Эрика Йохансен - Королева Тирлинга Страница 9

С постели донесся еще один раскат храпа.

Королева зажмурилась и потерла виски. Она ненавидела храп. Да любая женщина на свете ненавидит храп. Она с вожделением посмотрела на камин, подумав, не разжечь ли его. Темное Существо могло бы дать ей ответы, если бы она набралась храбрости озвучить свои вопросы. Но существо не любило, когда его призывают без крайней нужды, и не терпело слабости. Просить о помощи значило признать, что она сомневалась в собственной способности найти ребенка.

«Да она уже никакой не ребенок. Пора перестать думать о ней как о ребенке».

Девчонке должно было исполниться девятнадцать, а Элисса была все-таки не полной дурой. Куда бы она ни отправила свою дочь, кто-то там учил ее выживать. Править.

Теперь раб храпел беспрерывно. Начав с безобидного похрюкивания, теперь он издавал такие раскатистые звуки, что их, должно быть, слышали в пекарнях двадцатью этажами ниже. Она лично выбрала его себе в любовники за красивый темный цвет кожи и орлиный нос – характерные признаки мортийской крови. Он был из Изгнанных – потомок мортийских предателей, сосланных в Калле (хотя Королева сама же и выслала их из страны, мысль об Изгнанных странным образом возбуждала ее). Да и в постели он был весьма умелым. Но от храпящего раба никакого прока не будет.

На стене у окна находились две кнопки – черная и золотистая. Королева, на секунду задумавшись, нажала на черную.

В спальню почти беззвучно вошли четверо стражников, закованные в черные латы дворцовой гвардии. Все четверо держали мечи на изготовку. Капитана гвардии Гислена среди них не было, да это и неудивительно. Он никогда не работал по ночам.

Королева жестом указала на кровать, и стражники схватили храпящего мужчину за руки и за ноги. Раб проснулся, разинув от неожиданности рот, и стал вырываться. Он пнул одного из стражников левой ногой и перевернулся, пытаясь прорваться к изножью кровати.

– Ваше Величество? – вопросительно глянул на нее старший из стражников, сжав зубы и не выпуская из рук извивающегося раба.

– Отведите его в лабораторию. Пусть ему вырежут язык и небный язычок. А на всякий случай и голосовые связки.

Раб заорал и принялся сопротивляться еще активнее, пытаясь не дать стражникам пригвоздить его к постели. Его сила вызывала невольное восхищение: ему удалось высвободить правую руку и левую ногу, пока, наконец, один из стражников не ударил его локтем в поясницу. Раб издал исступленный вопль отчаяния и прекратил вырываться.

– А что делать с ним дальше, Ваше Величество?

– Когда оправится от операции, преподнесите его Элен Дюмон с наилучшими пожеланиями. Если ей он не приглянется, отдайте Лафитту.

Она снова повернулась к окну, пока стражники волокли истошно вопящего мужчину прочь из комнаты. Элен он может прийтись по вкусу: будучи слишком глупой, чтобы поддержать разговор, она любила молчаливых мужчин. Немой раб будет для нее сплошным праздником. Стражники прикрыли дверь, и крики стали глуше, а вскоре и совсем стихли.

Королева барабанила пальцами по подоконнику, размышляя. Камин манил ее, будто умоляя разжечь его, но она была уверена, что это неверный ход. Ситуация была не столь отчаянной. Регент нанял убийц Кейдена, а Королева, несмотря на свое презрение ко всему тирскому, не могла недооценивать их. К тому же, если девчонка каким-то образом и умудрится добраться до Нового Лондона живой, там о ней позаботятся люди Торна. Так или иначе, к марту голова девчонки будет красоваться у нее на стене, а кулон – у нее в руке, и она сможет наконец спать спокойно, без всяких сновидений. Королева потянулась, раскинув руки в стороны, ладонями вверх, и щелкнула пальцами. Где-то далеко на западе, близ границы с Тирлингом, сверкнула молния.

Она повернулась спиной к окну и улеглась обратно в постель.

Третий день пути начался задолго до рассвета. Келси проснулась, заслышав бряцание оружия на улице, и начала одеваться, твердо вознамерившись разобрать палатку самостоятельно, прежде чем кто-то из стражников попытается сделать это за нее. Казалось, накануне ей удалось несколько укрепить свой авторитет, но они были так пьяны, что могли ничего и не вспомнить.

В спешке Келси не стала зажигать лампу, но, несмотря на это, она вдруг осознала, что и так все прекрасно видит. Все в палатке было залито тусклым сиянием, и она легко нашла валявшуюся в углу рубашку. Рубашка почему-то казалась голубой.

