Анджей Сапковский - Сезон гроз Страница 10

— Ты судишь о нем предвзято, — заявил Лютик. — Я знаю его лучше, чем ты. То, что я за тебя ручаюсь, для него стоит больше, чем дюжина дутых доказательств. А предостерегал правильно. Почему, как ты думаешь, мы оба, он и я, отправились в кордегардию? Чтобы предостеречь тебя от совершения глупостей! Кто-то, говоришь, впутывает тебя в это дело, фабрикует липовые доказательства? Тогда не давай им в руки неопровержимых доказательств. Именно таким был бы побег.

— Может ты и прав, — согласился Геральт. — Но инстинкт подсказывает мне нечто другое. Возможно лучше дать драпака, прежде чем меня здесь полностью обложат. Сперва арест, потом залог, теперь вот мечи… Что будет следующим? Черт возьми, без меча чувствую себя как… Как улитка без панциря.

— Чересчур переживаешь, на мой взгляд. Мало здесь что ли магазинов? Махни рукой на те мечи и купи себе другие.

— А если б у тебя украли твою лютню? Добытую, как я помню, при весьма драматических обстоятельствах? Ты не жалел бы о ней? Махнул бы рукой? И пошел бы купить себе другую в магазине за углом?

Лютик рефлекторно сжал ладони на лютне и оглянулся вокруг встревоженным взглядом. Никто из числа прохожих на потенциального грабителя музыкальных инструментов, однако, не походил и нездоровой заинтересованности к его уникальной лютне не проявлял.

— Ну да, — вздохнул он. — Понимаю. Так же как моя лютня, твои мечи тоже лучшие в своем роде и незаменимые. К тому же… как ты говорил? Зачарованные? Вызывающее магическую импотенцию… Проклятье, Геральт! И ты только теперь мне это говоришь? Я ведь часто пребывал в твоей компании, эти мечи были от меня на вытянутую руку! А порой и ближе! Теперь все ясно, теперь я понимаю… Я в последнее время имел, мать их, некоторые трудности…

— Успокойся. Это ерунда про импотенцию. Я выдумал это только что, в надежде, что сплетня разойдется. И вор испугается…

— Так испугается, что утопит твои мечи в навозной куче, — трезво констатировал бард, слегка побледнев. — И никогда ты их не вернешь. Положись лучше на моего кузена Ферранта. Он служит здесь инстигатором много лет, у него целая армия шерифов, агентов и шпиков. Найдут вора вмиг, вот увидишь.

— Если он все еще здесь, — заскрежетал зубами ведьмак. — Он мог смыться, пока я сидел в тюрьме. Как ты говоришь, зовут эту чародейку, благодаря которой я туда попал?

— Литта Нейд, по прозвищу Коралл. Я догадываюсь, что ты намереваешься делать, приятель. Но не знаю, лучший ли это замысел. Она чародейка. Колдунья и женщина в одном лице, словом, особь иного вида, того который не поддается рациональному познанию, функционирующая согласно непонятным для обычных мужчин механизмам и принципам. Впрочем, что я тебе рассказываю, сам хорошо об этом знаешь. Ты ведь имеешь в этом вопросе пребогатейшую экспериенцию… Что это за шум?

Бесцельно шатаясь по улицам, они очутились в окрестностях площадки где беспрестанно раздавался стук молотков. Здесь, как оказалось, работала большая бондарная мастерская. На этой же улице, под навесом, громоздились ровными штабелями высушенные бондарные клепки. Отсюда, доставляемые босыми подростками, клепки попадали на столы, где их крепили на специальных козлах и обрабатывали скобелями.

Обработанные клепки отправлялись к другим ремесленникам, а те отделывали их на длинных строгальных скамьях, стоя над ними верхом, по щиколотки в стружке. Готовые клепки попадали в руки бондарей, которые складывали их воедино. Геральт с минуту наблюдал, как под натиском замысловатых тисков и закручиваемых винтами зажимов возникает остов бочки, тотчас же скрепляемый при помощи набиваемых на изделие железных обручей.

Там же на улице валил пар из больших котлов, в которых бочки шпарили. Изнутри мастерской, со двора, долетал запах обожженной в огне древесины, там бочки закалялись перед дальнейшей обработкой.

— Всякий раз как вижу бочку, — объявил Лютик, — хочется пива. Идем за угол. Знаю я там один славный кабак.

— Иди сам. Я навещу чародейку. Кажется, я знаю кто она, я уже ее видел. Где мне ее найти? Не кривляйся, Лютик. Сдается мне, именно она источник и первопричина моих проблем. Я не буду ожидать развития событий, а пойду и спрошу прямо.

Я не могу вечно торчать в этом городишке. Хоть бы потому, что с деньгами у меня совсем худо.

— От этого, — гордо вымолвил трубадур, — мы найдем ремедиум. Я поддержу тебя финансово… Геральт? Что происходит?

— Вернись к бондарне и принеси мне клепку.

— Что?

— Принеси мне клепку. Быстро.

Улочку загородили трое могучих амбалов с отвратными, заросшими и не мытыми рожами. Один, плечистый, почти квадратный, держал в руке окованную палку, толстую, как рукоять от якорной лебедки. Другой, в кожухе мехом наружу, нес тесак, а за поясом держал абордажный топорик. Третий, смуглый как матрос, был вооружен длинным и паскудно выглядящим ножом.

— Эй, ты там, ривский смердяк! — начал квадратный. — Как ты себя чуешь без мечей за спиной? Будто на ветру с голой жопой, а?

Геральт не поддержал дискуссии. Он ждал. Слышал, как Лютик ссорится с бондарями из-за клепки.

— Нету у тебя уж боле клыков, паршивец, ядовитая ведьминская гадина, — тянул квадратный, из всей тройки явно наиболее умелый в ораторском искусстве. — Гада без клыков никто не забоится! Потому как он что тот червяк иль еще какая минога глистоватая. Мы такую мерзость берем и сапогами в труху давим. Чтобы не посмела боле в наши города приходить, меж добрых людей шастать. Не будешь ты, падаль, наших улиц слизью своей поганить! Бей его, парни!

— Геральт! Лови!

Он поймал в полете брошенную ему клепку, отскочил от удара палки, врезал квадратному сбоку по голове, закружился, треснул бандита в кожухе в локоть, тот крикнул и уронил тесак. Ведьмак ударил его в сгиб колена и повалил, тут же развернулся в сторону и ударил клепкой в висок. Не дожидаясь, пока бандит упадет, и не прерывая движения, снова увернулся от палки квадратного, влупил ему по сжатым на рукояти пальцам.

Квадратный заревел от боли и уронил палку, а Геральт ударил его поочередно в ухо, по ребрам и в другое ухо. А потом пнул в промежность, с размаху. Квадратный упал и сделался круглым, свернувшись, корчась и тыкаясь в землю лицом.

Смуглый, самый высокий и быстрый из тройки, заплясал вокруг ведьмака. Ловко перебрасывая нож из руки в руку, атаковал на согнутых ногах, размахивая крест накрест. Геральт без труда избегал взмахов, отступал, ожидал, пока он удлинит шаг. А когда это произошло, размашистым ударом клепки отразил нож, пируэтом обогнул нападавшего и ударил его в затылок.

Головорез упал на колени, а ведьмак треснул его в правую почку. Треснутый завыл и вытянулся, и тогда ведьмак ударил его клепкой пониже уха, в нерв. Известный медикам как околоушное сплетение.