Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – оверлорд Страница 10

Они тупо смотрели на меня, потом до обоих дошло, Растер просиял, как умытая дождем гора, а Макс пробормотал ошарашенно:

– Это вы так судьбу обманули?.. Ну ничего себе… Хотя правильно, эта зараза столько нас обижала, что надо и ее мордой в собственное дерьмо потыкать!

Я сказал подбадривающе:

– Так что, ребята, следующее предприятие обязательно приведет к победе! Я хитрый.

Макс возразил:

– Сэр Ричард, вы не хитрый. Вы – мудрый.

– Да, я такой, – согласился я скромно. – Такое намудрю… Ладно, ребята, а теперь продолжайте пировать, а то сколько той зимы?.. Глазом не успеешь моргнуть, как все завалит снегом, потом растает, надо будет готовиться к ратным подвигам во славу наших прекрасных дам-с, а мы еще не готовы.

– И то правда, – согласился поспешно Растер. – Пойдемте, сэр Макс! В самом деле, сколько той зимы, как мудро говорит наш лорд. А в подвалах столько вина!

– Да, – согласился сэр Макс, – столько вина пропадает зря, сэр Растер…

Глава 4

На другой день с утра я поднялся сонный и с торопливой жадностью глотал крепкий горячий кофе, за дверью загремело железо, а стражи привычно грохнули в пол тупыми концами копий. Дверь приоткрылась, барон Альбрехт просунул голову в покои.

– К вам сейчас можно, сэр Ричард?

– Заходите…

– Я не один, – предупредил он и, не ожидая ответа, повернул голову, крикнул что-то в коридор. Ему отвечали торопливо и бубняще. Послышался топот убегающих ног.

– Что случилось? – спросил я. Он пожал плечами:

– К вам еще вчера просился на прием один… Я велел подождать, пока вы ужинаете. А потом что-то помешало. Говорит, у него карта.

Я поморщился.

– Карта? Армландии? У меня уже есть.

– Это хорошо, – одобрил барон. – Сказать, чтобы гнали в шею?

– Погодите, – сказал я. – Сравним. Вдруг на моей неточности?

– Разумно, сэр Ричард.

В коридоре приближался топот, Альбрехт открыл дверь, что-то сказал отрывисто и пропустил человека среднего роста и в простой одежде, не то горожанина, не то странствующего торговца. Тот уже мял в руках шляпу, суетливо поклонился и, сделав несколько шагов к моему столу, поклонился снова. Из-под мышки сиротливо выглядывает свернутый в трубку лист пергамента.

– Сом, – произнес он быстро. – Ваша милость, меня зовут Сом, сын Маиса, я из рода картографистов. Могу ли представить вашей светлости труд всей моей жизни?

– Можешь, – буркнул я. – Вижу, ты не очень себя утруждал… э-э… трудом.

Он смутился, взгляд его метнулся к столу. Я приглашающе указал на свободную половину столешницы.

– Расстилай. Твоя карта там поместится.

Он поклонился, я уловил на губах загадочную усмешку. Альбрехт с непроницаемым лицом смотрел, как умелец развернул лист и, прижав края, расположил на указанном участке стола. Я обратил внимание, что в расстеленном виде она несколько больше, чем в свернутом, как раз на всю ширину стола, будто он заранее рассчитал, где будет проводить презентацию.

Чуть желтоватый лист пергамента показался мне абсолютно чистым. Барон нахмурился и посмотрел на картографиста грозно и с неким намеком. Мол, за обман лорда могут просто выпороть на конюшне, а могут и вздернуть.

Картографист наклонился над столом, губы зашевелились. Я услышал длинную фразу на колдовском языке. Растопыренные ладони задвигались над картой, словно размешивал невидимое тесто. Возникло белое облачко, Альбрехт заинтересованно подошел ближе, я внимательно следил за картографистом. Тот закусил губу, на лбу застыли глубокие морщины. С застывшим лицом он повел руки вниз ладонями, плечи напряглись, будто придавливает нечто брыкающееся. Облачко быстро уплотнялось.

– Уф-ф, – произнес он, облачко легло на стол и растеклось, как огромный блин. – Я уж начал волноваться, что в вашем присутствии, ваша милость, не получится.

– Не ты один, – пробурчал я. – Все телепаты и ясновидцы почему-то скисают, когда вместо суеверных старух надо выступать перед учеными.

– Получилось, ваша милость.

– Да ну?

– Взгляните.

Я шагнул к столу и, несмотря на скептицизм, застыл в восхищении. Карта Армландии, самая совершенная из увиденных. Первую карту по моему приказу делал Саксон, но то каракули, леди Беатриса многое поправила, но она знает только соседей, за время похода я сам нанес на карту почти все, что встретил, однако сейчас настоящая карта! Не только проработанная до мельчайших деталей, но и с четко обозначенными границами. Как с Фоссано, где правит король Барбаросса, так и с королевством Турнедо, где рулит крутой и властный Гиллеберд Фруассар… ага, а вот еще граничит с кем-то на крохотном участке…

Картографист сказал торопливо:

– Сэр Ричард, я не сомневаюсь, что у вас есть уже, но моя…

– Лучше, – прервал я великодушно. – Твоя явно лучше. Я не знаток, но такое оценить может даже рыцарь. А то и пфальцграф.

Он сказал смиренно:

– Ваша милость, у этой карты есть одна важная особенность.

Он замолчал с тем смирением, что паче гордыни, я спросил заинтересованно:

– Ну-ну, какая?

– Теперь на карте отмечается все, что… меняется, – сказал он, потупив глаза. – Я работал над этим тридцать лет, ваша милость! Сперва это была просто карта, но теперь уже не просто. Словом, если лес исчезает под натиском озера или река меняет русло, все меняется и на карте.

Альбрехт торопливо перекрестился, еще и поплевал через плечо. Я изумленно покрутил головой.

– Твоей карте цены нет… Просто нет. А это что за отметки?

– Рудники, – подсказал он почтительно. – Это вот медь, а это олово. Если их смешать…

– Знаю, – прервал я, – бронза. Проходили. А это?

– Железо, – ответил он.

– Хорошо, – сказал я, – все куплю, сказало злато, все возьму, сказал булат.

Он чуть подбодрился, но сказал все еще виновато:

– Золотые рудники тоже были… в древности, но золото выбрали. Еще тогда.

– Неважно, – сказал я бодро, – не ты же выбрал? Или ты? С такой картой это легко… Ладно, лишь бы железа хватило. Железом и кровью, как сказал великий Бисмарк, объединим и добьемся, а также получим и нагнем. Это вот что за кочки?

– Деревни, ваша милость. Если присмотритесь, там видны точки. Это дома.

– Здорово, – сказал я пораженно. – Я думал, болота. Все, значит, учтено? Прекрасно, никто от налогов не увернется. А людей отсюда рассмотреть нельзя? Через лупу, например?

Он развел руками, на лице отразилась обида.