Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии Страница 10

— А я Черный Пророк из Уисмы, — сказал Хемса, — и мои повелители более велики, чем ваши. Они показали, что их искусство сильней, чем сотни тысяч мечей Юздигера.

Снаружи доносились стоны тысяч людей.

Эти звуки, дрожа, поднимались к звездам, которые покрывали небо Виндианской ночи, и раковины ревели, как быки, страдающие от ран. Все дворяне Виндии собрались в огромном дворце или около него, и в каждой широкой арке ворот стояло по пятьдесят воинов с луками в руках.

Но смерть прошествовала через королевские покои, и никто не мог остановить ее призрачную поступь.

На возвышении под золотым балдахином король вновь закричал в ужасных муках.

Голос смерти исходил из его хрипевшего горла.

— Юсмина! — прохрипел он жутко, казалось, из бездонного колодца. — Помоги мне! Я на пути в свой смертный дом. Колдуны отдали заре мою душу с помощью ветров тьмы. Они ищут серебряный шнурок, соединяющий мое тело с моей душой. Помогите! Слуга моя, сестра! Их пальцы иссушают меня. Это похоже на огонь! Они убьют мое тело и проклянут мою душу. Что они несут ко мне? Помоги!

В ужасе от его беспомощного крика Юсмина, не сдержавшись, закричала и прижалась всем телом к нему, пытаясь облегчить его муки. Он плакал, бился в ужасных конвульсиях, пена выступила на его искривленных губах, и его бесчувственные пальцы легли на плечи девушки. Хотя глаза оставались пустыми, его речь приобрела осмысленность.

— Скорее!

Он задыхался.

Я знаю, что привело меня на погребальный костер. Я был в далеком путешествии, но я помню. Я был в ссоре с колдунами Гимилиана. Они оторвали мою душу от тела и тащат прочь в каменную комнату. Это их стараниями была разорвана серебряная нить жизни, и они толкают мою душу из тела, вызывая силы ада. Ах! Я чувствую, как они тянут меня! Вы кричите и, сжав пальцы тащите меня назад. Я скоро уйду. Моя душа цепляется за тело! но оно держит слабо. Убейте меня до того, как они вытащат мою душу!

Я не могу, — отвечала принцесса, рыдая.

— Скорее! Я приказываю тебе!

В его слабевшем голосе еще угадывались повелительные нотки.

— Вы никогда не ослушаетесь меня. Исполняйте мою последнюю волю! Мой приказ! Очистите мою душу, послав ее в Асала! Спасите, оставьте вашу нерешительность. Убейте, я приказываю вам!

Рыдая, Юсмина вытащила инкрустированный драгоценный кинжал и погрузила его по рукоять в его грудь. Он вытянулся и ослабел, мрачная улыбка появилась на его мертвых губах.

Юсмина упала лицом вниз на ковер. В стороне от нее послышались удары гонга, и священники вошли в зал с медными ритуальными ножами в руках.

2

Варвар с холмов

Чандер Шан, правитель Пешхаури, положил свое золотое перо и внимательно проглядел, что он написал на пергаменте, скрепленном его официальной печатью. Он правил Пешхаури так долго только потому, что взвешивал каждое слово, произнесенное или написанное. Опасность воспитывает осторожность, и только осторожный человек долго живет в этой дикой стране, где горячие равнины Виндии смыкаются со скалами Гимилиана.

Час езды на восток или на север, и ты пересекаешь границу и оказываешься среди гор, где люди живут по закону ножа.

Правитель сидел за инкрустированным столом из эбонита. Через открытое окно он мог видеть небо виндианской ночи, усеянное большими белыми звездами.

Примыкавший к комнате парапет казался смутной линией, а дальние зубцы и амбразуры крепостной стены едва различались в туманном звездном свете. Крепость правительства была сильной и располагалась вне стен главного города. Легкий ветерок, который шевелил гобелены, приносил с улиц Пешхаури обрывки заунывных песен и бренчание лиры.

Правитель прочитал то, что он написал, открытой ладонью затеняя глаза от бронзовой лампы и медленно шевеля губами, читая письмо, он уловил стук лошадиных копыт за охранной башней и резкий оклик стражи, но не обратил на это внимания.

Письмо было адресовано возаму Виндии в Аудхию и гласило после обычных приветствий:

«Да будет известно вашему превосходительству, что я тщательно выполнил ваши инструкции. Семь дикарей хорошо охраняются в тюрьме, и я периодически посылал известия в горы, приглашая их главаря на переговоры. Тот отметил, что, если его соплеменники не будут освобождены, он сожжет Пешхаури и покроет свое седло моей шкурой. На это он вполне способен, хотя я утроил число стражников. Человек этот не уроженец Афгулистана, и я не могу с определенностью сказать, каким будет его следующий шаг. Но поскольку это желание Деви…»

Он резко вскочил со своего кресла из слоновой кости и повернулся к сводчатой двери одним движением. В следующее мгновение он схватил лежавшую на столе изогнутую саблю.

На пороге стояла женщина. Ее богатые одежды из тонкой материи не скрывали гибкости и стройности ее высокой фигуры. Прозрачная вуаль сползла ниже груди, поддерживаемая снизу и сверху тройным золотым шнуром и украшенная золотым полумесяцем. Ее глаза рассматривали удивленного правителя через вуаль, затем величественным жестом белой руки гостья открыла свое лицо.

— Деви!

Правитель упал на колени перед ней.

Его удивление и смятение были совершенно искренни, несмотря на некоторую картинность позы.

Она жестом приказала ему встать, и он поспешил проводить ее к своему креслу из слоновой кости.

После паузы он со смирением произнес:

— Ваше величество! Граница неспокойна! Набеги с гор не прекращаются. Вы прибыли с охраной?

— Свита сопровождала меня только до Пешхаури, ответила она. — Я разместила моих людей там и приехала в крепость со служанкой Гитерой.

Чандер Шан застонал от ужаса.

— Деви, вы не понимаете опасности. В часе езды от этого места горы кишат варварами, профессия которых убийство и грабеж. Женщин крадут, а мужчин закалывают. Пешхаури не похож на ваши южные провинции.

— Но я здесь, и со мной все в порядке, — прервала она его с оттенком нетерпения. — Я показала свое кольцо с печаткой, и стража у ворот и около твоей двери пропустила меня, по-видимому, предполагая, что я секретный курьер из Аудхии. Давай не будем терять времени. Ты получил ответ от главаря варваров?

Ничего, кроме угроз и проклятий, Деви. Он осторожен и подозрителен, считая, что это ловушка. Винди не всегда выполняют свои обещания, данные людям холмов, в этом он прав.

Его надо заставить принять условия! — воскликнула Юсмина.

Костяшки ее стиснутых пальцев побелели.

— Я не пойму…

Правитель покачал головой.

— Когда я взял в плен этих семерых людей гор, я, как принято, доложил о них Возами, и прежде чем я смог повесить их, пришел приказ задержать казнь и связаться с их главарем. И я сделал это, но главарь держится отчужденно, как я уже сказал. Эти люди племени афгули, но он пришелец с запада, и его зовут Конан. Я пригрозил повесить их завтра на рассвете, если он не явится.