Бандит-2. Петр Син - Щепетнов Евгений Страница 10

Кстати сказать, в рассказе фигурировали еще и убитые ворком стражники, но это ерунда… та же чернь, только с другой стороны игральной карты. Не имеет особого значения.

Ошейник, впитавший каплю крови Велура (чтобы узнал, кого он должен защищать) – сомкнулся на шее ворка. Не то чтобы Велур верил в то, что этот скелет может на него как-то напасть, и что пациент на самом деле станет магом, но… пускай ошейник будет. Настоящий лекарь очень аккуратен в делах и никогда ничего не пускает на самотек. Безопасность – превыше всего.

Застегнув ошейник – прислушался к дыханию больного. Дышит. Все еще дышит! Довольно ухмыльнувшись Велур побрел к выходу из лаборатории, и уже у дверей обернулся и выдал речь о том, как и что надо сделать в лаборатории, пока он станет отдыхать. А именно – вымыть стол и пол (сам проверю, платочком!), вымыть клетку ворка, заменить там тюфяк на новый – «если простудится на холодным каменных плитах – займете его место!), одеть ворка в одежду из шкафа для пациентов, в том числе и носки – чтобы не застудился. В течение всего времени пока Велур станет отдыхать, подкармливать ворка специальной смесью – где взять ее, все знают. Если очнется – пусть сам пьет смесь. Если останется без сознания – вливать через полчаса по мерке. И чтобы никуда из лаборатории! Ужин принесут, возьмут его у двери. И по шкафам не лазить! (Руки отрублю, поганцы!)

Закончив свою речь, Велур с чувством глубокого удовлетворения поднялся по лестнице и вошел в кабинет, захлопнув за собой тяжелую дверь. Пока шел – чувствовал на своей спине ненавидящие и опасливые взгляды помощников, и… довольно улыбался. Пусть работают, скоты! Совсем зажирели! Пусть как следует поработают! Не все им по постелям прыгать, скучающих дам удовлетворять. Мерзавцы!

– Старая сволочь! – с чувством выругался и сплюнул на пол Керд – Пойдем, глотнем малость!

– Если только этот мешок с жиром нам что-то оставил – недоверчиво хмыкнул Зард, и через минуту тоже выругался – Вот же гадина! То-то он чмокал губами, как портовая шлюха! Два глотка оставил, да и то с осадком!

– Пошли в винный погреб. У меня во рту пересохло, аж першит. Надо немного расслабиться после этой кучи говна.

– Ты про хозяина, или про говно из-под ворка? – ухмыляясь спросил напарник, и Керд расхохотался:

– И после того, и после другого! Сплошное говно, а не жизнь! Завтра же отомщу! Отыграюсь на хозяйке!

– Дурак… – задумчиво ответил Зард – мне уже давно сдается, что хозяин в курсе ее шалостей. Он сам-то уже давно не может, пропил свое желание, так что мы с тобой вроде как на работе – ходим в ее спальню.

– Да мне плевать – нетерпеливо махнул рукой Керд – Пойдем быстрее, вина хочу! А эти его опивки пускай тут и стоят. А то потом развоняется – куда делось, да все такое. Яд, видишь ли! Ну не идиот ли?! Что ему тут, дети? Мы все-таки не первый год алхимией занимаемся, уж как-то да можем отличить яды от вина!

– Когда-нибудь он нас подловит, и такое устроит… не преуменьшай его ум. Видишь, как он сегодня вытащил этого ворка с того света? Вот кто бы мог так суметь, не скажешь? То-то же! Лекарь высшей категории! Магистр! Если бы не попивал, вообще цены бы ему не было!

– И нас бы в спальне его жены не было!

Парни расхохотались – искренне, радостно, и так, похохатывая, пошли к запертой двери винного склада. Ключ у них был – они давным-давно сделали слепки с ключей уснувшего на стуле пьяного Велура, и за вполне небольшие деньги сделали копии этих ключей. Так что теперь могли войти куда угодно – кроме заветного сундучка с артефактами.

Скоро они уже наслаждались вкусом старого драгоценного вина, ничуть не заботясь о том, что там происходит с больным ворком. В клетке повизгивал полусумасшедший шататель трона, вино лилось в прозрачные мензурки – жизнь как-то сразу сделалась прекраснее. Скоро принесут ужин, так что ночевка в лаборатории не будет такой уж обременительной. А ворк… успеют они с ворком! Каждые полчаса кормить… дурак, что ли? Потом покормят, успеется еще. Пока надо самим подкрепить силы. Ворк если выжил – значит, выжил. Значит, будет жить дальше. А если сдохнет – туда ему и дорога. Меньше ворков – мир станет чище без их поганых бледных морд.

