Вадим Волобуев - Кащеево царство Страница 10

       Над тыном показалась чья-то голова в ушастой шапке, начала говорить. Пермяк слушал, кивал, что-то спрашивал, затем, окончив беседу, спустился к купцу. Вместе они направились обратно к воеводе.

       - Ну что, сдаются они? - нетерпеливо спросил Ядрей.

       - Сдаются, воевода, сдаются, - залопотал зырянин. - Аптя уже нет. Мёртвый. Кан убил.

       - Лихо! - подивился воевода. - Знать, Господь на нашей стороне.

       - Просить, чтоб в град не входила. Сами всё отдать.

       - Ну ладно коли так. Скажи им, что скоро с войском приду, дань будем делить. И пусть не вздумают шутить! Разнесу их острожек по брёвнышку.

       Арнас опять поехал к крепости, а воевода спросил у Сбышека:

       - Кто говорил-то с ним? Что за харя в шапке?

       - Да вроде младший брат князька местного. Того, которого ихний главный князь убил.

       - А за что убил?

       - О том не говорил.

       Они повернули лыжи к стану. Подъезжая, увидели идущего к ним по колена в снегу отца Ивана.

       - Дурное ты место выбрал, воевода, - объявил поп. - Рядом с югорской кумирней.

       - И что с того? Богов ихних боишься?

       - Не богов, а демонов. Чую я, полно здесь нечисти шныряет. Порубить бы идолов надо. Или стан перенесть.

       - Вот ещё! Буду я из-за каждого истукана людей гонять. Ежели боязно тебе, иди, вали этих идолов. А мы и так проживём.

       Священник поджал губы и, укоризненно качая головой, удалился.

       Весть о том, что городок сдался без борьбы, обрадовала новгородцев, но в то же время и расхолодила их. Вступая в югорскую землю, они не знали, чего ждать, а потому готовились к худшему. Теперь же, одержав лёгкую победу, русичи вмиг растеряли свою настороженность и решили, что югра - это та же чудь[31]: задиристая, пока враг далеко, и робкая, когда он рядом. Воеводе не могли понравиться такие разговоры, но он и сам теперь не ведал, как следует держаться с местными. По опыту он знал, что одни народы любят ласку, а другие уважают только силу. Грозить тем, кто согласен покориться без боя, не имеет смысла и может только повредить делу. Зато допустить слабину с горделивым племенем - значит, обречь себя на долгую и трудную войну. И вот, пребывая в сомнениях, Ядрей вызвал к себе пермяка и уединился с ним в чуме, подробно расспрашивая о Югорской земле.

       На склон холма жители городка выволокли пять неглубоких вогульских нарт, гружёных соболиными, песцовыми, горностаевыми и лисьими шкурами, серебряными блюдами, подвесками, браслетами, рыбьим зубом и костью мохнатого зверя маммута, которого живьём никто не видел, зато частенько находили вмёрзшим в землю. Воевода с боярами, житьими людьми и Буслаем шёл вдоль нарт и придирчиво перебирал меха и украшения. Спрашивал:

       - Что скажете, братцы?

       - Маловато будет на такую ораву-то, - заметил Буслай.

       - А вы что скажете, господа вятшие?

       - С паршивой овцы хоть шерсти клок, - миролюбиво ответствовал боярин Завид Негочевич. - Чего ж ты ожидал от такого острожка? Дальше-то князьки побогаче будут, с них возьмём больше.

       - Я думаю, таятся они, - предположил Савелий. - Не дают всего, что есть.

       - А нам больше и не надобно, - возразил ему Яков Прокшинич. - Мы сюда не только дани пришли собирать, а ещё и власть новгородскую утвердить. Если этот городишко обдерём и тем довольствуемся, толку от нашего похода мало будет.

       - Нас сюда не вече послало, - огрызнулся Савелий. - Пошли по своей охотке за добычей. Другой нужды не было.

       - Ежели тебе выгода новгородская не дорога, подумай о товарищах своих, тех, что после нас сюда сунутся. Незамирённая югра хуже чудинов будет.

       - Они пускай сами о себе заботятся. Чай не дети малые...

       Ратники, вытянувшись цепочкой вдоль берега, зябко постукивали нога об ногу, прикидывая, сколько каждый получит хабара. Им тоже казалось, что пять саней с городка слишком мало, но они предпочитали помалкивать, опасаясь спорить с начальниками. Со стен города за пришельцами наблюдали югорцы. Держа в руках луки, они осторожно высовывались из-за тына, в любое мгновение готовые выпустить сотни стрел. Из городка вышел их князёк с несколькими приближёнными в шубах, перепоясанных широкими цветастыми поясами со множеством висящих на них фигурок зверей и птиц. Остановившись чуть поодаль, они тихо переговаривались и ждали решения новгородского воеводы.

