Паргоронские байки. Том 1 - Рудазов Александр Страница 10

– И еще бы дольше не видеться.

– Вижу, вы до сих пор носите этот плащ.

– Да, привязался к нему как-то.

– Чувствую какое-то напряжение между вами, – с интересом произнес Янгфанхофен. – Уверен, за этим стоит какая-то история.

– Уверен, что ты ее знаешь, – улыбнулся Бельзедор.

– Что-то слышал, конечно, но не в подробностях… но мэтр Дегатти, что вас все-таки привело в Паргорон? Вы же, кажется, не совсем желанная у нас персона с некоторых пор?

– Что, и у вас тоже? – заинтересовался Бельзедор. – А почему?

– Исключительно по своей собственной вине, – налил Бельзедору пива Янгфанхофен. – Хочешь услышать историю о том, как мэтр Дегатти поссорился с одним демолордом?

– Да что там может быть интересного, я самый обычный волшебник… – отвел взгляд Дегатти.

– Да нет, мэтр, вы уж не отнекивайтесь! Я вот сейчас расскажу! Прелюбопытнейшая история, доложу я вам! И случилась-то совсем недавно, двух лет еще не прошло!

– Тогда подлейте мне еще виски, – потребовал Дегатти.

Великая охота

1519 год Н.Э., где-то на стыке Кромок.

Небеса цвели огнями. Гремела вразнобой музыка, трубили охотничьи рога, лаяли паргоронские псы.

Вексилларий Тасварксезен проводил очередную охоту.

На самом деле не очень правомочно звать его вексилларием. Тасварксезен – один из тех немногих, кто сложил с себя чин. Ушел в отставку по собственному желанию. Не стал дожидаться, пока его проткнет кто-то из молодых гохерримов.

Но поскольку был он на тот момент чуть ли не самым сильным из вексиллариев и считался почти непобедимым – за ним оставили почетное звание. Тасварксезен более не числится ни в одном легионе и не участвует в набегах и войнах – зато регулярно проводит свои знаменитые охоты. В популярности это зрелище уступает разве что представлениям Хальтрекарока… и как раз сегодня Хальтрекарок присутствовал среди почетных Тасварксезена гостей.

Он был не в духе. Все прочие охотники скакали на паргоронских конях – Хальтрекарок возлежал на вехоте, обернувшемся комфортабельным летучим ландо. Приглашение Тасварксезена он принял только чтобы развеяться, отвлечься от черных мыслей – но у него не получалось.

Буквально несколько дней назад его обскакали в рейтинге демолордов. И кто?! Родной брат! Фурундарок внезапно поднялся на две сотых процента – и Хальтрекарок догадывался, как.

Теперь придется немало потрудиться, чтобы снова с ним сравняться – а Хальтрекарок не любил трудиться. Любые активные действия вызывали у него жгучее отвращение.

Кроме секса, конечно.

– Абхилагаша, разомни мне плечи, – лениво потребовал он. – Лахджа, подай виноград. Ассантея, мне надо вытянуть ноги. Сидзука, прекрати болтать с Тасварксезеном, ты не его наложница.

– Господин, я просто веду светскую беседу!.. – надула губы Сидзука, продолжая строить глазки скачущему рядом вексилларию.

– Веди ее со мной. Хотя нет, не веди, мне лень говорить. Просто заткнись и сиди рядом.

Тасварксезен неодобрительно хмыкнул. Он не понимал такую барственную охоту. Хальтрекарок, кажется, вовсе не испытывал азарта, хоть какого-то воодушевления. Будет добыча, не будет – ему и дела нет. Даже если сама рухнет к нему в коляску – он, поди, просто выпихнет ее из ландо и продолжит жрать виноград.

И как он обращается со своими наложницами?.. Отвратительно. Гохерримы тоже зачастую имеют множество любовниц, в том числе из смертных, но презрительного к ним отношения себе не позволяют.

Этим ты унижаешь не их, а себя. Словно открыто заявляешь, что связался с кем-то недостойным.

– С твоих слов получается, что гохерримы – просто образец для подражания, – заметил Бельзедор. – Все доблести и добродетели, настоящие рыцарственные демоны.

– Ну что поделать, уж такие мы существа… – скромно произнес Янгфанхофен, протирая чашку.

Сидзуке Хальтрекарок ничего не поручил, и она просто сидела, надувшись. Ассантея, на спину которой Хальтрекарок положил ноги, недовольно сказала:

– Сидзука, если тебе скучно, мы можем поменяться.

