Оксана Демченко - Безупречный враг Страница 10

Изложив эту полуправду, араави смолк. Продолжение легенды он оставил невысказанным. Зачем прежде срока портить ребенку сказку? Ведь вторая часть истории, в отличие от первой, вполне правдива. Ее подтверждают книги храма, хранящие записи за много лет и даже веков.

Сирен стало много… именно так! Люди, наделенные каплей божьей, — всего лишь люди, и они по-разному толковали и использовали чудо, дарованное богиней. Исходно капли дара предназначались для общего блага. Но доставались-то они избранным. Детям, которые вырастали и выбирали свое место в жизни островов. А с ним — и размер благодарности всего архипелага кораллового Древа за право прикоснуться к полезному дару. Сирены сочли себя полубогами и неровней прочим людям.

Одни медоточивые пожелали великой власти, иные упивались силой, карающей неугодных, а кое-кто уходил прочь от людей, мечтая о покое. Сиирэл, как гласит легенда, смотрела и плакала, не в силах изменить однажды созданного. Разве можно лишить людей защиты? И стоит ли к тому же управлять ими, отнимая еще и свободу выбора пути? Ведь, как бы ни ошибались потомки ее детей, сирины и сирены, но благодаря им мир кораллового Древа жил, снова и снова избегая ужаса встречи с губительной Волной…

Красивая легенда. Эраи Граат чуть насмешливо покривил губы. Сказители умеют вкладывать живую душу в простые и довольно грязные истории. Существовала ли богиня, снисходила ли до смертного и оплакивала ли его? Судя по обилию жемчуга в прибрежных водах, нет конца ее печали. Так говорит и храм, и он сам, жрец верхней ветви, голос богов. Но говорить и верить — это не одно и то же.

— Зачем же запирать сиринов и поить сирен соком ош? — резонно удивилась Элиис, не дождавшись новых слов и изнывая от молчания, висящего в воздухе, удушающе-мучительном после волшебства сказки, незавершенной и весьма далекой от нынешних дней.

— Основа силы перламутровых жезлов — именно сирены. Их сила, влитая в золотую оправу древними… Увы, мы многое утратили и новых жезлов создавать не умеем, — тихо молвил Эраи. — Это великая тайна храма, и я прошу тебя не делиться ею ни с кем.

Элиис удивленно нахмурилась. Заглянула в тусклые утомленные глаза араави. Высмотрела там нечто — и серьезно кивнула.

— Голоса поющих полны очарования, неодолимого для простых людей и опасного для правителей. Отлично известно и до сих пор памятно, что три сотни лет назад сирены подняли бунт против храма, нашептав капитанам флота слова о мести. Они хотели не свободы — они хотели куда большего. Власти, полного подчинения всего Древа. Ведь голос позволяет управлять почти что каждым и отдавать приказы, не вызывающие сомнения. Пять крупных и десятки островов помельче сдались очарованию меда их речей и познали безжалостное правление сирен, не сдерживаемых более жестоким храмом. Стирание личности, труд до полного изнеможения, нищета, кровавое подавление малейшего проявления самостоятельности — сопутствующие признаки этого правления.

— Как страшно, — поежилась Элиис.

— Тут ты права, было тяжело… Всем стало страшно. Из страха и произрастает жестокость. С тех пор сирен выискивают еще детьми, пока они слабы. Их ломают и укрощают. Храм сперва придумал браслеты, позволяющие всегда знать местонахождение сладкоголосых и ограничивать их передвижение одним островом, а то и городом. Мы не умеем делать браслеты, это знание утрачено. Позже придумали иное средство, стали использовать ошейники, сокращающие воздействие голоса до нескольких десятков локтей. А теперь вот — цветок ош и клятву…

— Но у меня нет голоса, обманывающего и подчиняющего, — заверила Элиис. — За что меня — в клетку?

— Это тоже тайна, — вздохнул араави.

— Я больше не стану звать тебя людоедом, — вступила в торг Элиис. — Расскажи. Честно, никому и слова не передам!

— Верю. — Араави улыбнулся: вот и дало трещину детское упрямство! — Сирины не поддаются влиянию и управлению. А еще подобных тебе всегда рождалось слишком мало. Чтобы Волна не прорвалась к берегу, надо защитить сушу. С такой целью и выстроены башни на юго-западных и южных островах кроны Древа, корни которого ориентированы на север, а малые острова-ветви тянутся на три стороны света, формируя полукруг кроны. Сирины должны жить хотя бы в двенадцати башнях, иначе никто не может быть уверен в безопасности побережья. Храм опасается, что вы не останетесь в башнях по доброй воле.

— Это и есть тайна?

— Часть ее. — Эраи нахмурился, обдумывая правильность продолжения беседы. — Ладно! Вот тебе вся тайна.

Теперь араави склонился действительно к самому уху и выдохнул слова на редкость тихо:

— Воды вам послушны. Я уже говорил, ты слушала без внимания: вы можете стать оружием. Не усмирять Волну, а создавать бури и штормы, губя целые острова.

— Но я не хочу их губить! — охнула Элиис.

— Вспомни про сушеных акул, людоедов и особенно — про цветок ош, — грустно предложил Эраи.

Элиис прикусила губу и виновато смолкла. Ответа у нее не нашлось. Но, судя по упрямой складочке на лбу, мысль засела в сознании глубоко… Закончив ломать последнюю лепешку и вдоволь напившись, девочка нехотя уселась в крытые носилки. Свежесть вечера и усердное проветривание удалили духоту. На повторное предложение араави дать обещание не пытаться сбежать Элиис упрямо замотала головой. Сытость и отдых вернули силы — и для сопротивления в том числе.

Сквозь узкую щель в занавесях Элиис тайком следила за тем, как собирают лагерь. Видела бледную, мокрую с ног до головы сирену, устало опирающуюся на руку одного из стражей. Лоота больше ни о чем не просила, однако выглядела ужасно. Эта страдающая от озноба и тайной боли женщина вызывала у Элиис двойственное чувство: с одной стороны — отвращение к храму с его принуждением и неволей, а с другой — страх перед медоточивым голосом, силу которого ей недавно довелось испытать на себе.

Едва Лоота присоединилась к отряду, как араави Граат, ненадолго показавшийся не самым худшим из жрецов, снова стал виновником всех бед большого мира… Жестоким, опасным, непонятным. Он безразлично кивнул сирене, и та склонилась до земли, униженно умоляя о прощении. Носилки взмыли вверх, закачались на широких плечах стражей, камни тропы захрустели под их ногами, а сирена все шептала, жалко тащилась за араави и непрестанно извинялась.

— Если сок цветка — единственное стремление, доступное тебе, — нехотя молвил араави, ускоряя шаг и вырывая из рук женщины край своего одеяния, — отправляйся служить риил-араави острова Доито. Он будет добрым и заботливым хозяином. К тому же он стар и ему, живущему уединенно и лишенному жажды власти, нет причин бояться твоего предательства. Я сам прикажу выдавать тебе сок ош один раз в день, по допустимой и наименьшей потребности, утоляющей боль.