Ключ от преисподней (СИ) - Коновалов Виктор Страница 10

– Кавалеристов?

– Гоблинов на вервольфах. Они уже показали себя в бою – и довольно неплохо. Правда, сёдла в большом дефиците… В общем, Клык и Хвост будут ждать тебя завтра на рассвете. Посмотришь, подумаешь – если решишь, что будут полезны, смело бери с собой.

***

После потери Амёбы я уж было боялся, что сил на операцию не хватит и придётся отрывать от работы кого-то другого. А это казалось довольно проблематичной задачей, особенно прямо перед самим походом. Всего во фракции вместе со мной остался сорок один игрок, пятеро из которых находились в больничной палате (трое – в тяжёлом состоянии). Хоть я и получил карт-бланш, но представить ситуацию, когда четверть фракции оторвана от непосредственных работ по её укреплению и развитию и гоняется за довольно призрачным шансом найти Ключ от некоей двери в полу странной локации, крайне тяжело…

Рядовые гоблины по-прежнему были довольно слабыми НПС, поэтому помощь военного пришлась как нельзя кстати. Игрок передал моему отряду двух самых прокачанных представителей народа фракции: храброго и порой невыносимо язвящего вожака гоблинов Клыка Первого и молчаливого Хвоста, самого здорового из всех гоблинов. И не просто пеших, а сидящих на грозных вервольфах, которых какой-то оригинал (возможно, сам Кэп) назвал Серым и Рэксом. Мда… В общем, план Кэпа по созданию кавалерии начал воплощаться в жизнь и, кажется, довольно успешно.

Поэтому утром я без каких-либо колебаний принял гоблинов в свою группу. С рассветом мы выдвинулись на запад.

***

Чуть слышно громыхая кольчугами, игроки бежали в сторону базы бордовых (благо она находилась по пути к Визжащей горе). Впереди всех мерил поле шагами Иван, носивший плотную медвежью шкуру, снятую с задушенного им НПС, и державший в своих лапищах прошитую железом дубину. Вместе с Иваном двигалась и Амазонка, без особых проблем поддерживая темп игрока благодаря длинным накаченным страусиным лапам, суставы которых были укреплены бронированными пластинами; её человеческий корпус, будто вросший в тело гигантской птицы, покрывала крепкая кольчуга, в руках был сжат длинный палаш.

За ними, орудуя острыми ножками, бежал Паук; на довольно нетипичный облик игрока какую-либо внятную защиту сделать не успели, что, впрочем, хирургу и не очень-то требовалось: кожа с небольшими чёрными волосками отливала бронзой и создавала металлический блеск, намекая на то, что пробить ею не так и просто. С флангов игроков прикрывали гоблины, подскакивающие на допотопных сёдлах, привязанных к горбатым спинам вервольфов. Вервольфы по уровню развития, как выразился Амёба, были близки к домашним собакам, что, на мой взгляд, стало серьёзным успехом, особенно если учесть, что «стартовали» НПС с абсолютно дикого состояния околонулевого интеллекта. Гоблины уже привыкли к своим странным скакунам и смело управляли серьёзно превосходящими их по физической силе НПС.

Позади находились я, Ива и Ронин. Девушка расплела свои длинные зелёные волосы и теперь походила на молодую (и довольно красивую) Медузу Горгону: маленькие шипастые хвосты, кажется, жили своей жизнью и почему-то постоянно норовили зацепить меня на плечо. Ронин не изменял себе, был тих и наотрез отказался заменять свою длинную шкуру на кольчугу или хотя бы кожаный доспех из этой самой шкуры.

Какое-то время молчали: раннее утро и недосып не способствовали улучшению настроения, но со временем между игроками развязался разговор. Общались по Ментальной передаче: незачем лишний раз нарушать покой обитателей леса, тем более ранним утром, когда не все ночные хищники залезли в свои норы и пещеры, чтобы переждать солнце. И, так как бежевые всё ещё оставались новичками, разговор незаметно перешёл на знакомство.

