Ученик Хранителя Cнов - Елизавета Лещенко Страница 10

Том налил в неё масло, положил овощи, травы, специи и муку, налил воду, накрыл крышкой и пощёлкал кнопками.

— Теперь можем отдохнуть. Хочешь чая? Кстати, вчера мы так и не добрались до пряников. Думаю, стоит их наконец попробовать.

* * *

Том сидел в кресле-качалке с чашкой дымящегося чая в руках, в мультиварке бурлил ароматный луковый суп.

Эрни жевал имбирный пряник, успевший затвердеть за ночь, грея руки о чашку.

В комнате было тихо, мирно и солнечно.

Эрни хотелось сидеть и молчать вот так долго-долго, купаясь в уюте и тепле. Но он всё-таки решился задать вопрос, с самого утра не дававший ему покоя.

— А Вы узнали, что мне нужна работа… при помощи… Вашего волшебства?

— Нет, что ты. Просто заметил, как ты просматривал газету с объявлениями, вытащив её из моего почтового ящика, а потом аккуратно положил обратно. Извини, я совсем не хотел за тобой подглядывать. Тем утром я чистил пальто у себя в прихожей и услышал топот на лестнице, потом снова топот и суету, когда почтальон уже ушёл. И решил посмотреть в глазок. Конечно, я не принял тебя за вора. Воры не прокрадываются в подъезд только лишь для того, чтобы прочесть свежую газету. Я хотел выйти и поговорить с тобой, но ты ускользнул быстрее, чем я успел отстегнуть дверную цепочку.

Эрни рассмеялся. Сейчас казалось, что всё это происходило с кем-то другим. Что всё это — просто история, рассказанная у камина тёмным зимним вечером.

Мультиварка запищала и суп в ней перестал бурлить.

Том поставил на стол миски для супа, Эрни без труда отыскал в холодильнике сыр. Тосты, недоеденные за завтраком, оказались весьма кстати. Том выглянул за дверь, чтобы позвать Мистера По, но у того, видимо, имелись какие-то неотложные дела, и они сели за стол вдвоем.

Эрни казалось, что с тех пор, как Том в магазине протянул ему коробку с пряниками, прошло много недель, или даже месяцев. Сейчас они оба, не стесняясь, и не скрывая разыгравшегося аппетита, шумно хрустели тостами с сыром и глотали горячий ароматный суп, как будто знали друг друга давным-давно.

Да, Том и Эрни определённо были родственными душами. Почти сутки они провели под одной крышей и очень неплохо ладили. И всё-таки, они знали друг о друге так мало, точнее… Почти совсем ничего.

— Что ж, Эрни, — голос Тома звучал по-прежнему мягко, но теперь очень серьёзно, его глаза смотрели прямо на Эрни дружелюбно, и в то же время строго и проницательно, — расскажи мне свою историю.

— Я… мне… это случилось… тогда я просто… он… они бы… я хотел… но…

Эрни перебирал и перебирал обрывки фраз и местоимений, но так и не смог сказать что-нибудь вразумительное. Он чувствовал себя ужасно. Нелепо и глупо. Он умел уже так много, и знал немало, но он совсем не умел говорить о себе. Это было гораздо труднее, чем, притворившись почти совершеннолетним, найти временную работу и справиться с ней, труднее, чем выжить на улице в разгар зимы, труднее, чем сохранить человеческий облик после всего, что довелось пережить…

— Давно ты вот так бродил по улицам? — Том подвинул свой стул ближе и теперь сидел совсем рядом, взяв в свои большие мягкие ладони вспотевшие руки Эрни, как будто держал за руки ребенка.

— С тех пор, как умер дедушка. Я убежал. Я не хочу в приют.

— У тебя никого не было, кроме него?

Голос Тома звучал мягко и вкрадчиво, но Эрни всё ещё колебался.

— Ты можешь рассказать мне всё, что хочешь, Эрни. Я не буду смеяться или осуждать тебя.

Комок в горле у Эрни стал немного меньше.

— Мама… она… пропала. Несколько лет назад. А… папа… он…

Слова снова застревали в горле, натыкаясь на какое-то непроходимое препятствие, как будто грубые руки снова вцепились в его ещё неокрепшую шею, как будто покрасневшие мутные глаза, в которых нет ни искры тепла, снова зло буравят его…

Он помнил, как темнота обступила его со всех сторон, и всё исчезло, а потом он очнулся в доме дедушки, заботливо укрытый тёплым колючим одеялом. Он помнил шершавые руки, подносившие к его рту кружку с супом, поглаживавшие его волосы, когда он снова проваливался в тяжёлый сон, полосатого кота, свернувшийся калачиком на его ногах…

Эрни сделал глубокий вдох и низким, совсем не похожим на его собственный, голосом, тяжело выговорил:

— Он слишком много пил.

— К сожалению, иногда плохие вещи случаются с очень хорошими людьми, Эрни. Ты не должен ни в чём винить себя.

Эрни хотелось просто и уверенно сказать: «Я знаю, всё в порядке». Ему хотелось опять стать взрослым и сильным, таким, каким он ощущал себя в последние недели той невероятно тяжёлой жизни, которая теперь представлялась не более чем дурным сном. Но язык снова предательски онемел, а из глаз выкатились крупные слёзы, которые невозможно было скрыть.

Мягкие тёплые пальцы осторожно вытерли струйки слёз с его щёк.

И он почувствовал, как вместе с этими слезинками его душу покинули страх, тревога, печаль и затаённое отчаяние.

Том снова осторожно взял руки Эрни в свои и мягко повернул их ладонями вверх. Он задумчиво разглядывал грубые мозоли, порезы, ссадины и занозы. Затем исчез в нише, где располагалась кровать с пологом, и вернулся с флаконом (в таком могли бы храниться женские духи) и какой-то штукой, похожей на тонкий пинцет (который, опять же, мог бы принадлежать девушке или женщине).

— Подержи-ка. — Том протянул пинцет Эрни, откручивая крышку флакона. По комнате растёкся аромат апельсина.

Том капнул масло на ладони Эрни, мягко втёр его подушечками пальцев, аккуратно достал занозы и снова втёр масло в кожу.

— Я как будто в салоне красоты…

Том снова радостно хохотнул.

— Кстати, давай приведём в порядок и твои ногти, а то Мистер По скоро начнёт тебе завидовать.

Эрни рассмотрел свои ногти: они были длинными, как у старой ведьмы, кое-где обломавшимися, кое-где пожелтевшими, под них набились грязь и пыль… Да уж, есть чему позавидовать…

Том уже протягивал ему ножницы и старую газету. Эрни с удовольствием избавился от «ведьминых когтей».

— Ты, наверное, много умеешь, Эрни?

— Да, я умею пилить, строгать, обтёсывать и резать по дереву: дедушка научил меня.

— Это здорово. Но как же тебе удавалось получить работу? Тебе ведь всего…

— Двенадцать. Я говорил, что шестнадцать, показывал, что умею.

— И тебе верили?

— Не знаю. Но я справлялся, а платили мало. Наверно, их это