Иван Казаков - Лабиринты забытых дорог Страница 10

Проделал несколько упражнений, разгоняя застоявшуюся в жилах кровь, и с чувством выполненного долга нырнул в кровать – здоровенную, двуспальную, застеленную хорошими, новыми простынями, украшенными рисунками парочек в различных позах своей бурной семейной жизни.

Впрочем – позы были вполне пристойными, и лишь намекали на то, что эта пухлощёкая девица готова поддаться на домогательства усатого кавалера в огромной шляпе. Кавалер отличался здоровенным носом, который должен был ему помешать пить из кружки — отметил для себя Нед перед тем, как задуть фонарь – если только это кавалер не высасывает жидкость из этим самым носом, как трубками.

Сон навалился внезапно, будто лавина, несущаяся со склона горы. Через минуту после того, как Нед положил голову на подушку, он уже крепко спал, тихо сопя носом и устроив руку на мечах возле себя, слева – он заранее положил их рядом. Это стало привычкой…

Но мозг спал не весь. Где‑то глубоко в нем находились участки, которые не спали. Они обрабатывали информацию, полученную за день, а ещё – сторожили, отслеживали все, что происходило вокруг замершего на время тела.

Неду снилась дорога, брызги крови, разлетающиеся от врезающихся в тела мечей, он снова переживал подъем, радость, когда демоны передавали ему силу, полученную от убитых врагов, их жизненную энергию, частичку души, пожранной демонами, сидящими в мечах.

Когда засов на двери стал тихо–тихо отодвигаться, управляемый чьей‑то умелой рукой, в мозгу Неда будто вспыхнул сторожевой костёр, предупреждающий об опасности, нависшей над бесчувственным телом.

Нед сразу проснулся, так, будто вовсе и не спал. Спросонок он не мог понять, что его разбудило, и лишь тихий шорох засова указал место, из которого ждать опасности.

Взяв мечи, Нед вынул их из ножен, бесшумно поднялся и как был, голышом, встал за косяком, прижавшись к стене, переполняемый энергией и готовый к бою.

Засов сдвинулся до конца, влекомый заклинанием отпирания, дверь тихо скрипнула, медленно отворяясь, и пропуская внутрь странную белую фигуру, похожую на дух. Фигура вошла в комнату, притворила дверь и бесшумно прокралась к кровати.

— Ну что за новости? – буркнул Нед, оглядываясь по сторонам и не находя, чем прикрыть зад. Впрочем – и перед – тоже.

— Что ты делаешь в моей комнате в такое время? Кто тебе позволил? Уходи!

— Прости… я хотела поговорить – пролепетала Амела, заливаясь краской стыда. Впрочем – Нед всё равно не видел, как она покраснела от пяток до макушки. Темно.

Нед проскочил мимо неё и забрался под одеяло, вложив клинки в ножны. Потом снова обратил сердитый взгляд к девушке, потерянно стоящей возле кровати, и вздохнув, спросил:

— Что хотела сказать? Что случилось? Говори, и уходи. Негоже молоденькой девушке ночью находиться рядом с голым молодым человеком. Женатым, притом. Слухов потом не оберёшься.

— А гоже молодой девушке убивать людей? – усмехнулась Амела – я и хотела с тобой поговорить по этому поводу. Можно, я присяду?

— Присаживайся – хмыкнул Нед – ненадолго. Вообще – как ты решилась на это? А если бы я не разобрал в темноте и снёс бы тебе голову? Ты представляешь, что бы со мной было?

— А что было бы? – с живым интересом осведомилась Амела – ты бы расстроился, да?

— Дурочка! – захохотал Нед – расстроился, точно. Так, ко мне не двигаться. Вот там сиди, и все.

— Боишься за свою невинность? – коварно осведомилась Амела, придвигаясь поближе и ложась на подушку лицом к Неду – вроде это мне надо опасаться за мою невинность, тебе‑то чего бояться? Ты же мужчина!

— Так! Ты чего пришла? Спросить? Спрашивай и вали отсюда – рассердился Нед – а если спрашивать нечего, а пришла меня соблазнять – пошла вон. Всё уже сказано, всё выяснено. Ты для меня как сестрёнка, и другого не будет. У меня есть жена, которую я люблю. Все. Закрыли тему. Уходишь?

— Нет, не ухожу – вздохнула девушка – сегодня я убила больше десятка человек. И не испытала ни–че–го. Не считая усталости и чувства удовольствия от хорошо выполненной работы. Как так может быть? Я видела – Бордонара рвало. Думала когда‑то – убью человека, как я отреагирую? Рассказывали – людей рвёт, они теряют сознание, переживают. А я – ничего. Совсем ничего! Что я за монстр?

— Ну и спросила бы у Харалда. Чего ко мне‑то пришла?

— К тебе? Потому, что я тебя люблю. И ты мне ближе всех. Не считая дедушки – просто сказала Амела, вызвав у Неда неожиданный приступ кашля – к кому мне ещё прийти? Да ещё – в тебе память Юрагора, прожившего так долго, что и представить нельзя. Лет сто, да? Вот. Кто мне ещё объяснит – нормальная я, или нет? Или превратилась в кровавую убийцу, как тётка! Я не хочу быть похожей не неё. Не хочу. Она красивая, да… но это красота змеи, это холодная, жестокая красота. Не хочу быть такой. И вот теперь объясни – что со мной не так?

Нед помолчал, собираясь с мыслями, вспоминая, прислушиваясь к своим ощущениях и глядя на лицо девушки, находящееся на расстоянии вытянутой руки от него. Потом вздохнул, как бы решаясь, и сказал:

— Дед сделал из тебя убийцу. У тебя сняты барьеры страха, не позволяющие обычным людям лишать жизни человека. Не каждый может убить. Люди готовы рисковать собой и своими близкими, не в силах перешагнуть этот барьер, поставленный перед ними природой. Понимаешь… как бы тебе это сказать… человек не должен убивать себе подобных. Это заложено в нем с рождения. Если он будет уничтожать себе подобных – род людской погибнет. И лишь после многих тысячелетий этот барьер стал падать, стираться. Создатель сделал людей миролюбивыми существами, не способными убить себе подобных, но… Я тебе расскажу историю, про крыс. Знаешь, как делают крысу–убийцу? Крысу–крысоеда?

— Нет – шепнула Амела и дёрнувшись, ненамного придвинулась к Неду – расскажи.

— Ловят здоровенного крысюка, стараются взять самого сильного, самого большого. Кидают его в медную бочку, которую он не сможет прогрызть, чтобы вылезть. И выпрыгнуть не может. И держат там без еды много дней. А потом кидают умирающему от голода крысюку труп крысы. Вначале он его не ест. А потом… потом решает, что надо есть. И ест. Привыкает. Жить‑то хочется. И тогда ему кидают полудохлую крысу. И не дают трупов. И тогда этот крыс решает, что эта полудохлая крыса заслуживает того, чтобы её съели. И убивает — впервые. А потом – убивает легко, просто, здоровых особей, которых к нему бросают, не ожидающих того, что их убьют. Он делается сытым, сильным. Тогда его выпускают на волю. И крыс начинает убивать соплеменников. Общество крыс быстро узнает о происходящем, и что же они делают?

— Что? – выдохнула Амела, заворожено глядя на мерцающие в темноте глаза Неда.