Татьяна Форш - Корона всевластья Страница 10

Рыцари смерти переглянулись, поклонились и, оживив переход, исчезли в пыльной воронке.

Дракон еще мгновение парил в воздухе и вдруг рассыпался искорками, превращаясь в высокую, призрачную фигуру.

— Браво! — донесся из багрового полумрака благодушный бас, являя взору глубинного дьявола невысокого кряжистого старика, закутанного в дорожный плащ. — Все интриги плетешь? Еще не успокоился? В твоем мире как никогда сейчас царит покой и порядок.

— Подслушиваешь? Что ж, для победы все средства хороши.

— Да нет. Захотел тебя навестить, вышел из перехода в момент разговора и решил не прерывать.

— Хитростью, братец, ты можешь сравниться со мной.

— О! Ты мне льстишь! Кто может сравниться в хитрости с самим Змеем?

— Фу, какой дурак придумал такое название? Ладно. Неважно. Зачем пришел?

— Говорю же — в гости.

— И все же?

— Ты еще не передумал возвратить себе власть? — Старик вынул из воздуха посох и устало на него оперся, не сводя с призрачной фигуры цепкого взгляда.

— А что? Боишься конкуренции?

— Нет. Хочу предупредить. Нечестная игра заслуживает фальшивого приза.

— Угрожаешь? — Фигура вспыхнула нестерпимым светом, на мгновение рассыпалась миллиардами искрящихся точек и вновь слепилась в фигурку крылатого дракона. — Любая игра ценна в победе. О какой честности идет речь, братец?

— Я слышал, что ты уже избрал себе тело, но вынужден тебя огорчить. У любого тела есть хозяин. Душа!

— Эта душа — из Красного мира.

— Неважно! Главное, что эта душа живет в выбранном тобою теле!

— Поверь мне, это ненадолго. Подожди немного. Я готовлю тебе сюрприз. — Дракончик подлетел к облюбованному камню и, сделав круг, неловко шлепнулся на гладкую поверхность.

— Я не позволю тебе развоплотить эту душу! — В голосе старика прорезались стальные нотки. — Сейчас она под моей защитой!

— Тогда забери эту душу сам, чтобы не обидеть ни того смертного, ни меня.

Старик помолчал. Посохом нарисовал в воздухе круг и уже шагнув в проснувшийся переход, обернулся к внимательно помалкивающему дракону.

— Запомни, братец, играть нужно честно, иначе ты не получишь свой приз.

— Ты даже не представляешь, какой приз я хочу получить, — вслед ему прошипел глубинный дьявол и рассыпался золотистыми искрами в багряном полумраке пещеры.

Боль, подсказавшая мне, что я все еще живой, заставила открыть глаза; смесь из изумления, странной радости и гнева — оцепенеть от увиденной мною картины. Возле меня на фоне звездного неба сидела знакомая блондинка из клуба и от души колотила меня по щекам.

Судя по этому жесту — мы с ней уже знакомы.

— Эй! — Еще после парочки хороших оплеух вернулось желание говорить. Тяжелая у нее рука! — Не увлекайся. Если хочешь вить из меня веревки, лучше будь ласковой.

От звука моего голоса девчонка вздрогнула так, словно я умер, а потом решил сплясать чечетку. Огляделась, как будто собираясь сбежать, и с каким-то сожалением вновь посмотрела на меня.

— Тар, ты хоть понимаешь, как это трудно — спасать того, кто сам не хочет жить?

Неплохое начало. Но больше всего меня согрело то, что она знала, ЗНАЛА, как меня зовут!

— Очень приятно. А, простите, как ваше имя? Что-то, как мне кажется, — я сел и подержался за голову, — у меня крупные провалы в памяти.

— Что в имени тебе моем, смертный? — пафосно выпалила она и посмотрела на меня с таким негодованием, словно я предложил ей заняться сексом. Днем. У мэрии! Странная девушка…

Я украдкой ущипнул себя за руку. А вдруг действительно галлюцинации? Серия номер два. А если с ней поговорить? Может, исчезнет?

— Слушай, меня только что отправили домой. Спать. А я непонятно где общаюсь со своими, надо сказать, очень симпатичными глюками. Нет, не то чтобы мне это не нравилось, как раз наоборот, — я попытался подсластить пилюлю, заметив ее надутые губки, видимо, после сравнения с «глюками», — но, согласись, это уже попахивает посещением здания с уютными мягкими комнатками.

Не отвечая, девица вдруг снова врезала мне такую пощечину, что волны бешенства тут же затопили мозг. С силой сжав ее запястье, я открыл рот, чтобы сделать последнее предупреждение, и тут всплывшая перед глазами картинка заставила меня оцепенеть. Огромный грузовик. Открывшаяся дверца, и ее глаза, перед тем как меня поглотила ночь.

Но как?

— Это была ты? Как ты меня спасла? — Я разжал пальцы, с неохотой выпуская ее ручку, и огляделся. Кажется, мы на… крыше? Дом, судя по всему, «свечка». Высотка. — Где мы? Где моя машина?

— Где-то там. — Она поднялась и указала вниз. — Извини. Сама жалею, что спасла тебя, а не машину.

— Люблю честность. — Я помолчал, разглядывая ее точеную фигурку, статуей из белого мрамора застывшую на фоне ночи. Кажется, ей есть что мне рассказать. — Что же, черт меня дери, происходит?

Она вздохнула, глядя куда-то вниз, потеребила болтавшийся на груди кулон, нехотя подошла и снова уселась возле меня.

— Тар… я не могу тебе всего объяснить, но… тебе грозит смертельная опасность. Твой день рождения. Если ты переживешь эту дату — ты будешь жить еще… мм… долго.

— Не можешь объяснить, да? Хм, я бы и сам не смог объяснить, как, выпав на дорогу под колеса грузовика, я оказался целым и невредимым на крыше многоэтажки. А еще мне очень затруднительно было бы объяснить, как я сегодня вместо подвала горящего клуба оказался на улице.

— Ладно. — Она зачем-то вцепилась в кулон, посмотрела мне в глаза и решительно выдохнула: — Я — твой ангел. Мне поручено вопреки всем твоим стараниям оставить тебя живым и невредимым в этом грешном мире!

— Слушай, попахивает конкретным разводиловом. — Н-да. Все готов был услышать, но только не это! — Я скорее поверю, что меня до сих пор прет от дыма. Скажи честно, этот прикол в честь дня рождения мне заказал кто-то из мужиков? Макс? Угадал?

— Ты идиот, придурок! — Девица отчего-то взбесилась и вновь вскинула руку, чтобы приласкать меня оплеухой, но на этот раз я оказался быстрее.

— Значит, так! — Увернувшись, я довольно грубо уронил девчонку на спину, навис над ней, лишая возможности сопротивляться, и улыбнулся, наслаждаясь ее бешенством. — Еще раз решишь таким способом доказать мне свою любовь, и я за себя не отвечаю.

— Любовь? Ха! — Она смерила меня презрительным взглядом. — Уж кому-кому, но тебе это чувство неведомо! Ты врун, болтун и потаскун! И я не удивлюсь, что за свою короткую, никчемную жизнь ты нажил столько врагов, что за твоей головой уже выстроилась очередь! Я бы первая придушила тебя голыми руками, если бы от твоей жизни не зависела моя!