Оксана Демченко - Паутина удачи Страница 10

Береника кивнула. Она прекрасно помнила все наставления Короля. И это – тоже. В высшем колледже магов на втором курсе учеников делят на группы по склонностям и степени одаренности. Самые привилегированные и малочисленные – это заклинатели сущего, или маги удачи, их единицы по всей стране. Именно они ближайшие слуги и исполнители воли Вдовы, ее советники. Чуть ниже – пси-маги, способные воздействовать на эмоции отдельного человека или же целой толпы. А общая масса, девять учеников из десяти, – стихийные маги, управляющие с различной степенью успешности огнем, ветром, водой и твердью.

Присутствие на борту дирижабля настоящего пси-мага дает основание говорить, что полет имел большое значение. Береника улыбнулась. Улыбка вышла бледной и кривоватой. А как можно радоваться такому вниманию к своей персоне? Смертельному вниманию! Девочка плотнее прижалась щекой к тулупу Короля, прикрыла глаза и попробовала собрать воедино разрозненные осколки воспоминаний.

Она не помнила полета. Наверное, чем-то опоили или применили магию. Зато падение вниз отпечаталось в сознании в нелепых, мельчайших подробностях – и теперь всплыло из небытия. Ужас слепоты – перед глазами клубилась темная пелена. Удаляющийся звук мерного безразличного голоса, мужского, низкого и властного. Всего три слова было брошено ей вслед сверху: «Твоя удача умерла»… Ледяной ветер, чувствительный удар – она упала в стылую грязь лицом вниз и сразу утратила возможность дышать. Ничего не осталось во всем мире, кроме чудовищного холода, оплетающего тело илистыми щупальцами болота. Потому что ее удача умерла и сама она тоже тонула. Пока не ухватилась за соломинку. Шепот, кажется, родился в сознании, он был требовательным, почти злым, зато небезразличным…

– Ты позвал меня, – тихо обрадовалась воспоминанию Береника. – Точно! Ты меня окликнул нынешним моим именем. И велел барахтаться, потому что нельзя умереть прежде смерти.

– Я сразу понял, что твое упрямство безмерно и способно вытащить из любого болота. Я старался в тебя верить, малыш. Это ведь очень важно, чтобы в такой момент хоть кто-то верил в лучшее. Они не просто лишили тебя того, что зовется удачей, а привязали магией тебе на шею тяжеленный камень темного проклятия. Но ты справилась!

– Мы.

Король рассмеялся, встряхнул дочь за плечи. И стал рассказывать дальше. Как он стал кричать в полный голос, когда дирижабль скрылся, как собрал новый костерок на еще теплом пепелище прежнего, сигнального. Береника кивала, с ужасом и изумлением прослеживая свой путь через топь, обозначенный рукой Короля. Вслепую, с вывихнутой рукой – она это вспомнила точно, – в немыслимом осенью легком домашнем платье… От кочки к кочке, по единственной ниточке тропки, вьюном уворачивающейся от омутов, плывунов, ненадежных кустов и обманных гривок…

– Пап, а как я могла выбраться на берег, если маги такого уровня старались да и погода помогала? Опять же болота я не знаю.

– Чутьем и упрямством, – улыбнулся Король. – Моя заслуга лишь в том, что я дал тебе новое имя. Уж прости, первое попавшееся, оттого оно и получилось такое странное… Сперва чуть не позвал «Черника», потом землянику припомнил, но кое-как успел исправиться. Прежнего твоего имени я не ведаю, да и ты его, возможно, никогда не узнаешь, оно утонуло вместе с проклятием.

– И я должна верить, что ты не маг? – усомнилась Береника.

Король задумчиво усмехнулся, сощурился, подвигал плечами. Он прекрасно понимал, что сам затеял этот разговор, но, как выяснилось, вовсе не желал давать ответы на любые вопросы, которые могут прозвучать.

