Вячеслав Вигриян - Перемещенный Страница 8

Вдоволь насмеявшись, дама выбралась из-за прилавка, приблизилась к изрядно струхнувшему Степану и обошла того со всех сторон.

— Ишь ты, боец. В партизаны небось записался?

— В них.

— И тебе, значится, ничего не надо кроме часов и бритвы? — она опять захихикала.

— Да нет вроде. А что может быть еще надо?

— Ну… оружие например. Сапоги справные, одеяло. Портянки. Вот портки у тебя, — толстая рука схватила Степана за спортивки и дернула так, что тот едва успел их подхватить. — Потеряешь портки то. На первом же кусте и оставишь. А значит что? Пояс надо. Да и вообще — не портки это, а срам один!

Степан хотел было возразить: мол, видали мы, во что партизаны одеваются, но внутренний голос немедленно повелел ему заткнуться. Зачем зря нарываться на лишние неприятности?

А престарелая фрау Сара Арнштейн (если верить магазинной вывеске) меж тем довольно прытко забегала по магазину и перед Степаном мало-помалу стала возникать довольно внушительная куча всякого барахла. Портянки, револьвер, часы (те самые, что он видел на витрине), видавшая виды зубная щетка, пояс с российским имперским орлом на бляхе, бритвенный набор, кофеварка, широкополая соломенная шляпа, мачете с широким лезвием, ножны к нему, ватное двуспальное одеяло, моток лески, упаковка спичек, три рулона туалетной бумаги, котелок (слава Богу, новый), ложка, фарфоровая чашка с отбитою ручкою, средство для снятия лака, пара брюк цвета хаки, две упаковки патронов к револьверу, хромовые сапоги и ковбойская рубашка в клетку. Под конец бойкая старуха хотела еще всучить ему пушистые розовые тапочки с заячьими ушками, но тут уж Степан воспротивился не на шутку.

Примерочной в магазине, естественно, не было. Пришлось одеваться так, краснея под придирчивым взглядом престарелой фрау.

— Ну вот, вылитый партизан!

Степан зыркнул в зеркало и болезненно сморщился. Нет, так дело не пойдет. С тем незнакомцем, что уставился сейчас на него, он решительно не хотел иметь ничего общего: клетчатая рубашка, заправленные в сапоги брюки, с одной стороны — револьвер на поясе, с другой — длинное мачете в потертых ножнах. Наиболее всего его бесила соломенная шляпа, сдвинутая сейчас на затылок. В таком виде он будет выглядеть в глазах Катрин полным кретином.

— Я это… часы возьму. И бритву.

— Точно боец. Сказал — как отрезал! — к немалому удивлению Степана старуха не возмутилась. Даже более того — в глазах ее теперь явственно читалось уважение. — За все про все семнадцать рублей.

— Включая рюкзак?

— Нет уж. Лишний хлам тебе ни к чему.

— А зачем же вы тогда…

— Много будешь знать — скоро состаришься. Проживи вот с мое в военном городке, тогда и сам от скуки волком взвоешь.

— Мдааа…

Степан расплатился и, укоризненно покачав головой, направился к выходу.

— Погоди! — толстуха догнала его уже на улице, вручила увесистый пакет в лощеной бумаге. — Это тебе за моральный ущерб. Компенсация.

— Ну, спасибо.

— Удачи тебе, партизан.

Ресторан «Пальмовая ветвь», как оказалось, находился в самом центре — совсем неподалеку от комендатуры, в которой работала Катрин. С виду — точно такое же непримечательное здание, как и другие. Прямоугольный короб, покатая крыша из красной черепицы, узкие бойницы окон. Если рассматривать городок в целом, создавалось такое ощущение, что строился он по какому-то одному клише. Улицы все параллельны друг другу или идут под прямым углом, однотипные одноэтажные здания окрашены в один и тот же цвет — белый. Даже деревья, беседки и кусты расставлены строго по шаблону.

Все это было снаружи. Зато внутри ресторан Степана приятно удивил. Нет, ничего необычного, конечно. Видывал он и покруче, но, естественно, не в этом, израненном бесконечными войнами, аскетическом мире. Большой зал с нежно-лазурными стенами оказался наполнен под завязку светом, что лился из огромных хрустальных люстр, выполненных в виде цветков лотоса. Круглые стеклянные столы с резными ножками расставлены полукругом, давая возможность желающим покружить в танце посреди зала. Множество вьющихся по стенам лиан, гигантские пальмы в кадках, ненавязчивая, обволакивающая мелодичная музыка. И посреди всего этого великолепия были люди: и в военной форме, и в шикарных вечерних костюмах. Степан, в своей видавшей лучшие времена футболке и замызганных спортивных брюках в общую картину, конечно же, никак не вписывался. Но отступать было некуда — и он двинулся прямиком к указанному портье столику.

Катрин уже была там — он увидел ее болтающей с высоким блондином и почувствовал легкий укол ревности. Девушка тоже заметила Степана, быстро попрощалась со своим собеседником и приблизилась к столику:

— Привет партизанам!

