Крид: Советник Соломона - Сим Симович Страница 2

Но я не обращал на это внимания. Ибо был свободен! И это было всё, что имело значение.

Нож в руке дарил приятную тяжесть вкупе с иллюзорной защищённостью от опасностей данного мира, но человек с ножом куда опасней человека без ножа, разумно ведь? Мысленно усмехнувшись, я спокойно направился в сторону ближайшего поселения, где и шёл активный бой между местными.

Ощущение острого лезвия в руке было знакомо, как и то чувство неуязвимости, которое оно приносило. Да, я был бессмертным, но это не значило, что я не мог быть «убит», пусть и временно. Мое тело могло быть разорвано, разрублено, сожжено. Но я всё равно вернулся бы к жизни, пусть и не сразу. Забавно, не правда ли?

И вот тогда я и понял, что неуязвимость — это не дар, а проклятие. Я был ограничен в своих действиях. Я не мог умереть, но я мог быть искалечен, потерять свой разум, оказаться в плену у своих врагов.

Поэтому я и взял в руку нож, что делал меня сильнее и чуточку опаснее.

Без какой-либо спешки в сторону поселения, где шел бой. Слышны крики, вопли и лязг оружия. Но я не испытывал ни страха, ни сочувствия. Ибо был бессмертным и не мог ничего потерять, кроме времени.

Приблизился к поселению, которое представляло собой скопление хижин из глины и тростника, окруженных деревянным забором. Он был проломлен в нескольких местах, а рядом валялись оторванные куски досок. Забор служил скорее символом, чем защитой, и сейчас он выглядел крайне убого.

Воздух насыщен едким запахом гари, словно в поселении недавно прошел пожар, оставивший после себя только золу и печаль. Но этот запах перебивал еще более сильный аромат — запах крови. Тяжелый, душный, проникал в ноздри, оставляя горький привкус на языке.

Яркое солнце, не жалея красок, окрашивало мир в яркие оттенки. Но даже солнечный свет не мог спрятать отвратительные детали боя. Копья, покрытые сгустками крови, выглядели как черные веточки, брошенные на землю. Топоры, упавшие с могильными криками в пыль, отражали солнечные лучи, как зловещие зеркала.

С каждым выстрелом из лука или броском копья в воздух взлетала красная пыль, словно кровь не просто текла по земле, а взмывала вверх, будто хотя бы на мгновение желая оставить это проклятое место. И когда солнце отражалось от этой пыли, она становилась похожа на туман, на занавес, за которым скрывается ад.

А внутри этого ада всё так же продолжался бой.

Я увидел мужчин, женщин, даже детей, сражающихся с неистовой яростью, словно дикие звери, загнанные в ловушку. Они кричали, рычали, плевали в лицо врагу, пытались нанести смертельный удар. Их лица были искажены ненавистью, глаза затуманены злостью, руки дрожали от усталости и адреналина.

Остановился, словно в грудь воткнули ледяной клинок. Не физическая боль, а духовная. Холод, пронизывающий до костей, не от ветра, не от воды, а от того, что я видел. Я чувствовал дуновение чего-то величественного, древнего, неумолимого. Это было не божество в нашем понимании, а предвечная богиня смерти.

Её шёпот проносился над полем сражения, и я видел, как вокруг меня клубится сладостно-смрадный туман, словно она пытается поглотить и утащить меня в свою бездну. Но я всё так же не мог понять, почему они не боятся ее, не чувствуют ее присутствие. Может быть, она так давно среди них, что стала частью их жизни?

Я видел смерть, но не испытывал ни страха, ни отвращения. Я не мог умереть. И это была моя проблема, и она же была моей прерогативой. Однако мне казалось, что их смерти были абсолютно бессмысленными. А их жизни — такими нелепыми и столь быстро оборвавшимися. Я не мог повлиять на их судьбу. Я мог лишь наблюдать за тем, как они переживали эту трагедию.

Молча стоял и смотрел. Ибо не был ни на чьей стороне. А скорее, был над этим всем. Будучи бессмертным, я видел лишь одну правду: человек есть хуже зверя в самый страшный час. Он способен на такую жестокость, на такую ненависть, на такое уничтожение, что ни одно животное не способно повторить.

Я подумал о том, что может быть причиной их сражения. Религиозные разногласия? Спор о земле? Месть? Но спустя миг понял, что меня это не интересовало. Молча пошел вперед, не обращая внимания на грохот боя. Я не был ни на чьей стороне. Ибо сам по себе. И у меня был нож. А у кого нож, тот и прав, не так ли?

Выцепив взором самого крепкого из сомалийцев, я яростно зарычал, словно зверь, бросающий вызов. Здоровяк ответил мне грохотом голоса, но я не подвёл крепкого парня. И ловким движением руки я вскрыл ему глотку от уха до уха, почувствовав приятную тяжесть в руке и вкус крови на лезвии.

Столь равнодушная и показательная жестокость тут же утихомирила всех. Бой замер, и все глаза были устремлены на чужака.

Двое воинов ринулись на меня, но один уже лежал спустя миг с ножом в глазнице, а из его глаза вытек фонтан крови, а второй был со свернутой шеей, словно цыплёнок. Я не чувствовал ни удовольствия, ни жалости. Я был лишь машиной, программой, что уничтожала то, что было на ее пути. Ибо таков мой «ПУТЬ».

Остановился в центре поселения. Люди были ошеломлены, испуганы, но в их глазах я увидел не только страх, но и уважение. В этом кровавом моменте я был их богом, их стражем, их палачом. Именно так я и стал владельцем этого поселения. И я не знал, что делать дальше.

Они окружили меня, словно стадо овец, ждущих от пастуха указания. В их глазах я видел смесь страха и надежды. Они были готовы поклоняться мне, следовать за мной, умирать за меня. Но я не был богом. А лишь простым человеком, который случайно оказался в этом месте по воле судьбы.

Я ощущал пустоту внутри себя. И не знал, что делать с этой свалившейся властью и этими людьми. Да и не хотел быть их богом. Не хотел быть их стражем. Не хотел быть их палачом. А хотел быть просто свободным.

Спустя час вновь огляделся вокруг. Поселение было небольшим, но жизнь в нём била ключом. Дети играли в пыли, женщины готовили еду, мужчины чинили свои орудия труда. Это было как картина из прошлого, из того времени, когда люди жили в гармонии с природой.

Но я знал, что эта гармония была иллюзорной.