Евгений Старухин - Рудники Страница 10

Положил один из аметистов в центр пентаграммы. Запустил заклинание "Насыщение энергией". Тут же появилось окно с выбором режима накачки. Один, десять или сто. Не богат выбор. Выбрал золотую середину. За тридцать одну секунду заклинание съело всю мою ману. Во время его действия, она почему‑то не восстанавливалась. Камень душ получился грубый. Для первого раза, на мой взгляд, получилось очень даже неплохо. Пентаграмма исчезла. Отчего‑то я так и думал. Именно поэтому и приобретал набор мелков. Следующий вариант пентаграммы нарисовал гораздо быстрее. Уложился за пять минут. За это время как раз восстановилась мана. Камень душ на этот раз получился плохой. Видимо, пентаграмму не так тщательно вырисовывал. Ясно, надо быть старательным и не допускать халтуры даже в мелочах. Зачарование поднялось до третьего уровня. Расту потихоньку!

Надо было поспешить наверх, скоро там начнется раздача слонов, в смысле еды. Не хотелось бы пропустить это важное событие. За это время ночное зрение добавило еще два пункта. Скоро буду видеть в темноте как сова.

Наверху пришлось даже подождать минут пять до удара гонга. Ни за что бы не подумал, что этот противный звук может издавать гонг! Получив свою порцию и убрав ее в рюкзак, поспешил вниз. Лучше скушаю свою еду попозже. Когда выносливость и сила упадут в ноль. Интересно, неужели никому до сих пор это не приходило в голову?

Оказалось, что приходило. Перед входом в шахту меня остановил Шрам.

— Еду вниз проносить нельзя, — на мой недоумевающий взгляд, он сквозь зубы пояснил, — Крысы чуют еду на очень большом расстоянии.

— Ясно. Не понесу.

Я отошел от входа и начал прикидывать. Прошло 19 часов с момента моего прошлого приема пиши. Значит, до полного снижения характеристик у меня есть одиннадцать часов. Для выполнения нормы мне нужно четырнадцать, плюс четыре часа на сон. Итого восемнадцать, остается шесть часов. Значит, именно шесть часов я могу потратить на прокачку характеристик на низких показателях. Маловато, до одиннадцати не дотягивает. Маловато времени в сутках. Да и потом, как мне прокачивать навыки, если не спускаться в шахту? Отжиматься? Приседать?

Сильный удар в бок, несколько отвлек меня от лишних мыслей. Надо мной стоял улыбающийся Шрам. Зрелище было не из приятных, не нравилась мне его улыбка. Не предвещала она мне ничего хорошего.

— Жри свою пайку, мясо, и бегом в шахту! Мне не нужны здесь лоботрясы!

Мда, не все так просто, как хотелось бы… Съел еду и погнал тележку вниз. Сегодня вкалывал на пределе своих сил. За двадцать часов я успел накопать и доставить тысячу девятьсот девять кусков руды. Причем четыре часа я вкалывал только при ночном зрении. Это привело к его повышению еще на четыре пункта и на единичку восприятия, но почему‑то совершенно не радовало. За этот день также на единичку приросли сила и выносливость, но тоже не обрадовали. Видимо, просто не было сил на радость. За весь день мне досталось двадцать пять аметистов. Пятнадцать из них должны были пойти на норму, а десять в качестве платы за информацию о мертвом шахтере. Проверив все камни, я дико расстроился. Четыре из них годились на камни душ. Жутко не хотелось их отдавать. А зачем собственно их отдавать? Шахтер мертв, информация о нем до завтрашнего вечера никуда не денется. Так что чего я переживаю?

Придя к таким выводам, я спокойно отдал норму аметистов, а четырьмя из шести аметистов и излишками руды я как раз покрывал свои затраты на резец. Решил взять его завтра. А сейчас спать. За этот день я вымотался почему‑то особенно сильно. Уснул, едва упав на пол барака.

