Андрей Лавистов - Нелюди Великой Реки. Полуэльф Страница 10

Печенья и пирожных к кофе не было, так что кофе с сахаром пошел на ура. Кто больше всего любит сладкое? Школьники, солдаты, заключенные и… нелюдь, конечно.

А Глоин мне местные реалии раскрыл — оказывается, во время чрезвычайного положения передвижения по городу пешком в одиночку запрещены. Так что Глоину придется меня подвозить к участку. И обратно отвозить — пусть за водителя поработает, развлечется да от пьянства отойдет.

У гнома был багги, которым он, похоже, гордился. И ему явно доставляло удовольствие наблюдать за работой установленного в открытую мощного мотора. А уж дополнительных фар на этой, небольшой, в общем, машинке было до фига. Такой люстрой всю дорогу до Ярославля осветить можно. Мы выехали на центральную улицу Сеславина, которая так и называлась, без особых изысков, Центральной, и уже почти приблизились к участку, как из перпендикулярно расположенного переулка выскочил камуфляжный виллис с тремя военными. На борту номер и герб Ярославского княжества, пулемет на турели. Выехал и перегородил нам дорогу, затормозив прямо перед нашим носом. Я бы точно вляпался, на тормоз бы нажал — и въехал бы прямо в борт идиотам, даже сомнений никаких, но Глоин, коротко выругавшись, лишь даванул на газ и, вывернув руль, заложил крутой вираж, пронесясь в каких-то миллиметрах от военного внедорожника. Мастер-гонщик, блин! Гномы вообще хорошо в технике разбираются, водители первостатейные, а тут, конечно, высший пилотаж — газ вместо тормоза!

— Кто вас ездить учил, придурки! — ярости Глоина не было границ. Он встопорщил бороду и прожигал взглядом военных из виллиса. Их было трое — все молодые парни, даже унтер-офицер казался мальчиком лет семнадцати. Вообще, говорят, что в таких маленьких гарнизонах, в тихих городках, можно прикупить чин — не офицерский, конечно. Можно за пятьсот-семьсот золотых прямо из учебки прыгнуть на сержанта. А если учесть, что жалование военным выплачивается неплохое, да то, что сержант имеет власть не меньшую, а в каких-то делах и большую, чем офицер, то такая покупка — ужасно выгодное вложение денег. Молодой унтер, значит, и два его прихлебателя — или ошибаюсь?

Солдатики своим положением не смутились, пулеметчик за турелью направил прямо мне в грудь ствол ПКБ, вот зачем он это?

Сержант, явно красуясь, крикнул задорным юношеским баритоном, указывая на меня пальцем:

— Что, Глоин, не дотерпел до сорока четырех?[17]

Оба рядовых дружно захохотали. Начинается. Как увидят меня, так и начинается. Может, у военных у самих что-то не в порядке — всегда об одном и том же. А ведь у кого чего болит, тот о том и говорит. И в драку с ними не полезешь — пристрелят, ссылаясь на чрезвычайное положение.

Я в таких случаях пользуюсь именно такими вот детскими присказками — у кого чего болит, кто как обзывается… Действует хорошо, заводит. А иногда и молчу — особенно, когда на меня ствол пулемета направлен.

Глоин, конечно, молчать не собирался. Он высказался сперва на двергском — неплохо для начала, видно, что ругаться умеет, а затем перешел на русский. Унтер и солдатики много нового узнали о себе и своих отношениях с уставным обмундированием в пределах казармы…

Вот это Глоин зря — у пулеметчика аж зубы скрипнули — так он за свою честь обиделся. А начинать не надо было. Молоденький унтер сделал морду кирпичом и подтянул к себе стоящий в специальном гнезде карабин, демонстративно щелкая предохранителем. Нет-нет, да и косившийся на командира пулеметчик крепче приложил приклад пулемета к плечу, но не успели сеславинские вояки начать сеанс закошмаривания мирной и беззащитной нелюди, как, прямо через наши головы, с крыши стоящего за нашей спиной сарая в виллис прыгнуло невысокое, но плотное и гибкое чешуйчатое тело, очень длинное, метров до трех точно. Пулеметчик вмиг оказался без головы — вместо нее в воздух ударил невысокий фонтанчик крови, унтер открыл рот, но не успел ничего крикнуть — мощный шипастый хвост похожего на крокодила чудовища, только очень прыгучего и обладающего тремя парами конечностей, изогнувшись, ударил его в середину груди. Водитель виллиса попытался выпрыгнуть из машины, но он был пристегнут на совесть, и его рывок был остановлен страховочным ремнем. Короткое движение одной из лап с жуткими на вид когтями — и водитель обессилено повис все на том же ремне безопасности. При этом чудище повернулось к нам и напружинилось для прыжка.

У нас с Глоином были разные навыки, да и как им быть одинаковыми: я выхватил «чекан» из кобуры, а Глоин дал по газам. Взревевший мотор багги выстрелил коротким телом машины в переулок, а вот мой выстрел, конечно, прошел мимо головы чудища. Дальше я и не пытался стрелять — так меня мотало из стороны в сторону, когда Глоин бросал машину из одного поворота в другой. Это, кажется, называется контролируемый занос, но я бы на такое не решился никогда. С другой стороны, у меня и багги никогда не было.

Глоин вел машину по пустому городу, практически не убирая руки с кнопки пронзительно визжащего сигнала, я тщетно пытался понять, настигает нас чудище или нет, и через некоторое время — это сколько секунд — сорок-пятьдесят? — сообразил, что зигзаги, выписываемые Глоином, складываются в некое подобие круга — он ведет машину к изначальной цели нашей поездки — к полицейскому участку. Вот мы вновь выскочили на Центральную улицу, но уже с другой стороны от участка, вот перед нами мелькнуло обложенное мешками с песком крыльцо с расположившимися на нем двумя пулеметчиками, вот проскочили еще два виллиса, тоже с пулеметами на турелях, и только тогда Глоин остановил вильнувший задницей багги. Пылищи налетело — как будто весь день по степи скакали, а времени прошло всего чуть — около полутора минут, по моим внутренним часам, с того момента, как патруль порвали. Глоин открыл рот, чтобы что-то сказать, но только закашлялся, показывая рукой в ту сторону, откуда мы прилетели. Твари не было. Отстала, или решила не нарываться на четыре пулемета — только мелкая пыль стояла в воздухе столбом. К нам уже бежали…

Пока выяснялось, кто мы и по какому делу, Глоин узнал, что ночная стрельба была вызвана как раз той самой тварью, умудрившейся вынырнуть где-то возле пристани, прорваться в город, а по пути почти полностью порвать военный патруль, прикрепленный к Василию Васильевичу из контрразведки. Сам Василий Васильевич был ранен и теперь лежит в местном госпитале без сознания. Его вот жалко, приятный же собеседник, хотя и наглый. Так что пристава Ивана Сергеевича никто ни в какие дыры не того… Все впереди, в двойном объеме. И настроение у него, надо полагать, отличное. И будет еще лучше, когда ему сообщат о гибели второго патруля.