– Там мне тоже будет скучно, – отказалась Сидзука. – Делай то, для чего ты предназначена.

И тоже положила ноги на Ассантею.

Хальтрекарок ничего не заметил. Он вообще мало что замечал вокруг – ему массировали плечи и кормили виноградом. Он закрыл глаза и размышлял о том, как ослепительно сияет его персона.

Она буквально затмевает все мироздание.

– Пс-с-ст!.. – прошептала Лахджа Сидзуке. – Хочешь прикол?..

Ландо как раз пролетало над сосновым бором. Лахджа удлинила руку, на лету сорвала шишку и ласково вложила ее в губы Хальтрекароку. Тот съел ее, не меняя блаженного выражения лица.

У Сидзуки разгорелись глаза. Она подвинулась к столику, ломящемуся от яств и принялась подавать Хальтрекароку всякую гадость. Вложила кильку в эклер, намазала пирожное горчицей, окунула рыбу в мед. Достала из своих бездонных карманов бледную поганку и даже кусок кирпича.

Все это Хальтрекарок съел с искренним удовольствием. А наложницы тихонько хихикали.

– Сидзука, дай и мне пироженку, – попросила Лахджа. – И водки.

– Ты же беременная, – укоризненно сказала Сидзука. – Тебе нельзя пирожные.

– А водку, значит, можно?

– Можно.

– Дай угадаю. Это потому что водку ты не любишь?

– Вы, беременные, странные. В фом вовика? – торопливо запихнула в рот последнее пирожное Сидзука.

– Ладно, – вздохнула Лахджа. – Ладно. Тогда я сама сделаю пирожное. По рецепту моей бабуленьки.

Она отрезала кусок ржаного хлеба, положила на него несколько килек и хороший шмат сала, прикрыла сверху другим куском хлеба – и аж зажмурилась от удовольствия, откусывая кусок.

– Ну и странная же у тебя была бабуленька, – с отвращением произнесла Сидзука, делая себе такой же бутерброд.

Ей не понравилось. Ее почти что затошнило. Но Сидзука не была бы Сидзукой, если бы не собезьянничала.

– Лахджа, почему ты перестала меня кормить? – приоткрыл один глаз Хальтрекарок.

– Увлеклась видами, мой господин, – кротко ответила Лахджа.

– Глупышка, зачем тебе еще какие-то виды, если ты можешь любоваться мной? – снисходительно улыбнулся демолорд.

– Просто чтобы убедиться, насколько все остальное ничтожно в сравнении с тобой, мой господин.

Абхилагаша и Ассантея аж застонали от зависти, а Сидзука сунула пальцы в рот и показала, что думает о такой жалкой лести.

Зато Хальтрекарок милостиво кивнул. Он принял слова Лахджи за чистую монету. Любую похвалу Хальтрекарок принимал за чистую монету – даже если та была насквозь фальшива.

А Лахджа вздохнула и отвернулась, продолжая машинально пихать Хальтрекароку виноград. Она давно уже не надеялась найти в супруге и повелителе эмоциональный отклик. Даже не то что на нее или ее действия – а просто хоть на что-нибудь.

В первое время после перерождения она к нему тянулась. Да и сейчас еще иногда делала попытки. Возможно, это был стокгольмский синдром – ведь он ее похитил в бытность смертной. Сделал наложницей. Не дал выбора. Но она все равно пыталась найти какие-то светлые стороны в новом положении – даже стала ради этого демоном.

Увы, все светлые стороны приходится создавать самой. Хальтрекарок – он… ну, Хальтрекарок. Вряд ли он в принципе способен… даже не любить, а просто хотя бы привязываться. Сферический мудак в вакууме.

Жены для него – просто ходячие игрушки.

Иногда Лахджа подумывала о том, чтобы сменить хозяина и покровителя. Просто сбежать от Хальтрекарока – вариант плохой. У него память золотой рыбки и он фантастически ленив, но если все-таки узнает, если вспомнит… судьба будет страшной. Тем более, что уж Лахджу-то, как своего любимого агента, он помнит хорошо.

Демолорд – это стократ хуже любого мафиози и даже диктатора. Найдет где угодно, не защитит никто.

Кроме… другого демолорда. Наложницы иногда перебегают из гарема в гарем. Необязательно даже к демолорду – можно к титулованному аристократу помельче. Барону, вексилларию… даже банкиру, хотя женой бушука Лахджа себя не представляла.