Ведьмин род - Дяченко Марина и Сергей Страница 10

Он шагнул в створку открытых ворот. На секунду остановился, еще раз поглядел на звездное небо, щелкнул зажигалкой; какие все-таки звезды в этих горах. Однажды они с Эгле заберутся куда-нибудь на лыжную базу, проведут неделю вдвоем, и каждую ночь…

За спиной громыхнуло, будто взрывом, и сразу же второй раз. Мартин ступил вперед, выронил зажигалку и повалился на снег.

Эгле выскочила на звук выстрелов. Посреди двора валялась дымящаяся двустволка. Мартин лежал в воротах.

Ударил в лицо воздух; Эгле неслась, как никогда в жизни, и никак не могла добежать, хотя до человека на снегу было несколько десятков шагов. Блеснули в свете дальнего фонаря две большие гильзы – что за чудовищный калибр?!

– Март!

Снег вокруг темнел и подтаивал.

Дворец Инквизиции в Вижне был увешан траурными флагами. «Ведьмину ночь» здесь не скоро забудут.

Клавдий вынужден был много, долго и подробно объяснять, выступать перед телекамерами, встречаться с родственниками потерпевших, выходить к митингующим. Любой ценой он должен был переплавить их ужас и горе в осознание победы и преуспел: любой школьник в Вижне мог перечислить имена погибших инквизиторов на память и знал, что это имена спасителей города и мира. Даже сгоревший оперный театр Клавдий ухитрился сделать символом подвига: был объявлен сбор средств на восстановление, и герцог лично пожертвовал значительную сумму.

Действующие ведьмы из тех, что выжили, затаились, будто сами себя испугавшись. «Глухие», даже те, что сбежали из спецприемника, массово приходили сдаваться. Клавдий, вместо того чтобы ужесточить кодекс о неинициированных ведьмах, смягчил его, демонстрируя, что кризис преодолен навсегда и никто больше не должен бояться и страдать.

Имена погибших ведьм на память никто не учил. Пятьдесят девять человек были инициированы и убиты за одну ночь. Клавдий хранил список в своем телефоне; он знал, что эти женщины – тоже жертвы, и, перечитывая их имена, всякой раз спрашивал себя, можно ли было предотвратить то, что случилось, и всякий раз отвечал: нет. Мир устроен так, как устроен; перечитав список снова, он опять начинал сомневаться.

Ему не хватало времени, проведенного с Ивгой. Он не хотел бы оставлять ее ни на минуту, но часы летели как бешеные, список неотложных мероприятий, составленный референтом, предполагал два-три дела одновременно, и снова наступала ночь, и Клавдий обнаруживал себя в кабинете во Дворце Инквизиции, увешанном траурными флагами, и снова звонил телефон…

Он поднял трубку. Звонила Соня из Альтицы – по закрытому каналу для кураторов. Клавдий мельком взглянул на часы: рабочий день давно закончен.

– Да погибнет скверна, – сказала Соня низким хрипловатым голосом, и Клавдий понял, что она волнуется. – Патрон, я в Вижне по личному делу. Мы можем… встретиться неофициально?

– Конечно, – сказал Клавдий. – Где бы вы предпочли?

Кураторы не часто искали с ним тайных сепаратных встреч, но и не очень редко. Он попытался вспомнить, не прилетало ли из Альтицы тревожных сигналов, – и не смог; в последние дни он думал только о Вижне, иногда отвлекаясь на Ридну, – он знал, что Мартин взялся там за дело жестко и эффективно.

– У вас в машине, – сказала Соня. – Если это удобно.

Ого, подумал Клавдий. От кого она прячется, что и от кого скрывает?

Он потратил секунду, чтобы вспомнить, на чем приехал во Дворец сегодня утром. Служебный автомобиль был нужен ему, чтобы работать в дороге, но раз в несколько дней он обязательно садился за руль своей машины, чтобы расслабиться и отдохнуть, это действовало на него умиротворяюще.

– Удобно, – сказал он после паузы. – Куда мне подъехать?

Она села в его машину у бокового выхода из гостиницы «Старая Вижна», далеко не самой роскошной в столице. Соня была экономна и, видимо, действительно приехала по личным делам. Клавдий не сразу ее узнал: теплая куртка делала массивную фигуру Сони еще монументальнее, лыжные штаны и тяжелые ботинки довершали образ сельской почтальонши, с утра до ночи колесящей по проселочным дорогам. Впрочем, Соня из Альтицы примерно так и проводила рабочее время: ее подконтрольные ведьмы были рассеяны на огромной территории, среди полей и лугов, ферм, хуторов и местечек.

