Сергей Юрьев - Вечность сумерек Страница 7

– Шестьсот девяносто три тысячи двадцать восемь, – после короткого раздумья выдал ответ Трелли. Он мог бы ответить ещё быстрей, но старик, замечая, что ученик слишком легко справляется с его заданиями, сразу же усложняет свои вопросы. Такие маленькие хитрости – часть учения… Люди лживы, и, чтобы выжить среди них, надо превзойти их во всём, в том числе и в коварстве.

На самом деле счёт не требовал почти никаких усилий – ответ как будто приходил сам собой, и Трелли каждый раз пытался понять, как это происходит, но в голове лишь пробегал ряд ломаных цветовых линий, а потом оставалось лишь назвать полученное число.

– Знаешь ли ты, в чём главная разница между людьми и альвами? – задал старик следующий вопрос.

– У людей кровь красная, а у нас голубая, – тут же ответил Трелли, уже усвоив, что ближе всего к истине должно оказаться то, что первым приходит в голову.

– Этот ответ слишком прост, чтобы быть верным. – Тоббо едва заметно усмехнулся. – Подумай.

– Люди неуклюжи и жестоки, они не отличают прекрасного от безобразного.

– А альвам, значит, свойственны ловкость, изящество, добросердечность и умение ценить красоту – так?

– Наверное, учитель.

– Как же тогда неуклюжие люди сумели истребить ловких альвов?

– Ты, помнится, говорил о коварстве, учитель… Может быть, в этом они превзошли нас?

– Что ж, возможно, ты и прав… – Казалось, теперь Тоббо был доволен. – Но среди людей много искусных мастеров, умелых и храбрых воинов, а рабы-менестрели в давние времена услаждали слух высокородных альвов своим пением… Далеко не все люди жестоки и невежественны – в это тебе придётся сначала поверить, а потом ты и сам сможешь убедиться. Что касается их жесткости, – вспомни, как альвы относились к людям, когда сила была на нашей стороне.

Учитель оказался прав, как всегда… Но если есть вопрос, значит, на него должен быть ответ.

– А ты скажи мне, учитель, и я буду знать…

Некоторое время Тоббо молча наблюдал трепетный полёт медленных, слишком ранних снежинок, таявших на лету, и Трелли вдруг показалось, что учитель сам не знает, что сказать.

– Да, малыш, на этот вопрос слишком много ответов, чтобы выбрать из них единственно верный… – Старик теперь говорил тихо, как будто сам с собой, и голос его был едва слышен сквозь лягушачьи трели. – Но врагами нас и людей делают вовсе не различия, а сходство… Не знаешь ли ты, в чём наше главное сходство?

Теперь в самом вопросе содержалась подсказка, и Трелли ответил почти сразу:

– И мы, и они считаем друг друга чудовищами…

Слова, сорвавшиеся с его языка, показались ему чужими. Что значит – считают?! Люди, эти злобные уродливые твари! Пусть они думают что хотят, но лучше, чем они есть, им от этого не стать…

– Ты никогда не встречал людей, – заметил старик, как будто прочитав мысли своего ученика. – Как ты можешь судить о тех, кого ни разу не видел…

– А разве мало того, что от великого народа альвов осталась лишь горстка отчаявшихся трусов, которые прячутся на этом проклятом болоте… – Трелли вдруг вспомнил, что и раньше, чем больше старик рассказывал о славных победах и великих свершениях далёких предков, им овладевала злость на собственное бессилие и щемящее сожаление о том, что он родился слишком поздно. – Разве мало того, что разрушены наши города, разграблены могилы предков… Почему после всего этого я не должен считать людей чудовищами?!

– Пойми, малыш… Чтобы собрать воедино полотно славного чародея Хатто, тебе придётся долго жить среди людей, видеть их каждый день, говорить с ними. И самым главным твоим врагом будет твоя же ненависть к чудовищам, истребившим альвов. И чем сильнее будет эта ненависть, тем скорее она обратится против тебя. Ты просто погибнешь, ничего не успев сделать. И тебе не просто предстоит выучить их язык – ты должен научиться смотреть на вещи их глазами, думать, как они, и даже чувствовать, как они.

– А ты умеешь?

– Когда-то умел. Сейчас – не знаю. Я жил среди людей, но это было давно.

– Как же ты сможешь научить меня тому, чего сам не умеешь?

– Этому тебя могут научить только люди.

– Но здесь их нет.

– Не торопи события, малыш… Всему своё время. – Учитель тяжело вздохнул и вновь обратился к созерцанию снежинок. – А теперь иди к вождю, наверное, он уже вернулся с охоты.

