Пепел и перо - Кейн Рейчел Страница 10

Ожидание прошло в мрачной тишине, однако Вульф оказался прав. Через три часа с небольшим, которые Джесс с трудом высчитывал по движению теней, отбрасываемых решеткой на пол тюрьмы, мужчины вернулись и снова распахнули дверь в камеру Джесса.

– Ты, – сказал тот, что был уродлив. – Пошли. Тебя хотят видеть.

– Увидели листовки с объявленной за меня наградой, да? – поинтересовался Джесс и выдавил из себя нахальную улыбку, по большей части ради Морган, потому что она с хмурым беспокойством наблюдала за ним. – Скоро вернусь, – сказал он ей, и она кивнула в ответ.

– In bocco al lupo, – прошептала она, и все остальные повторили следом, точно молитву. От этого улыбка Джесса чуть было не дрогнула. Чуть.

– Crepi il lupo, – ответил Джесс. – Морган. Если я не вернусь…

– Шагай, – оборвал его мужчина и, положив свою ручищу ему на спину, толкнул вперед. Джесс оступился, сложил колени и тяжело повалился вперед, схватившись руками за прутья камеры Морган. – О, да ради всего святого… поднимайся, дурак неуклюжий!

Джесс не успел дать сигнал, но это оказалось и не нужно. Морган быстренько схватила отмычку, которую Джесс зажал между пальцами, ее прикосновение пробежало по его коже с легкостью ветра. У Джесса почти перехватило дыхание, когда он взглянул ей в лицо.

Когда увидел ее кривую, тревожную улыбку.

Джессу хотелось, чтобы у Морган была отмычка на случай, если он не вернется, и она все поняла без лишних слов. Ему хотелось много чего ей сказать, и даже губы уже разжались, чтобы так и сделать, однако в этот самый момент Джесса снова дернули, поставив вертикально, и голова его ударилась в неприступное железо, напоминая о важности держать равновесие. Не помогло. Колени подкосились, и Джесс снова чуть не упал, на этот раз даже не нарочно. Пока Джесс ловил баланс, на руки ему нацепили кандалы.

– Эй, трубочист. – Джесс поднял голову на звук голоса Дарио Сантьяго и увидел, что испанец смотрит на него через прутья своей камеры. Дарио больше не выглядел как ухоженный, надменный денди, а скорее походил на пирата с искоркой чертовщины в глазах. – Не опозорь нас там. Возвращайся живым. И Томаса с собой прихвати, пока там шляешься, ладно? – Он перевел глаза на мужчину, заковывающего Джессу руки. – А ты, поджигатель, можешь не возвращаться. Увижу тебя опять, приятель, и… – Дарио сделал ленивый жест рукой, будто бы проводя ножом по горлу.

– Как мило, – мрачно отозвался Вульф из-за решетки в конце коридора. – Не буду мешать тебе заводить новых друзей, Сантьяго. – Он немного повысил голос, добавив: – Брайтвелл. Он прав. Возвращайся целым и невредимым.

Господи Боже. «Вульф теперь о нас беспокоится? Значит, мы и правда вляпались по уши».

Чужая рука грубо пихнула Джесса между лопатками, заставляя идти, и внешняя дверь тюрьмы отворилась, впуская солнечный свет, который казался таким ярким, что ослеплял, словно боль от столкновения со стеной. На пару мгновений Джесс оказался в полном замешательстве, однако потом немного успокоился, когда поджигатель запер за ними дверь и повел их дальше.

«Быть начеку», – напомнил себе Джесс и моргнул, заставляя привыкшие к темноте глаза сфокусироваться. Здание, которое было отведено исключительно под содержание их под стражей, было длинным, низеньким и невзрачным, с одной стороны выходило на площадь, заросшую травой и густыми деревьями, которые начинали сбрасывать свою листву в преддверии осени. Арена, на которой их заставили наблюдать за сожжением книг, располагалась справа, а впереди, на другой стороне парка, возвышалось четырехэтажное здание из серого камня с голубыми вставками, изрезанное тоненькими окошками с арками, походящими на брови. На задней стороне этого здания возвышалась одинокая башенка со статуей: Бенджамин Франклин, библиотечный ученый, который впоследствии отрекся от своего поста, чтобы избрать путь поджигателя. Святой покровитель города, как говорят. Старую статую Уильяма Пенна уничтожили, чтобы возвести своего собственного героя.