– Да погибнет скверна, – отдуваясь, она с трудом застегнула пассажирский ремень. – Мне ужасно неловко, что я… вот так странно себя веду. Вы знаете, как я вас уважаю, патрон…

Клавдий понял, что разговор предстоит тяжелее, чем он опасался.

Горели дорожные фонари, рекламные щиты светились вполнакала. На углах зданий неподвижно висели траурные флаги – безветрие. Штиль. Редкие срывающиеся снежинки.

– Вам удобно говорить за рулем? – после паузы спросила Соня. – Может быть, мы где-нибудь остановимся?

– Мне совершенно удобно, – сказал Клавдий, уже готовый к любой катастрофе, которую она с собой привезла. – Пожалуйста, я слушаю.

– Вчера мне звонил герцог, – сказала Соня. – Видимо, не только мне. С условием, чтобы я не посвящала вас в содержание разговора.

Клавдий сжал зубы. Испокон веков государственная власть не имела права вмешиваться в дела Инквизиции, но вечно тянула руки – с переменным успехом; звонок куратору через голову Великого Инквизитора был негласным объявлением войны.

– Я очень ценю ваш выбор, – сказал Клавдий с подчеркнутой кротостью. – Уверяю вас: я полезнее герцога. И лучше помню оказанные услуги.

Она ухмыльнулась, расстегнула куртку, борясь одновременно с молнией и с пассажирским ремнем.

– Его интересовало мое мнение по поводу последних кадровых перестановок…

– Это не его дело, – не удержался Клавдий. – Его сиятельство окончательно потерял представление о реальности.

– Согласна, – Соня кивнула. – Но все гораздо серьезнее. Он расспрашивал меня об экспериментах с инициацией, которые якобы проводила ваша жена, и о действующей ведьме, которую Мартин привез с собой в Ридну…

Сзади взвыли сигналами сразу несколько машин: Клавдий очень неудачно перестроился в правый ряд.

– И кто же такой умный, что вовлекает государственную власть в отношения внутри Инквизиции, – пробормотал он сквозь зубы. – И кто такой одаренный, что хочет видеть меня своим врагом?!

– Я искренне удивилась, – тихо продолжала Соня, – так искренне, что он, кажется, пожалел, что завел со мной разговор… Я думаю, он прекрасно понял, что следующим моим собеседником будете вы.

– Вы ему льстите, он совершенно не так проницателен. – Клавдий выбрал место у тротуара, остановил машину и включил аварийную сигнализацию. – Вы сказали, он звонил не только вам? Это предположение или есть факты?

– Предположение, – медленно сказала Соня. – Но твердое. Возможно, он обзванивал всех кураторов… Или будет обзванивать в ближайшее время.

Щелкали, включаясь и выключаясь, аварийные огни.

– Ладно, – сказал Клавдий после паузы. – Экспериментов с инициацией не было. Исследования – были. Что касается той действующей ведьмы… это единственное в мире существо подобной природы, результат мутации, которую вряд ли получится повторить. Она исключение из правил, и я признаю, что ее надо легализовать… не только в Ридне, где Мартин просто поставил всех перед фактом… У вас ведь есть источники в Ридне, так? Вы узнали о ней раньше, чем позвонил герцог?

Соня, помедлив, кивнула:

– Я не поверила, если честно. Я не верю, что такое возможно.

– Соня, – сказал Клавдий, глядя в пространство, – знаю, вы отдали Альтице почти восемь лет. Вы привязались душой к этому округу, вы не хотели бы его ни на что менять?

– Очень трудно, – сказала она, передернув плечами, – привязаться душой к Альтице. Да, это мой округ, я там выросла… Но бесконечные грязные дороги сведут меня с ума.

– Есть позиция в Однице, – сказал Клавдий. – Море, солнце. Но не могу сказать, что это легкий округ.

– Почла бы за честь, – тихо проговорила Соня. – Вы знаете, в последнее время мы конфликтовали с Мартином, тем не менее я высоко ценю то, чего он добился в Однице. Это нелегкий округ, но это чистый округ. Без застарелых проблем.