Дмитрий Емец - Месть валькирий Страница 10

– И таракана с моим благородным римским профилем тоже не было? Тогда точно не она, – сказал Эдя, постепенно обретая чувство юмора.

Мила уныло кивнула. Эдя подумал, что там, в будущем, дело было куда серьезнее, чем казалось на первый взгляд. Кому, интересно, он мог до такой степени насолить?

– А как мы с тобой познакомились? Ну в прошлый раз?.. – спросил он, поддаваясь внезапному любопытству.

– Ты и этого не помнишь? – спросила Мила с сожалением. Похоже, для нее это воспоминание представляло немалую ценность.

– Наверное, я спас тебя от хулиганов. Ночь, луна, женский крик... Двое амбалов в темном переулке, – предположил Эдя.

– С амбалами в переулке я бы сама разобралась, – вздохнув, сказала Мила, и Эдя вспомнил, с кем имеет дело. – Дама и разбойники... Как это скучно. У нас все было куда романтичнее.

– Да? И как? – заинтересовался Эдя.

– Ты уронил мне в маршрутном такси на колени мороженое. Стал вытирать и налил в туфлю пива... Я тебя чуть не убила. Все ржали как чокнутые. Но, в общем, ты своего достиг: я обратила на тебя внимание, – с нежностью сказала Мила.

– А пиво-то откуда взялось? – не понял Эдя.

– Представления не имею. Это у тебя нужно спросить. В первый раз в жизни я видела оболтуса, у которого в одной руке пиво, а в другой мороженое!

Эдя округлился от гордости. Кто еще мог познакомиться так оригинально?

– А... ну да... Правда, чаще вместо мороженого я покупаю крабовые палочки, – поделился ОН.

– Чтобы крошить их в транспорте девушкам на колени? – ревниво спросила его невеста.

– Нет. В основном чтобы их есть. Мила слегка удивилась.

– А у нас они служат для опытов.

– В смысле?

– Эти крабовые палочки – ценная вещь. Их любят использовать в школах магии для опытов по оживлению. Третий или четвертый курс. Обычно при оживлении обнаруживается, что это там не крабы, а мелкая рыбешка, крахмал и яйца, – сказала Мила.

– Э-э-э... – пробурчал Эдя. – Слушай, а тогда, ну когда я облил тебя пивом, ты что, сразу поняла, что у нас будет роман?

Русоволосая наследница Евы вздохнула.

– Почти сразу, к сожалению. Я умею читать судьбу по рисунку радужки зрачка. Она гораздо надежнее ладони. Едва заглянув в твои глаза, я поняла, что влипла. И угораздило же меня оказаться в мире лопухоидов именно в этот день.

– Почему к сожалению-то? – не понял Хаврон. Мила посмотрела на него любящим терпеливым взглядом. Таким взглядом обычно смотрят мамочки, рассуждающие: «Хоть и сопливый, и нос в зеленке, а мой».

– Начнем с того, что ты совсем не в моем вкусе. Посмотри на себя в зеркало: небритый субъект в дурацкой пляжной майке, – сказала она.

– Спасибо за моральную поддержку. Это как раз го, что я давно мечтал услышать, – кланяясь, поблагодарил Эдя.

– Клоун! Паяц.' Недаром моя бабушка говорит, что ты из этих... ну которые, когда их на лопату сажа-' ешь, ручки и ножки расставляют». – фыркнула Мила.

– А она случайно не в колумбарии работает? – сумрачно поинтересовался Эдя.

Девушка заверила его, что он ошибается. Бабушка вообще не работает. Однако о ней лучше не говорить. Так будет гораздо спокойнее.

– Мне дует. Мы так и будем в коридоре стоять? – спросила она.

