Игорь Ревва - Сила Бессмертных

Игорь Ревва

СИЛА БЕССМЕРТНЫХ

ПРОЛОГ

В темнеющем вечернем небе медленно гаснет алое пламя заката. Ночь заглядывает в окно пустого, покинутого людьми дома. Полная тишина царит в доме. Все покрыто внушительным слоем мягкой серой пыли — словно память об ушедших никто не тревожит. Потому что в доме никого. Уже очень и очень давно.

Но дом продолжает ждать и надеяться, что хозяева его когда-нибудь вернутся. Дому больше ничего не остается, как только ждать. Ждать и надеяться.

И дом покорно ждет.

Уже целых три недели.

Растянувшиеся на три тысячи лет…

Часть первая. ОФИЦЕР

… Но хуже всего то, что не все люди, способные быть магами, осознают это своим разумом, они противятся этому душой своей. И хорошо, если рядом с таким человеком окажется настоящий маг, могущий наставить его на путь волшебства и чародейства, открыть ему глаза на этот мир. Если же достойного учителя рядом нет, то жизнь такого человека подобна бесполезному пустоцвету, который мог напоить медом сладким пчел и не сделал этого; мог дать людям спелых плодов и не дал; мог жить и не жил. Пропадает жизнь такого человека, и не обретает он Мудрости и Силы. Впрочем, Мудрейший Синак в Завещании своем указывает и на одно исключение…

1

Утренний туман уже успел рассеяться, но в воздухе все еще присутствовала легкая дымка. Словно лес не успел окончательно проснуться и сбросить с себя ленивую дремоту. Небо уже посветлело, однако солнечные лучи пока еще не достигли лесной поляны. Капельки росы на траве и листьях деревьев казались крошечными матовыми шариками и напоминали скорее капли молока, нежели росу. В лесу и на самой поляне было тихо — птицы еще не начали свой утренний концерт. Только редкие пофыркивания лошадей нарушали царившее вокруг безмолвие.

Молодой темноволосый мужчина, примерно двадцати — двадцати двух лет, молча, безо всякого выражения на лице, смотрел на бездыханное тело, лежащее на траве в нескольких шагах от него. Глаза лежащего были широко раскрыты, казалось, что он до сих пор еще не перестал удивляться случившемуся. Правая рука его крепко сжимала рукоять шпаги, а в левой ладони зловеще поблескивало лезвие предательского стилета. Но теперь уже лежащему на траве было мало проку от верного и безотказного оружия — по левой стороне его белой рубашки медленно расползалось кровавое пятно.

Темноволосый мужчина медленным движением извлек из своего кармана изящный белый платок и осторожно, стараясь не порезаться, вытер окровавленное лезвие шпаги. Лицо его по-прежнему ничего не выражало — ни брезгливости, ни радости победы над противником. Только тень легкого сожаления промелькнула в его глазах. То ли о платке сожалеет, то ли о погибшем. Затем мужчина спрятал шпагу в ножны, небрежно бросил погубленный платок на траву и зачем-то наступил на него носком сапога. «Холодно еще по утрам», — подумал темноволосый, поднимая глаза и окидывая взором поляну.

От небольшой группы людей, стоявших в отдалении под деревьями, к нему направлялся высокий худощавый человек в темно-зеленом мундире гвардейского офицера с нашивками лейтенанта — белый парящий орел — на левом рукаве. В руках он держал такой же, как и на нем самом, темно-зеленый камзол. «Холодно», — опять подумал темноволосый.

— Надень, Леган. Сегодня прохладно…

Темноволосый кивком поблагодарил худощавого и надел поданный камзол.

— Все было по правилам, Леган, — сказал худощавый. — Во всяком случае, секунданты придерживаются именно этого мнения… — Он на миг нахмурился.

— Знаю, — ответил Леган, застегивая камзол с белым орлом на левом рукаве. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Я и сам испытываю то же самое. Но мне все равно его жаль, Гэртан.

— Гатт хорошо дрался, — все так же хмурясь, заметил Гэртан. — Но ты — чуточку лучше. По крайней мере, именно так будут говорить сегодня в полку…

— Мне просто повезло, Гэртан, — заметил Леган. — Никто в полку не владел шпагой лучше Гатта Олликэна. — Он кивнул на лежащего.

— Никто, — согласился Гэртан. — Но сегодня многие уже будут думать иначе. Особенно тогда, когда узнают про его стилет…

— Я прошу тебя, Гэртан, — Леган в упор посмотрел на своего собеседника, — не стоит об этом…

Гэртан не мигая выдержал этот взгляд, и Леган, смутившись, сам отвел глаза.

К ним приблизился секундант Олликэна.

— Господа офицеры! — почтительно, но с достоинством произнес он. — Дуэль была проведена по всем правилам!

Леган внимательно посмотрел на него. Строго говоря, некоторые правила дуэли были нарушены. Более того — главные правила дуэли! Причем нарушены самым грубым образом! И нарушителя ждало бы множество неприятностей — от длительного заключения под арест до понижения в воинском звании, — если бы не одна маленькая деталь. Этот нарушитель — капитан Олликэн — лежал сейчас на траве, уставившись неподвижным безжизненным взглядом в рассветное небо. И ни понижение в звании, ни содержание в полковой тюрьме его уже особо не тревожили.

— Господин лейтенант?! — секундант Олликэна, проявляя уже заметное беспокойство, обратился непосредственно к Гэртану.

Леган опять посмотрел на Гэртана — своего секунданта. Теперь уже Гэртан, встретившись глазами с Леганом, опустил взгляд, прочистил горло и громко произнес:

— Дуэль была проведена по всем правилам и с соблюдением устава…

Секундант капитана Олликэна удовлетворенно кивнул и слегка коснулся пальцами правой руки головного убора.

— Честь имею, господа офицеры! — сказал он, повернулся и пошел прочь. Леган проводил его взглядом и посмотрел на Еэртана.

— Лошади готовы? — спросил Леган.

— Да, господин лейтенант! — Гэртан шутливо прикоснулся к своей шляпе, передразнивая жест секунданта Олликэна.

— Перестань, — нахмурился Леган. — Это не смешно. Особенно сейчас. Поехали?

Гэртан кивнул и недовольно сказал:

— Можно подумать, я даже не имею права выразить своих сомнений в соблюдении правил дуэли!

— Дуэль была честной! — отрезал Леган, вскакивая в седло.

Гэртан последовал его примеру.

— Если ты считаешь, что дуэль была честной, — заявил он, трогая коня с места, — то я как твой друг и секундант вынужден буду придерживаться такого же мнения! Вынужден!..

Гэртан прав, подумал Леган. Но не стоит пятнать память капитана Олликэна, рассказывая в каждом трактире, что тот недостойно повел себя во время поединка. Своего последнего поединка. Тем более что Гатт был хорошим офицером, гордостью полка. Просто ему сегодня не повезло. Трава была покрыта росой, и он не заметил той небольшой лужицы.