Ярослав Денисенко - Закон сильного Страница 10

Сейчас Лих изо всех сил изображал радушного хозяина. В его понимании, правда, это сводилось к усиленному хвастовству собственными богатствами. Я слушал вполуха благодушные рассуждения о винах Золотого побережья, доставляемых его личным поставщиком. В качестве наглядного образца передо мной красовался уже не помню какой по счету бокал очередного года и урожая, которые казались мне на цвет и вкус совершенно одинаковой кислятиной. Глубоко подозреваю, что Угрю – тоже. Переклей однажды его хваленый поставщик ярлыки на бутылках, Лих бы не слишком расстроился, даже не заподозрив подмены.

Не рухнуть носом в стол от продолжительного знакомства с гордостью Золотого побережья позволяло достойное к ней сопровождение – молочный поросенок, запеченный с сыром, овощами и фруктами, украшенный зеленью и приправленный соусом, название которого я благополучно забыл. Все, кроме самого поросенка, я посчитал явным излишеством, но особо возражать не стал.

Куда больше вина меня занимал танцующий журавль на бокале. Этот кусок стекла один стоил дороже большого хрустального сервиза, а все дело было в том, что при его создании использовалась магия. Журавль не был нарисован, как это делается обычно. Магия заставила разноцветное стекло лечь тончайшим сложным рисунком, на котором, присмотревшись, можно было разглядеть каждое перышко. Я до сих пор чувствовал ее следы. Они казались ласковыми, теплыми, мягкими, завораживающими, словно вода или огонь. Я поймал себя на несвойственном желании тайком сунуть вещицу в карман, чтобы иметь возможность любоваться на нее когда угодно. А там, глядишь, и пойму, как оно устроено. Почему в мире все так несправедливо! Люди вроде Угря покупают вещи, интересуясь лишь ценой. Вряд ли Лих понимает даже, что бокал с журавлем попросту красив. Попадись ему вместо него огромный серебряный кубок, отделанный камнями размером с орех, он обрадовался бы еще больше. А уж того, что привлекает в этой вещи меня, ему вообще не увидеть. Но он владеет ею, а я могу лишь глядеть и вздыхать украдкой.

Когда желание спереть бокал начало становиться нестерпимым, я понял, что разговор надо кончать.

– Знаешь, Угорь, – прервал я красноречивые излияния хозяина дома, – я, конечно, очень ценю твое внимание… Но скажи уж наконец, на кой тебе понадобилось вытаскивать меня из лап чародеев?

Лих посмотрел на меня с укоризной:

– По-твоему, я не мог помочь просто потому, что ты попал в беду?

Я расхохотался. Жестко и коротко. Если честно, где-то в глубине у меня до сих пор теплятся понятия о том, что следует верить людям на слово, не совершать дурных поступков, любить окружающих и приходить на помощь всем, кому она нужна. Но попытайся я хоть словом намекнуть об этом даже своим товарищам по банде, они смеялись бы точно так же, как я сейчас.

– Ну уж за дурака-то меня не держи, Угорь!

Хозяин дома сокрушенно покачал головой:

– Эх, молодой ты еще, Чертополох, колючий. Когда-то я тоже был таким. Считал, что в каждом деле должен быть интерес… Но да. Увы, ты прав. Я действительно надеялся на некоторую благодарность с твоей стороны. Только не думай, что я собираюсь к чему-то тебя принуждать. В оплату долга вроде как. Звезды свидетели, нет.

Я лишь насмешливо фыркнул:

– И чем таким я могу тебе помочь? Заливать расплавленным песком особо важных врагов? Только учти, я этим не то чтобы сильно управляю. Могу и подпалить чего случайно.

Угорь скорчил крайне обиженную рожу.

– С особо важными врагами я давно разобрался сам, – поморщился он. – Но сейчас назревает другая проблема. И касается она далеко не одного меня. Скажи, Чертополох, ты никогда не задумывался, как несправедливо то, что некоторые имеют все буквально от рождения, тогда как другим заказаны дорожки к самым простым благам?

– Да, почитай, каждый день думаю, – огрызнулся я. – Но уж никак не мог представить, что это может волновать тебя.

Не хотел я его злить, как-то само оно вырвалось. Уж больно трепетную тему затронул бандитский князь. Но Угорь лишь добродушно погрозил пальцем:

– Ты меня к этим бездельникам не приплетай. Все, что ты здесь видишь, я добыл своими силами. Но кое-кто и рукой не шевелит, чтобы получить то же самое. Я имею в виду чародеев из Академии. А потом ведут себя так, будто лично над ложем Небесных Родителей свечи держали. Вчера на их «правосудие» нарвался Черный Паук, и в целом – за дело. А завтра может пострадать любой другой, и без всяких причин. Потому что какому-то чародею будет скучно и захочется развлечься. Вот что волнует меня. Пора их остановить. Ты так не думаешь?

Именно так я и думал. Еще как думал! На разговор к Угрю я шел с твердым намерением держать ухо востро и отвертеться по возможности от любых совместных дел. Но он меня все же поймал. Академию я ненавидел с детства. Проклятую Академию с проклятыми правилами, поставившими меня вне закона за одно лишь появление на свет.

– У тебя есть идеи, как можно это сделать? – просто спросил я.

Лих печально усмехнулся. На какой-то момент на его моложавом лице прорезались все морщины, соответствующие настоящему возрасту.

– Идеи-то есть! Да что с них толку, когда, по сути, магу может противостоять лишь другой маг. Академия переживает не лучшие времена. От былой дисциплины там не осталось и следа. Когда-нибудь эти крысы обязательно сожрут друг друга в своем подвале. Но для всех нас может оказаться уже слишком поздно. Я более чем уверен, ты не один такой в Стрелке, кто прячет магический дар. Поодиночке вы слабы и уязвимы. Но если появится место, куда любой скрывающийся от Академии сможет прийти без опаски и оказаться среди других таких же, вы станете силой.

Как же мечтал я о таком месте, коротая зимние ночи у костра в развалинах за Пьянчугиной Пропастью, вместе с Подсолнухом и другими бродяжками! Обычная мечта беспризорного сироты – богатые и любящие родители, у которых он был украден в детстве. Несомненно, эти достойные люди уже с ног сбились, разыскивая свое потерянное чадо, и будут безмерно счастливы его обрести. Я никогда не придумывал ничего подобного. Мама умирала у меня на глазах, а отец… Несомненно, он у меня имелся. Но ни разу в жизни я не пытался его даже представить. Потому что не понимал, кем надо быть, чтобы бросить на произвол судьбы самую лучшую на свете женщину – мою маму. Когда я подрос, мои представления о собственном происхождении изменились в более практичную сторону. Я точно знал: будь мой отец хорошим человеком, которого мама любила, пусть крайне недолго, она рассказала бы о нем. Честно, не придумывая лживых сказок о прекрасном княжиче, сгинувшем на чужбине. Но я так и не услышал от нее ни слова. А значит… Даже если произойдет чудо и я его отыщу, то вряд ли случайный проезжий, проведший ночь со служанкой в трактире, прослезится от радости, увидев на пороге плод этой мимолетной встречи. Именно потому в своих мечтах я представлял не родителей, как остальные мальчишки. Мне виделся учитель. Такой же, как я, маг без роду и племени. Он смог избежать всех происков Академии, нашел тайный свиток древних, выучился всевозможным заклинаниям и теперь вернулся в родную Стрелку искать сторонников, чтобы как следует проучить чародеев, считающих нас грязью под ногами.