Тоббо явно хотел остаться наедине с замшелым камнем, торчащим из болотной жижи, шелестом начинающей желтеть листвы, кваканьем лягушек, ещё не почуявших приближения холодов, и трепетным полётом медленных, слишком ранних снежинок, таявших на лету… Когда старик погружался в такую задумчивость, могло показаться, что ему в этом мире уже никто не нужен и ничего не нужно, как будто он уже смирился с тем, что последним уцелевшим альвам, укрывшимся на крохотном островке среди болот, уже не на что надеяться. Скорее всего, он даже не верил, что его последний ученик, Трелли, сможет сделать то, чего прежде не смог никто, даже в те времена, когда на окраинах людских владений несколько альвийских крепостей ещё казались неприступными. Если старик предавался задумчивости, следовало оставить его в покое…

Только непонятно, с чего Тоббо решил, будто вождь Китт уже вернулся с охоты? Вождь, взяв с собой полторы дюжины самых умелых бойцов, ушёл три дня назад, и никто не говорил, что они отправились на охоту. Никто вообще ничего не говорил, куда и зачем они ушли…

– Трелли! Трелли! – Навстречу ему, не глядя под ноги, бежала маленькая Лунна. – Трелли! Там такое!

– Тихо! – Он приложил палец к губам. – Тихо, Лунна. Не мешай, Тоббо думает.

Старик стоял спиной к ним возле тонкой покосившейся берёзы, и, казалось, он настолько ушёл в себя, что едва ли крики Лунны могли дотянуться до его ушей. Но почему-то именно сейчас казалось, что здесь может шуметь лишь ветер.

– Китт вернулся. – Лунна послушно перешла на шёпот, а потом заговорила ещё тише, как будто собственные слова внушали ей страх: – Они привели человека. То есть принесли…

– Что?! – не сдержал Трелли изумлённого возгласа. – Как – человека…

– Не видела я – мне сказали, – поспешила добавить Лунна. – И ещё вождь тебя зовёт.

– Вот и пойдём. – Трелли взял её за руку, и они двинулись в обход холма на другую сторону острова, где располагалась просторная землянка вождя.

Всего несколько сотен шагов, и можно пересечь всё, что осталось от некогда казавшихся бескрайними владений могучих и славных предков… Всего несколько сотен шагов – и впереди вновь откроется болото, за которым через какую-то дюжину лиг, всего день ходу по колено в болотной жиже, начинаются места, где альвам нечего искать, кроме смерти от рук своих бывших рабов…

Трелли замедлил шаг. Он вдруг почувствовал странное беспокойство, для которого, казалось бы, не было особых причин… Да, ему сейчас предстоит впервые увидеть одно из чудовищ, именуемых людьми, но если его приволокли сюда альвы, значит оно безопасно, укрощено, обессилено. Волноваться нечего, и нечего опасаться – связанный человек не страшнее дохлой жабы… И всё же как-то зябко было оттого, что в маленьком, но привычном и спокойном мире появился чужак.

– Ты чего? – Лунна тянула его за руку, ей, видимо, не терпелось увидеть пленника. – Пойдём же скорее, тебя ведь ждут.

Да, надо идти. Люди, люди, люди… Ещё предстоит выучить их язык, научиться смотреть на вещи их глазами, думать, как они, и даже чувствовать, как они. Так сказал Тоббо… И вот сейчас надо сделать первый шаг навстречу тому, что предстоит, навстречу судьбе, навстречу предназначению, навстречу неизбежности. Идти надо легко, оставив за спиной все прошлые страхи и будущие сомнения – так тоже говорил Тоббо. Но ему легко говорить – самое страшное в его жизни уже давно позади, и всё, чем можно дорожить, – наверное, тоже… У него осталась только кроткая надежда, что когда-нибудь кто-то из воинов, посланных им на верную гибель, вернётся и принесёт заветные лоскуты чудесного полотна…

И всё-таки сейчас увидеть человека – всё равно что повстречаться с шестиглавым огнедышащим змеем, но это пройдёт – надо только сделать этот шаг. А вот Лунна, похоже, ничего такого не чувствует – никакого беспокойства, только любопытство и нетерпение… Но тем, кто пережил всего пять зим, ещё не дано ни тревог, ни сомнений.

– Ну, идём же. – Она вновь дёрнула его за руку, и на её запястье звякнул браслет из золотых зай-грифонов.

– Да. Идём, – ответил он и двинулся вперёд, стараясь не думать о том, что случится через считаные мгновения.

Тропа обогнула гранитный выступ, поросший серым мхом, и сразу же показался костёр, который обступили охотники. Вождь стоял чуть в стороне – его издали можно было отличить от прочих по короткому кафтану из голубоватой шкуры зимнего мандра. У ног Китта копошилось что-то маленькое, серое, бесформенное и жалкое.