Келси опустила глаза. Сапфир, болтавшийся у нее на шее, мерцал, излучая собственное сияние – не кобальтовые отблески, как обычно в свете огня, но яркое свечение глубокого аквамаринового цвета, исходящее изнутри камня. Она сжала кулон в руке и обнаружила еще одну странную вещь: камень источал тепло. Его температура была по меньшей мере градусов на двадцать выше температуры ее тела.

– Гален! Помоги мне седлать лошадей!

Раздавшийся снаружи грубый голос, по которому она уже без труда узнала Булаву, вернул ее к реальности. Келси отпустила кулон, поглубже запрятав его под рубашку. Сапфир висел у нее на шее всю жизнь и, помимо досадной особенности выскакивать из-под одежды, никогда прежде не демонстрировал ровным счетом ничего примечательного. Сейчас же камень тлел у нее на груди, словно крошечный уголек, излучая мягкое тепло, особенно приятное в предрассветном холоде. Однако же весь день согревать ее он не сможет. Келси оделась потеплее и натянула перчатки, после чего вышла на улицу.

На востоке, за темными силуэтами холмов, едва забрезжила рассветная синева. Завидев Келси, Гален отделился от группы стражников, навьючивавших лошадей, и принес ей несколько ломтиков бекона, которые она с жадностью поглотила. Она сама разобрала свою палатку, порадовавшись, что никто не предложил ей помощь. Кэрролл приветственно кивнул ей по пути к небольшому загону, где стояли лошади, но на лице его залегли мрачные тени. Похоже, он не сомкнул глаз всю ночь.

Келси сложила палатку и приторочила ее к седлу лошади Пэна, после чего отправилась за собственными вещами. Казалось, даже кобыла за ночь смягчила свое отношение к ней. Келси протянула ей морковку из припасов Булавы, и Мэй с довольным видом съела угощение у нее из рук.

– Сэр! Снова ястребы! Двое!

Келси внимательно посмотрела на светлеющее небо, но ничего не увидела. Царившая вокруг тишина ее тревожила. Келси выросла в лесу, где было полно ястребов, и от их высоких пронзительных криков у нее всегда кровь стыла в жилах. Но молчание этих птиц пугало гораздо больше.

Кэрролл, закреплявший седельные сумки на своей лошади, бросил это занятие и уставился на небо, что-то обдумывая.

– Эй, вы! Все сюда. Пэн, кончай тушить костер.

Стражники собрались вокруг него, большинство с вещами в руках. Пэн подошел последним, лицо перемазано сажей. Они начали было рассовывать вещи по сумкам, но Кэрролл рявкнул:

– Бросьте вы это все.

Он потер усталые глаза.

– Парни, за нами охотятся. И чует мое сердце, они уже совсем близко.

Несколько человек кивнули.

– Пэн, ты среди нас самый маленький. Отдай королеве свой плащ и доспехи.

Лицо Пэна напряглось, но он кивнул, расстегнул плащ и принялся снимать доспехи. Келси сунула руку в карман и зажала в кулаке второй кулон, прежде чем снять собственный плащ. Стражники начали надевать на нее железные доспехи Пэна, которые показались ей невероятно тяжелыми. Пару раз Келси пришлось сдержать вздох, когда на нее водружали очередной элемент снаряжения.

– Мы разделимся, – объявил Кэрролл. – Их наверняка немного, поэтому остается надеяться, что они не смогут выследить нас всех. Поезжайте в любом направлении, главное не вместе. Встретимся на лужайке перед Цитаделью через два дня.

Он повернулся к Пэну.

– Пэн, лошадь свою тоже отдай королеве. Если повезет, они бросят все силы на преследование кобылы.

Келси слегка покачнулась, когда Мерн водрузил на нее тяжелый нагрудник. Он был плоский, рассчитанный на мужскую фигуру, и ее грудь больно сплющило, когда стражник затянул застежки на спине. Мерн выглядел так, будто ночь у него выдалась нелегкая. Лицо его было мертвенно-бледным, а глаза по-прежнему красными.

– Кто поедет с королевой? – спросил Дайер. Судя по его виду, он молился, чтобы эта обязанность досталась не ему.

– Лазарь.

Келси оглянулась на Булаву, который стоял позади Кэрролла, в стороне от остальных. Лицо его сохраняло обычную невозмутимость. С тем же успехом Кэрролл мог поручить ему охранять какое-нибудь особо важное дерево.

Кэрролл улыбнулся, но в лице его была глубокая тревога. Келси ощутила дыхание смерти, почти увидев ее черную тень у него за спиной.

– Это наше последнее совместное задание, и самое важное. Королева должна добраться до Цитадели, даже если это будет стоить нам жизни.

Он жестом приказал стражникам расходиться, но едва они тронулись с места, Келси, собрав волю в кулак, приказала: