем самым здоровенным битюгом. Теперь в телеге громоздилась большая клетка, коряво собранная из тонких прутьев, которые крепились друг к другу в нужных местах обыкновенными веревками. Выглядела клетка откровенно хлипкой, однако разбойники, заключенные в ней, не предпринимали никаких попыток освободиться. Заклинание Нерушимой Замычки обуславливало надежность временной тюрьмы банды Мартина Ухореза.

Разбойники тихо и мрачно шелестели – переговаривались между собой. Время от времени кто-нибудь из них повышал голос сильнее обычного, тогда Мюр или Манго со своих коней лениво толкали ногой клетку:

– Тихо там! А то вот я кого-то сейчас опять пощекочу!

И грозные душегубы, совсем недавно наводившие ужас на половину великого Арвендейла, тут же надолго умолкали. Ибо пару часов назад некоторые из них испытали на собственной шкуре, что значит это самое «пощекочу» – когда рыпнулись предложить Егерям обменять свою свободу на несметные сокровища, якобы спрятанные вот именно на такой случай в неких потайных схронах.

Рыжий Мартин Ухорез с видом совершенно безучастным сидел в углу клетки. С той минуты, когда его привели в чувство, чтобы транспортировать в свежесобранную клетку, он не произнес ни слова. На лбу знаменитого разбойника красовалась внушительная сине-красная гуля, и голову он держал несколько набок.

Позади клетки темнел на телеге большой мешок, густо испачканный темной кровью.

Битюгом, тянувшим телегу с клеткой, правил Эвин.

Его свернутый в складку плащ и длинный меч в ножнах покоились на коленях – сидеть на облучке в полном облачении и вооружении было, конечно, совсем не так удобно, как в седле. Конь же Эвина трусил на привязи за скрипуче покачивающейся телегой. Трусил рядом с конем Гага, на крупе которого лежало тело самого Гага, привязанное к седлу, плотно обернутое серым плащом, который пропитали благовониями – чтобы животных не пугал запах мертвеца.

Дорога шла через негустой лесок, петляла между деревьями.

Эвин сидел на облучке, поджав ноги. Было что-то наивно мальчишеское в этой позе, и в том еще, как он постоянно с внимательным интересом чуть поворачивал голову на малейший звук и малейшее движение вокруг себя, как делают дети, попавшие туда, где никогда не были. Хотя маловероятно, конечно, что Эвину раньше не приходилось бывать в таких вот лесках…

Дорога была неровной, она то подпрыгивала, то стремилась вниз. Красное закатное солнце, раз за разом выныривая из-за верхушек разноцветных крон, бросало пригоршни ярчайшего света в глаза людям, на секунду озаряло лесок новыми красками. И Егеря, и разбойники от этого недовольно щурились, а Эвин, подлавливая моменты изменения освещения, напротив – шире распахивал глаза, приподнимаясь и оглядываясь вокруг. Должно быть, его отчего-то интересовало абсолютно все, что происходило с миром, в котором он жил…

Отряд остановился на привал, когда до сумерек оставалось немногим более часа. К тому времени лесок уже закончился, сменившись диким полем, на котором дорожная колея едва была видна за буйными побегами пыльного чертополоха. Егеря спешились и занялись приготовлением лагеря.

Они вытоптали немалую поляну, в центре которой выкопали яму глубиной по колено человеку, развели в этой яме костер из припасенных заранее сучьев, набрали воды из ручейка, бежавшего в близлежащей низинке… Поставили на огонь большущий котел, куда опустили вариться изрядный шмат мяса. Вскоре из котла потянулся приятственный парок, и разбойники в клетке зашевелились, захлюпали носами, зачмокали… А уж когда Крэйг сыпанул в котел пригоршню каких-то трав, запах стал таким соблазнительным, что душегубы не выдержали.

– Эй, сторожа-приглядчики! – осторожно подал голос бандит с замотанным окровавленной тряпкой бедром. – Нам ужин полагается ай нет?

– Я что говорил по поводу шума? – с притворной свирепостью обернулся к нему Манго. – Пощекотать?..

– Нет, правда же… – втянув голову в плечи и вцепившись руками в прутья клетки, проскулил разбойник. – В любой тюрьме узников кормят, нет такого закона, чтоб людей голодом морить. Жрать охота!

– А есть такой закон, чтобы невинных убивать-грабить? – осведомился Манго. – Или чтобы эльфийские иэллии для забавы жечь?

– Нам законы не писаны, – ответил на это бандит с черным провалом вместо правого глаза. – На то мы и вольные молодцы, чтоб жить по своей воле. А вы законов держаться должны. Иначе чем вы от нас отличаетесь?

– Верно Стю Одноглазый говорит! – зашумели разбойники, осмелев, потому что всякий человек смелеет, почуяв за собой какую-нибудь правду. – Жрать давайте, сторожа-приглядчики!

– Нет, в самом деле, зачем вы иэллии жгли? – спросил Мюр. – Какая вам от того польза?

Этот вопрос Егеря задавали банде Мартина Ухореза и раньше и не единожды, но разбойники всякий раз угрюмо отмалчивались.

Ничего не ответили они и теперь. Только все как по команде повернулись в сторону отстраненно недвижимого Ухореза, точно безмолвно прося разрешения… Тот разрешения не дал: усмехнувшись, запрещающе качнул головой.