       - Ну что же, братья? - вновь спросил Ядрей. - Берём или нет?

       - Берём - чего ж не взять! - воскликнул Завид Негочевич. - Только пускай они нас жратвой снабдят.

       - Эк ты, боярин, лихо за всех решил, - язвительно промолвил Савелий. - А вои как же? Они тоже голос имеют.

       Завид презрительно покосился на него.

       - Перед чадью заискиваешь, Савка? Не доведёт тебя до добра эта дорожка.

       - А ты за меня не тревожься, боярин. Лучше о себе подумай.

       - Савелий прав, - вступился за товарища Сбышек Волосовиц. - Ратники волноваться будут...

       - Это какие? Ушкуйники что ль? - небрежно осведомился Яков Прокшинич.

       - Они самые.

       - Ушкуйнички делают, как им Буслай велит. А Буслай завсегда на нашей стороне. Верно, сотник?

       - У меня с этим строго, - прогудел тот.

       - Тогда и спорить не о чем. Принимаем дань, берём у них жратву и скотину с нартами и двигаем к стольному граду. Там-то разживёмся на славу.

       - Добро, - провозгласил воевода. - Решили. Дань принимаем, скотину и еду забираем, людишек не трогаем. Пятая часть идёт Святой Софии, остальное делим поровну, чтоб никто в обиде не остался.

       - Что здесь делить-то? - пробурчал Савелий, но Ядрей уже не слушал его - он развернулся и направился к ратникам.

       В тот же вечер югорский князёк устроил пир для гостей. Пригласил к себе вятших людей, воям хотел выкатить бочки с брагой, но Ядрей не позволил.

       - Нечего им тут кутить. В чужой стране вой должен себя блюсти, чтобы враг подступиться не мог. А то перепьются сейчас, и бери их тёпленькими.

       - А сам-то к князю идёшь, - попрекнул его Савелий.

       - Я иду, потому как воевода. Дело государственное, понимать должон.

       - Я и понимаю.

       Всё же надо было обезопасить себя на случай югорского вероломства. С нехристей станется: заманят к себе всех вятших и всех перережут. Воевода спросил об этом боярина Якова, тот присоветовал:

       - Пусть поклянутся, что не замышляют злого.

       - Чём же они тебе клясться будут? Писанием, что ль? - усмехнулся Ядрей.

       - Зачем? Пусть присягнут на медвежьей шкуре. Медведь у них - зверь уважаемый, его обмануть не посмеют.

       - А ежели посмеют?

       - Куда им! Они своих божков боятся пуще, чем мы Христа. Будь спокоен, воевода: ежели поклянутся на шкуре, вернёшься цел и невредим.

       На том и порешили.

       К городку подъехали на санях: впереди, развалясь словно пьяный купчина, двигался воевода с Арнасом, стоявшим на запятках, следом, нахохлившись в песцовых шубах, мчались сидевшие лицом друг к другу Яков и Завид, а за ними неслись Савелий и Сбыслав. Впереди и позади ехали на нартах человек пятнадцать боярских челядинов с мечами, в мохнатых лисьих шапках.

       Стемнело. Леса потонули во мраке, кроны деревьев клочьями волос тянулись на фоне звёздного неба, словно дым, вырвавшийся из земли и застывший от лютого мороза. Сани скрипели на снегу, с громким скрежетом задевая за ледяную корку; олени выдыхали облака пара, тут же исчезавшие в синем мраке. Югорские дебри стояли недвижимы и безмолвны, будто окоченели от жутких объятий Войпеля - бога холодов.

       В хоромах югорского князька было не разойтись. Одно название, что терем, а по сути - обычная курная изба, разве что чуть пошире, да наполовину врыта в землю. В красном углу на полке лежал медвежий череп с лапами. Ядрей, войдя, сослепу хотел было перекреститься, да заметил ошибку и чуть не плюнул с досады. Хорошо ещё, что батюшку не взял, он бы тут устроил изгнание бесов...

       Через всю горницу тянулся прямоугольный стол, заставленный яствами и брагой в размалёванных корчагах, а вдоль стен выстроились низенькие пузатые горшочки, испускавшие слабый дымок. Вошедшие новгородцы морщились от странного запаха, кашляли с непривычки.

       Князёк, одетый в простую холщовую рубаху и штаны, улыбнулся, что-то произнёс дружелюбно, широким движением руки указав гостям на стол.

       - Говорит, счастье видеть вас в доме, - шёпотом перевёл воеводе Арнас.

       - Ну-ну, поглядим, что за счастье, - недоверчиво буркнул Ядрей. И громко добавил: - Благодарствую за приглашение. Как ты к Новгороду, так и Новгород к тебе.