Крид: Советник Соломона - Сим Симович

Сим Симович

Крид: Советник Соломона

Пролог

Солнце, только что взошедшее над горизонтом, окрашивало небо в нежные оттенки розового и оранжевого, словно расписывая его кистью художника. Его лучи, пробиваясь сквозь легкую дымку над Красным морем, касались поверхности воды, заставляя ее мерцать миллионами бриллиантов. Воздух, ещё прохладный от ночного дыхания пустыни, был пропитан соленым ароматом моря и легким запахом цветов, которые, как ни странно, цвели на скалистых берегах.

Я лежал в тесном гробу, сколоченном из грубых досок и скрепленном ржавыми гвоздями. Он был предназначен для погребения, но вместо того, чтобы покоиться на дне морском, он плыл по течению, гонимый морским ветром и волнами, которые нежно покачивали его, словно колыбель.

И чувствовал, как прохладная вода омывает меня, щекоча кожу и проникая вглубь гроба. Внутри было душно, но я не испытывал страха. Я был просто… Безмятежным духом. Временный обитатель этого сколоченного из досок убежища, который плыл навстречу неизвестности.

На горизонте, где небо сливалось с морем, виднелись силуэты горных вершин, покрытых песком и камнями. Они напоминали гигантов, спящих под солнцем, хранящих тайны этого мира. И я, маленький человек, плывущий в этом мире, как песчинка на ветру, был лишь малой частью этого грандиозного пейзажа.

Гроб, в котором я находился, содрогнулся, как будто в него врезалась огромная рыба. Потом началась резкая качка, и я уже не чувствовал ласкового покачивания волн, а ощущал грубое движение. Потом с грохотом что-то упало на крышку гроба, а затем меня небрежно подняли, словно какой-то никому не нужный груз. Почувствовал резкий рывок, и я оказался на палубе.

Сверху на меня свалился яркий солнечный свет, от которого я прищурился. Я услышал раздающийся вокруг отборный мат, приправленный непонятными словами на сомалийском. Я попытался поднять голову, но в этот момент крышка гроба с грохотом отлетела в сторону, а в раскрытый гроб заглянули четыре лица с дикими глазами и крайне загорелыми лицами.

— Демон! — заорал один из них и уже замахивался на меня ржавым ножом.

— И вам не хворать, господа пираты, — сказал я, хищно улыбаясь, оглядывая их не без толики интереса.

Они застыли от удивления, а их ножи опустились. Я почувствовал внезапный прилив силы, видимо, зарядившись от солнышка, и, захватив один из ножей, я с легкостью выбил его из руки пирата. Затем я с быстро и осторожно справился с остальными тремя.

Поскольку действовал на голых рефлексах, то снова остался один, но теперь не в гробу, а на полноценной галере, что двинулась в сторону берега и, судя по всем признакам, уже держала курс на сомалийское побережье. Молча стоял на палубе, оглядывая окружающую меня суету. В воздухе пахло солью, рыбой и чем-то еще, до одури неприятным.

Мой взгляд случайно упал на крышку гроба, которая лежала рядом со мной. Она была сделана из грубых досок, сбитых небрежно, с неровными краями и отверстиями, словно её прогрызали черви. На ней был вырезан традиционный миафизитский крест, а под ним черной, давно уже выцветшей и почти истлевшей тушью была надпись: «ВИКТОР КРИД».

Я задумался. Это имя звучало знакомо, но я не мог вспомнить, где я его уже слышал. Или читал? Может быть, это имя мое? А ведь и правда, я не помню своего прошлого, и, возможно, это была моя былая жизнь. Но что тогда делает мой гроб на пиратском корабле в Красном море? И почему меня бросили в море в этом гробу? Была ли это попытка уничтожить меня или что-то еще?

Мысли кружились в голове. Я захотел отбросить эти сомнения, но вместо этого они только усиливались. Если этот гроб не мой, тогда кто я такой? И кто, собственно говоря, этот Виктор Крид? Все становилось еще более загадочным. И в этом мистическом тумане я почувствовал не ужас, а странное удовлетворение. Я не знал, кто я такой, но уже чувствовал, что моя история только начинается, и это было чертовски будоражащим.

Галера неуклюже билась о скалистый берег. Вдали же видны только бесконечные песчаные дюны и скалы, омываемые морской водой. С высоты палубы я увидел несколько фигур, бегающих по пляжу с воплями и криками. Они махали копьями, бросали камни и резвились в бесчеловечной оргии насилия. По всей видимости, аборигены, что населяли эти земли. Веками их племена вели жестокие сражения, решая конфликты силой оружия.

В этот момент уже не имело значения, что они делают. Я не чувствовал ни сочувствия, ни отвращения. Лишь раздражение. Схватив оставшийся после пиратов нож, я сделал шаг к борту галеры и с нескрываемым удовольствием спрыгнул в воду. Холодная вода тут же охладила мою кровь, и я почувствовал очередной прилив силы. И пусть я привычно был один против всего мира, но это не пугало меня. А напротив, лишь вдохновляло.

Агрессивно поплыл к берегу, оставляя за собой бурлящий кипящий вихрь мыслей, чужих страхов и сомнений. Я не знал, что ждет меня на берегу, но я был готов к чему угодно. Потому что, по крайней мере, я был свободен. А что ещё нужно человеку, как не свобода?

Кто-то скажет: «Крыша над головой? Люди вокруг?» Но нет. Свободы уже достаточно, чтобы взять самому всё, что душенька желает!

Я греб мощно и энергично, словно рассекая воду на части. Не знаю, что заставило меня так энергично двигаться к берегу. Может быть, это было иллюзорное ощущение свободы, которое я испытал, когда выбрался из гроба и отправился в плавание. Может быть, это была жажда приключений, которая кипела во мне всю жизнь. А может быть, это была просто жажда жизни, которую я уже начал забывать, живя в бесконечном цикле смертей и воскрешений. Кто знает? Но по ощущениям пробуждение в гробу было далеко не первым и даже не сто первым.

Но что бы меня ни толкало вперед, я был счастлив. Счастлив от того, что я жив. Счастлив от того, что я свободен. Счастлив от того, что я могу сам решать свою судьбу. Уже видел берег. Что выглядел диким и неприветливым, покрытым песком и камнями.

Выбрался из воды и по-звериному отряхнулся. Мое тело казалось усталым, но дух при этом полон энергии. Огляделся вокруг. Пляж был пуст. Ни одной живой души. Лишь волны шумели о своем бесконечном путешествии. Сделал ещё несколько шагов вглубь берега. Солнце светило ярко, и песок был горячим. Я чувствовал,