Первым рассказал о себя я:

– Работа экстрасенсом мне действительно нравилась. Я никогда не обдирал людей до нитки: денег и без того хватало. Страшно подумать, сколько людей вместо психолога обращались к подобным «магам». С течением времени понял, что деятельность эта может быть даже полезной, например, та женщина, мой последний клиент, оставшиеся часы своей жизни провела в обществе своего нового возлюбленного, вместо того чтобы продолжать годовой траур по умершему мужу… 

***

Пришлось немного приукрасить действительность. Хах… Конечно, никаких умерших родственников я с Того света вызвать не мог, внаглую обманывал клиентов и вообще занимался, мягко говоря, нелегальной деятельностью. Квартиры и последние деньги ни у кого не отнимал, но хлеб свой имел и имел в немалых количествах.

В жизни до Игры я видел лишь двух мертвецов. Первый – мой отец. Помню, как ночью разговаривал с ним: высокая тёмная фигура с таким знакомым насмешливым голосом. Мне семь, отца к тому времени не было уже два месяца… Мама, оставшаяся одна с четырьмя детьми, повела меня, старшего, в церковь.

Следующий случай повторился через пятнадцать лет. Не знаю, в церкви ли дело, за всю оставшуюся жизнь нигде, кроме могильной плиты и редких фотографий, отца я больше не видел.

Мне двадцать. До Катастрофы остаётся три года. Это была авария. Порш на полной скорости въехал в автобусную остановку. Погибла маленькая девочка, сидящая в коляске в двух метрах от меня. Её смятое тело отбросило в кусты, где я, следуя подсказкам полупрозрачного ребёнка с тихим голоском, и нашёл труп. Глаза убитой горем матери навсегда отпечатались в моей памяти. В самых страшных кошмарах я видел не разбитую голову ребёнка с вытекающим из трещины серым веществом, а именно их, наполненных слезами, выражающих ещё теплящуюся в сердце надежду.

Я никому никогда не рассказывал об этом, даже тогда, когда мне прямо в лицо смеялись со словами, что я лишь жалкий обманщик.

***

Нам предстояла долгая дорога, и следом за мной говорили другие участники похода.

Я с удивлением выяснил, что многого не знаю даже о членах собственной группы, что и говорить о бежевых. Оказывается, Иван, долгое время уверенный в том, что Игра – правительственное испытание, и не веривший в Конец света, уже в полной мере осознал это и даже смирился. Он без особенного сожаления говорил о своей старой жизни. Разве только о молодой поварихе из своей военной части (ровно как и о дополнительных порциях гречки) игрок по-прежнему рассказывать стеснялся, а потому с необычной для него агрессивностью отреагировал на расспросы Паука. Паук только заржал:

– Я вот постоянно по базам гонялся, стольких таких же поварих там пере… – Паук посмотрел на недовольно цыкнувшую на него Амазонку. – Прошу прощения, с нами дамы.

Сам Паук, кажется, совсем не переживал по поводу потери реальной жизни и начала жизни игровой. «Жаль, в больничной палате шкафчика со спиртом нет, а так всё штатно» – любил приговаривать бывший военный хирург, наделённый, прямо сказать, специфическим чувством юмора. А вот Амазонка, в отличии от него, до сих пор со слезами вспоминала о своей семье и особенно о внуке, с которым играла в компьютерные игры (где и получила своё прозвище, ставшее игровым ником).

Пришла очередь Ронина, но кутавшийся в длинную шкуру игрок только отмахнулся, пробурчав себе под нос что-то неразборчивое. Ива, знавшая о невероятной скрытности Ронина, сказала:

– Вряд ли мы от него чего-нибудь добьёмся… Он и нам-то немногое открыл. Поэтому давайте я буду первой. Зовут меня Ива, мне двадцать два года, до Катастрофы была художницей: портреты на заказ, какие-то небольшие росписи, граффити, ну и для души… За несколько дней до Катастрофы рассталась с парнем, – в голосе Ивы послышала грустная нотка. – А так самая обычная девушка.

Мда... честно говоря, я ожидал чего-то более интересного. Даже история Амазонки (которая, кстати, во время всего рассказа Ивы сохраняла надменное выражение лица) выглядела куда выигрышней. В общем, я не поверил девушке. И блеск в её глазах, который, кажется, не заметили остальные игроки, только подкрепил сомнение. 

Надеюсь, впоследствии мне удастся узнать о ней побольше.

***

Для начала мы заглянули на базу бордовых. Игроков вёл я: ни у кого (даже у бежевых) не было данных о её местоположении. И как бежевые вообще планировали вести войну с бордовыми, элементарно не зная, куда нападать? Кажется, уже на этом моменте стоило подумать над планом отступления, хотя бы даже в нашу фракцию.