День четвертый

Утром встал вместе со всеми. Чувствовал себя разбитым. Видимо, сказывалась монотонность работы. Купил резец и отправился в шахту. Сделал норму за пятнадцать часов, не напрягаясь уж очень усердно. Что‑то меня вчерашний день вымотал. Сегодня накопал двадцать один аметист. Проверяя их насчет причастности к камням душ, нашел только один походящий. Получил плюсик к зачарованию. Это немного подняло настроение. Следующие пять часов я решил посвятить шитью. Я решил сшить себе крысячие мокасины. Меня уже основательно задолбало ходить босиком по камням шахты. Только вот дело осложнялось отсутствием выкроек. Да я примерно помнил формы выкроек, которые делал мой дед, но вот была одна сложность, я не знал их точных пропорций и размеров. Но это немного подождет, ведь у меня есть одиннадцать лишних аметистов.

Орк — повар был на своем обычном месте. У меня складывалось впечатление, что он вообще с места не сдвигается.

— Чем таки может помочь Вам старый орк?

— Я по поводу информации.

— Один очень мудрый орк мне как‑то сказал: "Утром деньги, вечером стулья…"

— Понятно, — я протянул ему десять аметистов, внутренне удивляясь, что кто‑то вложил этому неписю в голову даже знание русских классических произведений.

— Вы же таки нашли три вещи: кирку, каску и жилетку, я ничего не путаю? — куда‑то подевалась его забавная манера речи о себе в третьем лице, да и говор специфический пропал… Я кивнул.

— Что ж, вот Вам мой рассказ, — он откинулся спиной на котел и, смотря в небо, начал тихо говорить, — Это был человек, хороший человек. Его звали Михась. Нас с ним прислали на шахту в один день, наверное, именно поэтому мы с ним сдружились. Мы вместе работали на одной жиле, вместе откладывали каждый лишний кусок руды, чтобы получить хоть немного прибыли. Вместе получили десятый уровень ученика рудокопа. Но на уровень старшего ученика никакой возможности перебраться не было, ведь для этого нужно найти жилу с рудой черной меди. А попадается она чрезвычайно редко. Как Вы уже наверняка знаете, на одной жиле одновременно могут работать только трое. Поэтому одним из копателей становится нашедший жилу, а двое других назначаются жребием. Так вот мы очень долго искали ее, вместе. Лазили на нижние штреки. Долазились. Нарвались на крыс. Я остался их сдерживать, отмахиваясь киркой, а Михась побежал за подмогой. И привел ее, и я даже был еще жив. Но вот ноги у меня уже не осталось… — Он приподнялся. На месте одной из его ног виднелась деревянная палка. Понятно, почему он всегда на одном месте сидит, — Михась винил в произошедшем себя. Говорил, что он долго бегал, можно было и быстрее, но я знал, что он бежал на пределе своих сил, чтобы спасти меня. После этого случая я не смог добывать свою норму и меня начали оставлять без еды. И тогда мы выкупили для Михася три предмета на увеличение рудокопа. Все, на что хватило, наших запасов. И он начал добывать норму за двоих. Ни о каких поисках черной меди после этого не могло быть и речи. Он выматывался как проклятый. Я же начал помогать местному старику — повару от безделья. Постепенно я начал замечать в его взгляде обвиняющие нотки. Нет, он ничего не говорил, да и взгляды такие были мимолетными, но я их все же замечал. И вот в один из дней он не вернулся с нормой. Я ждал его и голодал. Голодал и ждал. Вскоре умер старик — повар, и мне предложили занять его место, как самому никчемному из шахтеров. Я согласился. С тех пор прошло уже около двадцати лет. Со временем я перестал вспоминать про моего друга, оставившего меня, как я думал, — слезы текли из глаз старого орка, он будто вновь переживал все, рассказанное мне, — Но теперь оказывается, что он погиб. Ты же нашел его тело?