Глава 4

Я лежу на холодных камнях под темным, покрытым тучами небом, и ко мне подкрадывается змея. Она шипит, извивается, высовывает раздвоенный язык, и я ничего, совсем ничего не мог сделать! Руки и ноги парализовало, я и дышать-то могу через раз, широко раскрывая рот!

А змея все ближе, ближе, и я могу только смотреть на нее, скосив глаза, с ужасом понимая, что еще немного и она заползет мне в рот! И она заползла. Глубоко, обдирая глотку, проталкиваясь к самому желудку!

И я не выдержал! Рванулся, отбрасывая змею левой рукой в сторону, а правой со всей силы, что была в моих руках, ударил по ней – мерзкой, извивающейся скользкой!

Кто-то взвыл, выругался почище портового грузчика, и я… очнулся от сна. Я сидел на холодном полу, держа в левой руке… нечто тонкое, длинное, то, что только что лезло мне в глотку.

Я не знаю, кто этот парень, но явно не из моих друзей. Что он делал со мной?! Зачем?! А потому правой рукой с размаху врезал ему в рыло – раз, другой, третий! Брызнула кровь, хрустнули хрящи ломающегося носа, вылетел маленький белый кусочек кости – видимо я выбил этому гаду зуб.

Палачи! Это палачи! Не зря они совали мне что-то такое в рот – какой-то шланг! Видимо сменили способ пытки и решили накачать меня водой. А я ведь что-то такое читал про средневековые пытки – накачивали человека водой до тех пор, пока он в муках не умирал. Так вот хрен вам! Погибать, так в бою! Спецназ не сдается!

Для порядка добавляю палачу еще и по затылку – не насмерть, а так, чтобы потом можно было допросить. Информация – великое дело. Нужно понять, куда я попал, и во что это все выльется.

Пошатываясь выбираюсь из клетки – а это была именно клетка, в которой можно только сидеть и лежать, стоять невозможно – и держась за прутья стараюсь определиться на местности. И тут же замечаю несущегося на меня… близнеца? Ну да, двойника того парня, что сейчас отдыхает в клетке! В руке близнеца – дубинка длиной примерно сантиметров семьдесят, аналог бейсбольной биты. При умении ей можно хорошо поработать, не хуже, чем стальным мечом. Только вспомнить знаменитого Мусаси – он свою самую впечатляющую победу одержал не мечом, будучи самым знаменитым мастером фехтования, а именно палкой, выструганной из старого весла. Он ей разбил голову другому знаменитому мастеру фехтования.

Кстати, Мусаси мне никогда не нравился. Хотя бы потому, что он никогда не мылся. Ходил грязным, как свинья. А почему? А потому что он считал, что как только заберется в ванну (ну бочку, какая разница?) – на него нападет враг, а он, Мусаси, окажется без своего меча. И что тогда делать? Бесславно помирать в теплой воде, покрытой трупами утонувших в ней вшей.

И опять же кстати – старое высказывание гласит, что: «Самурай без меча, это все равно как самурай с мечом, только без меча». Чушь собачья! Тогда чего Мусаси ходил чумазым и растрепанным, как последний из бомжей? Без своего меча он был ноль без палочки!

Налетевший на меня чувак был не Мусаси, и вообще никакого представления не имел, как управляться с той штукой, что была у него в руках. Нет, так-то он крепкий, плечистый парень, и если попадет – мало не покажется. Но ведь надо еще попасть! А я, пусть даже шатающийся, трясущийся, голый и босоногий – это тебе не Мусаси без меча и в ванне. Я убийца! И у меня за спиной больше полсотни парней только здесь, в этом мире! За Землю говорить не буду, ибо вспоминать минувшие дни, и битвы где вместе рубились они – дурной тон. Вспоминают войну и тысячи расхреначенных собственноручно боевиков только те, кто боевиков видел лишь на картинке. Или на экране планшета – из ютуба. Настоящие ветераны предпочитают помалкивать.

Когда у тебя в руках какое-то оружие, нельзя быть совершенно уверенным в своем всемогуществе. Возможно, что автомат даст осечку, или в нем нет патронов. То же самое касается пистолета. Если ты с ножом – нет никакой гарантии, что противник не достанет нож побольше, или что на сопернике нет кевларового жилета и ударив в корпус вызовешь только смех, и это будет последнее, что ты услышишь перед смертью.