— Привет, — нет, не ошибся он при первой встрече, девчушка была умопомрачительно, сногсшибательно хороша. — Присаживайся, — Степан вскочил, галантно помог девушке сесть, и вернулся на свое место.

Катрин была в форме, видимо, пришла прямиком с работы. Однако это ее нисколько не портило, а даже наоборот — добавляло своеобразного шарма.

— Катюш, ты уж сама себе что-нибудь выбери. Я в ваших названиях ни бум бум.

— Хорошо, — она послушно взяла в руки меню и углубилась в чтение.

Степан тоже взялся за свой экземпляр, полистал и, не мудрствуя лукаво, выбрал картофель под белым соусом, а также порцию мяса по-мюнхенски. Катрин в свою очередь заказала какую-то загадочную курицу «семь швабов».

— Что будем пить?

— А давай русской водки?

— А давай!!!

Когда официант удалился восвояси, Катрин чуть наклонилась над столом и плутовато улыбнулась:

— Как прошел день, солдат?

— И не спрашивай! — Степан махнул рукой. — Целый день как собака на цирлах. Все местные достопримечательности изучил.

— Ну и как тебе у нас?

— Честно? Не знаю. Вроде бы и знакомо все. Люди кругом живые, дома со стенами-крышами, а не какие-то там пирамиды. Но чуждое это все. ЧУЖОЕ. — Степан мог бы добавить, что с того времени, как он оказался в городе, какая-то паническая, острая тревога поселилась в самой глубине его естества. Мешала мыслить логично. Мешала адекватно воспринимать окружающую действительность. Хотелось кричать. Просто от ирреальности происходящего.

— У тебя сейчас сложный период. И не надейся, что сразу попустит.

— А попустит ли?

— Попустит, — Катрин уверенно посмотрела на Степана. Улыбки на ее лице уже не было. — Просто ты должен притереться к этому миру, а мир должен привыкнуть к тебе.

— Я попробую. Тем более, что мне повезло, и в этом мире есть ты.

— Ну сказал тоже. Я, между прочим, совсем не подарок.

— А ты мне любая нравишься, — произнес Степан и вдруг внезапно осознал: да, так оно и есть. И не было в его словах ни доли фальши. Это же уловила и Катрин. И, когда Степан накрыл своей рукой ее крошечную ладонь, лишь вздрогнула, словно испугавшись того, что между ними сейчас происходило.

Их молчание разорвал официант. Ни слова не говоря, он расставил на столе заказанные блюда и тихо удалился.

— Хочешь попробовать мою курицу?

— Неет, — есть почему-то совсем не хотелось.

— А тебя никто и не спрашивает! — девушка нацепила на вилку кусочек и силком засунула ему в рот.

— Да, характер у тебя тот еще, — рискнул заметить Степан и был удостоен шутливого щелчка по носу.

— Так ты собираешься меня поить?

— Один момент!

Нет, никогда еще, ни в этом мире, ни в том, не было ему так хорошо. Ужин был просто великолепен. Местная водка шла легко, но почему-то вовсе не пьянила, лишь тело становилось невесомым, словно пушинка. Казалось, дунь сейчас ветерок, и они улетят. Улетят лишь в только им известное место.

— А что это у тебя такое? — ноготок Катрин постучал по увесистому пакету в темно-коричневой лощеной бумаге.

— Подарок, — многозначительно изрек Степан.

— Ух ты! Интересно, от кого?

— Да так, от девушки одной.

— Ой, ври больше! — Катрин с деланным смехом откинулась на спинку стула, а ее теплые карие глаза потемнели и перестали быть такими уж теплыми.

— От фрау Сары Арнштайн, — произнес по слогам Степан и, гордый собой, налил еще по стаканчику.

— Не может быть!

— Еще как может.

— Сара Арнштайн — закоренелая торговка и, насколько я знаю, в жизни никому ничего не дарила дороже носового платка.

— Ну а мне подарила вот. Хочешь — посмотрим вместе?

— Спрашиваешь!

В мгновение ока упаковка была снята и на свет божий появилась кобура с пистолетом.

— Парабеллум Люггера под девятимиллиметровый патрон, — с лету определила Катрин. — Глазам своим не верю!

Пистолет действительно впечатлял. В свое время Степан увлекался стрелковым оружием, а потому не мог не оценить того, что попало сейчас к нему в руки. Мощная, почти безотказная машинка. Удлиненный ствол длиной сто пятьдесят миллиметров, магазин на десять патронов. Довольно толково сконструированный выбрасыватель: одновременно с функцией удаления стреляной гильзы он играл еще и роль указателя наличия патрона в патроннике. На его боковой поверхности имелась стрелка с указателем и надпись «GELADEN»(заряжено), которая была видна лишь когда пистолет заряжен. Вообще, чертовски дорогое оружие. Степану приходилось когда-то держать в руках похожий: тоже парабеллум, правда, более ранней версии под патрон семь шестьдесят пять.