Александр Анфилатов - Утро нового мира (СИ) Страница 10

Приобрёл новый ноутбук и комплект батарей к нему. Плюс автомобильный генератор, который планировал поставить на повозку, чтобы иметь освещение в дороге. В ноут постарался закачать максимальное количество необходимой на новом месте информации.

Если мелкие проблемы успешно решались, то вопрос с оружием буксовал…

Использование холодного оружия для него не проблема, но вот, сколько и какого взять? Быстро удалось купить только один клинок. Действительно шедевр. Обзванивая знакомых, неожиданно получил предложение купить антикварный японский меч. Меч стоил баснословную сумму. Но жалеть не пришлось — катана оказалась замечательным оружием шестнадцатого века. Хозяин продешевил, меч стоил наполовину дороже, но ему оказались срочно нужны деньги, а покупателя в данный момент не нашлось. Клинок назывался «Лунный дракон» клана Канешиге, место изготовления — Мусаше–но–куни. По рассказам владельца, клинок достался от деда. Военный трофей.

Ярослав не увлекался японщиной, но не смог не оценить по достоинству великолепие оружия, балансировку, качество стали, благородство линий. Чувствовалась истинная школа настоящих мастеров. К мечу купил комплект из новоделов — вакидзаси[5], танто[6]. Стоили они несравнимо дешевле.

Глава 5

Неудачи подготовки экспедиции в Москве вынудили свернуть её и перенести в Вологду. Тем более что пора было заняться похоронами и оформлением опеки над Анютой. Кроме того, на родину возлагались определённые надежды. Народ другой, менее испорченный и более восприимчивый к проповеди.

Прибыв домой, обнаружилось, что дом отца стоит пустой. Квартиранты сбежали, ничего не заплатив за два месяца… В тот же день к нему стали приходить соседи выразить свои соболезнования, причём все его жалели совершенно искренне, советы давали от чистой совести, а помощь предлагали совершенно бескорыстно. Такой яркий контраст со столицей, где люди не знают своего соседа по лестничной клетке!

Атмосфера Москвы угнетала. Суета огромного города наводила депрессию. Здесь, в провинции, всё было по–другому, другие взаимоотношения между людьми, какие‑то более душевные, что ли, навевали спокойствие, уверенность в завтрашнем дне, что всё будет хорошо, несмотря на страшную потерю. Возможно, верно утверждение, что дома и родные стены помогают….

Тело сестры пока не отдавали. Велось следствие. Похороны откладывались на неопределённый срок. Началась тягомотина с бумагами по опекунству. Благо те же Петровы помогали. Имелись связи. Они же уговорили оставить Анюту у них, пока решаться все вопросы.

Поглощённому проблемами и делами Ярославу неожиданно улыбнулась удача. Дело в том, что на соседней улице жил обормот по имени Саня, восемнадцати лет. По закону в армию пора, но парень всеми доступными средствами, старался этой почётной обязанности избежать. И больным прикидывался, и в институт поступал, да только всё не катило. Здоров, как бык, в ВУЗ, не взяли, ума не хватило. Теперь слонялся без дела и дошёл до того, что прятался от призывной комиссии у разных знакомых. О нём слухи в посёлке ходили, что собирается Саня на север вербоваться, лишь бы в армию не ходить. На этот‑то крючок его и надо было ловить.

Ярослав подошёл к делу с хитрецой, не с ходу. Сначала в компанию таких же лоботрясов втёрся. Стал сказки да байки про армию травить. Отслужил два года, так что всякого насмотрелся — было что рассказать. Ой, плохо молодым «духам» там живётся, хоть бери верёвку и вешайся. Парень лопухи развесил, доверять начал. Тут Ярослав и выложил все. Знаю, мол, место, где ни одна комиссия не найдёт и ментура своими грязными лапами не достанет. Парень и растаял, как сахар, потому как боялся армии, как чёрт ладана. Хотя физической силой не был обделён, но унижений терпеть не мог. Согласился ехать.

— Не навсегда едем, не понравиться — возвратишься, а там время пройдёт, забудут о тебе комиссары. Вернёшься домой и заживёшь по–прежнему, — объяснял он Сане.

Парень ехать был готов хоть прямо сейчас, его могли отловить в любую минуту. Под белые ручки взять и в поезд посадить. Пришлось прыть его осадить и просить потерпеть, а для вящей надёжности жить тайно в его, Ярослава, доме.

Окрылённый нежданной удачей, постарался найти ещё. Только через неделю смог подобрать ключи к ещё одному человеку, да не простому, жизнью тёртому.

У соседей мужик один забор кирпичный клал. Весело так, быстро и споро, с песнями да прибаутками. Только песни всё блатные да тюремные. На груди иконостас наколот. Орёт на всю улицу да кирпичи кладёт. Заговорили, познакомились. Оказалось, зек он бывший, девятнадцать лет отсидел, только что вышел. Две ходки сделал. Первую, на четыре года, по хулиганке. Вторую, уже на пятнадцать лет, за превышение мер допустимой обороны — двоих хачиков их же ножом зарезал. Был суд. Посчитали, что необходимая оборона превышена, да и судимость имелась по той же статье. Припаяли по полной, снисхождений никаких не получил. Теперь, спустя пятнадцать лет, — ни кола, ни двора, живёт один, семьи нет, но не унывает. Вот решил жизнь новую начать. Работает, где бог пошлёт, благо много умеет и натура трудолюбивая. Ярослав решил попробовать и подъехал к нему обычным своим манером. Тот просёк сразу, что к чему. Потребовал доказательств. Пришлось принести ноутбук с записями, пообещать сводить за Врата. Серёга — так его звали — проникся духом романтизма на удивление быстро. Согласился ехать сразу, только некие дела хотел вначале уладить.

Дальнейшая подготовка свелась к покупке лошадей. К всеобщей радости, дело оказалось проще пареной репы. В первую очередь Ярослав решил рвануть на местные конезавод и ипподром. Если купить не удастся, поедет по колхозам, всё едино соберёт транспорт.

Теперь у него имелось в наличии пять человек, считая целиком семью Георгия, детей у которого оказалось всего один сын Саня, одиннадцати лет. Такое новое положение обязывало иметь больше средств передвижения, чем он рассчитывал ранее. К сожалению, на конезаводе разжиться ничем не удалось. Как и всё в нашей стране, завод умер, испустив протяжное предсмертное ржание. Лошади проданы, конюшни приспособлены под склады товаров. Племенной материал переведён на дочерний ипподром и содержится на мизерные суммы от проката.

Ностальгируя о прошлом, пришлось ехать на ипподром. Лошади там ещё были. Управляющий пожилой пенсионер сетовал:

— Вот, последних лошадок в хорошие руки передать и закрывать богадельню можно.

— Племенных вы, конечно, продадите, а простых куда денете, колхозы и те вряд ли возьмут? — спрашивал Ярослав.