– Ладно, сдаюсь, – выдавил он наконец. – Когда я крался к болоту, магом не был. И сейчас тоже – ни-ни. А понадобилось жизненно – и вдруг нашарилось, привычное, как нож за голенищем. Сам об этой странности думал много раз. Кстати, с того времени я постепенно стал вспоминать свое истинное прошлое, полноценное. Вроде как проснулся. Не до конца и не во всем, но зато твердо знаю: да, я учился в колледже магов, высшем столичном. И вроде бы свалил со второго курса. Это был, я думаю, последний шанс выбраться оттуда без потерь. А вот как я туда попал и что делал позже… Одно скажу точно: меня тоже прокляли. Только тебя на отъем удачи, а меня – по-иному. Вот они, рельсы, – единственное, что осталось мне в жизни. И место, и судьба, и приговор…

Король стащил рукавицу и задумчиво изучил шрам, толстым темным рубцом накрывающий линию жизни. Береника тоже вгляделась внимательнее: точно рельсы! Шрам сдвоенный, широкий и очень прямой. Он идет по гладкой припухлости «насыпи», и в него не упирается ни одна, даже самая тонкая, черточка ладони.

– А нас с тобой, наверное, наши прежние домашние похоронили, – ужаснулась девочка.

– Скорее всего, – нехотя согласился Король. Натянул рукавицу, встряхнулся и улыбнулся: – Только зря! Так что отчаиваться рано, может, еще найдемся-встретимся. Настоящую судьбу себе соорудить ничуть не проще, чем проложить большой магистральный рельсовый путь. Мы ведь стараемся, дочь?

– Очень, – гордо согласилась Береника и тоже рассмеялась, поскольку долго грустить рядом с Королем просто невозможно. – Пап, спасибо, что ты не назвал меня ягодой. Была бы я по имени-отчеству какая-нибудь Клюква Королевна, вот ужас! А мама в расстройстве звала бы кислятиной и оскоминой, с нее станется.

Король фыркнул, виновато развел руками:

– Мама умеет придумывать прозвища, точно. Дальнейшее не вижу смысла рассказывать подробно. Выволок тебя из топи, как только стало можно дотянуться. Здесь, у костра, оттер, в куртку свою завернул – и бегом к охотничьей избушке, есть тут одна поблизости. Оттуда через четыре дня – к поезду, ты еще бредила, без сознания была. Я наврал всем про пути, про то, что заметил на насыпи, что ты выпала из поезда… Ленка помогла, спасибо ей. Документы я тебе позже сделал. Настоящие! Купил в другом ремонтном поезде метрику умершего ребенка. Чуток подправил. В двенадцать лет самым законным образом мы эту метрику сменили на первичный паспорт. И числишься ты Береникой Соломниковой. Смешно, правда? За соломинку из болота вытащил – и эдакая фамилия тебе досталась простым случаем.

– А у тебя что записано в документах?

– Людям с такими шрамами документы не полагаются. Для меня нет ни имени, ни чего-то иного, что с ним связано. Я к рельсам накрепко прикован. – Король улыбнулся. – Зато здесь у меня есть дом, Ленка, Саня и ты.

– И тебя уважают, – заверила Береника.

– Крепко! Поэтому вставай, нам пора. Без нас не станут жарить и – тем более – делить. А лишнего получаса голодания мне даже друг Михей не простит.

Задолго до того как блеснул прогал вырубки около путей, Береника разобрала могучий, притягательный запах праздника. Смесь кострового дымка, запекаемого мяса, ольховых щепок коптильни, свежего хлеба… Не сговариваясь, путники обрадованно прибавили шаг. Обитатели поезда не стали ждать возвращения Короля, как он того опасался, а потому еда уже поспевала и никто не накопил гнева или обиды. Даже Лена, без сомнений, справедливо полагала, что в присутствии дочки ее Король глупостей делать не будет, а значит, не тратила нервы впустую, на ревность.