Святой Франклин явно плохо справлялся со своими обязанностями. Город – хотя скорее он походил на деревню – Филадельфия был наполовину разрушен. Городская ратуша перед Джессом являлась единственным зданием более-менее приличных размеров, остальные же дома и магазины выглядели так, будто их собрали наспех, и, видимо, так и было, ведь снаряды от баллист библиотеки регулярно разбивали стены, а учитывая, что в городе не хватало даже провизии из-за извечных войск, стоящих вокруг, новые строительные материалы было сложно раздобыть. Так что уцелевшие здания собирали из остатков металла, разномастных кирпичей и камней, а также ошметков пиломатериалов, которые создавали свой стиль. «Может, они мне и не нравятся, но выживать они умеют», – пришлось признать Джессу. Люди здесь держались сотню лет, противостояли силам, которые без труда завоевали весь остальной мир.

Филадельфия являлась примером дерзости и бунтарства, который поджигатели показывали всему миру. Однако Джесса не покидали подозрения о том, что успех здесь заключался не столько в доблестных заслугах поджигателей, сколько в тайных мотивах самой Библиотеки, которая поддерживала в этих местах жизнь. Давно было принято решение: запереть поджигателей в их же стенах и ждать. У архивариуса имелось и без того много важных дел, и уничтожение города, видимо, находилось в конце его списка.

Горожане этих территорий выглядели так же потрепанно, как и здания, одежда на них состояла из заштопанных, заношенных лохмотьев, непривлекательных, но практичных. Джесс видел группки людей, шагающих бок о бок по улицам, точно племена европейского, африканского и азиатского происхождения. Странно, насколько разными здесь были люди и как они умудрялись все же уживаться вместе. Виной всему, полагал Джесс, был общий для всех враг. Для поджигателей это место, должно быть, являлось столь же привлекательным, как Александрия для молодых ученых. Джесс на своей шкуре испытал и увидел, каким богатым разнообразием обладала Александрия. Однако отчего-то он не ожидал такого же разнообразия от поджигателей.

В воздухе ненавязчиво витал аромат пепла, тянущийся со стадиона, который смешивался с прохладным ветерком, играющим с листвой. «Интересно, как они отапливают дома», – подумал Джесс. Зимы здесь, наверное, суровые. Филадельфия выжила лишь за счет своей гордой самоуверенности.

«Гордой самоуверенности и контрабандистов». Без контрабандистов, добывающих еду, топливо, оружие и разные материалы, тут явно не выжить. Прошмыгнуть мимо библиотечных солдат будет делом не из легких, однако сложности и прокармливали людей вроде местного клана, таких, кто совал носы в дела Библиотеки на протяжении даже больших лет, чем насчитывает семейное древо самого Джесса. А ведь у Брайтвеллов повсюду были кузены – братья по делу, не по крови. Тот, кто доставляет провизию в Филадельфию, точно был предан семье Джесса. Иначе никак.

Вопрос, однако, заключался в том, кому можно доверять и – насколько доверять. Сейчас же Джесс не доверял никому, помимо своих друзей и приятелей.

– Куда мы идем? – спросил он у поджигателя, хотя и был почти уверен, что и без того знает ответ. – С Томасом все в порядке?

За свои вопросы Джесс не был награжден даже взглядом, отчего он занервничал только сильнее, и холодные мурашки побежали по спине. Лучше бы Томасу быть до сих пор целым и невредимым, иначе кто-нибудь – предпочтительно Уиллингер Бек – обязательно заплатит за пролитую кровь.

Стены, возвышающиеся вокруг Филадельфии, оказались усеяны заплатками, точно как и здания города, однако что-то в них должно было быть особенным, ведь у Великой библиотеки в распоряжении имелось немало греческого огня и другого не менее жуткого оружия для войны, и, чтобы выстоять против непрекращающихся натисков врага, потребовалась бы помощь скрывателей. У поджигателей наверняка был хотя бы один, к тому же очень талантливый. «Томас прав, – подумал Джесс. – Они схватят Морган, потому что нуждаются в ней. Она может им много чем помочь». Что ж, пусть попытаются. Морган была куда умнее Джесса, да и сбегала от жаждущих ее поймать недоброжелателей почти всю свою жизнь. А когда ее поймали, то все равно не позволила долго держать себя взаперти. Значит, и у поджигателей ничего не выйдет.