Эдя отодвинулся. Девушка прошла в комнату и затравленно огляделась. Под ноги ей метнулся египетский чемодан Зозо. Пестрые в цветочек обои лохматили взгляд. Из-под кровати круглым пыльным глазом смотрела штанга. Стулья и стол были завалены вещами – дикими бедными вещами, которые никогда не знали, что такое шкаф. Из решетки батареи одиноко торчал закушенный ботинок Забытый ошейник Депресняка болтался на люстре. Иногда Эде приходила фантазия поотрабатывать удары ногами, и ему нужна была высокая звякающая цель.

– Ты здесь впервые? – спросил Эдя.

Мила кивнула, скользя взглядом по дивану, покрытому чешуей старых журналов.

– Да.

– Так, значит, меня украли не отсюда?

– Нет. Но теперь я понимаю, почему ты не рвался меня сюда приглашать, – сказала она.

– Хм... Не обращай внимания на беспорядок У меня в доме ремонт. Меняю дизайн на более прогрессивный. Здесь будут стены в стиле «техно», прозрачные перегородки из бронестекла, медные панели и круглые люки, как у речных буксиров, – небрежно сказал Хаврон.

Он давно не заморачивался по поводу истины.

Истина вещь относительная, особенно в вещах таких зыбких, как человеческий быт.

– А этот питательный крем забыли штукатуры? – насмешливо спросила Мила, кивая на заваленный косметикой столик Зозо.

– Это вещи моей сестры. У нее серьезное психическое расстройство. Она боится темноты и одиночества, и мне пришлось поселить ее у себя. Другое дело, что это затянулось почти на тридцать J лет, – пояснил Эдя, для которого врать было естественно, как дышать.

– А у сестры есть сын? – спросила Мила с внезапным интересом. Ресницы ее заметно дрогнули, когда взгляд скользнул по кровати Мефодия.

– Да. Милый мальчуган. Дома не живет. И вообще непонятно где живет. И именно по этой причине я люблю его вдвойне, – заметил Эдя.

Уютно устроившись в единственном кресле, Мила по-кошачьи подтянула под себя ноги и вдруг поманила к себе Эдю. Хаврон наклонился, зажмурившись в сладком предвкушении поцелуя. Но – увы!

Мила схватила его руками за уши, притянула и несильно куснула в шею.

– Эй! Ты чего? – завопил Хаврон, вырываясь. Разумеется, он знал, что над мотивами женских поступков лучше не задумываться, ибо в этом случае они кажутся совсем бессмысленными, однако все равно был потрясен.

– Прости, дорогой... Дурная наследственность! Это у меня от дедушки... Но ты не бойся. Я никогда не довожу укус до конца, – застенчиво улыбаясь, сказала Мила и с видом добродетельной домохозяйки сняла с майки Хаврона еще одну, на этот раз несуществующую ниточку.

– А зачем тогда было это делать? – подозрительно сказал Хаврон, потирая шею. Крови не было, однако бедная артерия пульсировала в неясной тревоге.

– Ерунда... Старое вампирское приветствие. Люди пожимают друг другу руки, а вампиры обмениваются ритуальными укусами. Все очень мягко и деликатно, – объяснила ему невеста. Эдя только вздохнул.

– Теперь я понимаю, почему женщины на вечеринках делают вид, что целуются, хотя на самом деле клюют губами воздух. Это тоже такой вампирский анахронизм, – сказал он.

– Ну уж не знаю. Я вампирша только на четверть. Это даже в документах не указывается. По документам я белый маг. Тебя это не смущает, милый?

– Смущает, – сказал Эдя. – Твоя родня. Если честно, то знакомиться с твоими родственничками мне совсем расхотелось. Мила погладила его по руке.

– Да, я знаю... Честно говоря, они тоже не восторге. Когда я сказала им, что мне сделал предложение лопухоид, пришлось вызывать наряд циклопов. Иначе они бы тебя прикончили. Особенно бесился старший братец... Он никак не может простить лопухоидам, что его обезглавили в Лионе за людоедство. На шее остался омерзительный шрам. На самом деле никакой он не людоед. Просто он оживлял покойников и отправлял их грабить банки.