Андрей Погудин - Безумие стали Страница 10

– Думаешь, грядет война? – спросил эрл.

– Мы здорово потрепали их в прошлом году. Тархан Ланкуш был двоюродным братом Мулутхая.

– Он сам виноват в этом! Дин Ларкин ехал к хакану под мирным флагом, а этот дикарь вырезал всё посольство, когда те отказались показать свой товар. После такого зверства ещё удивительно, что герцог Карийский ограничился местью только роду тархана, а не объявил войну всем Джангарским степям.

– Насколько я помню, Мулутхай выразил сожаление за досадное недоразумение, – подал голос Парэ, откусив приличный кусок яблока.

– Что значат слова, когда Олаф потерял друга, а Генри отца? – вопросил эрл.

– Король запретил масштабное наступление и правильно сделал, – гнул своё Парэ. – Гоняться за сарматами по их же степям так же глупо, как лезть в нору за барсуком.

– Тем не менее, герцогу удалось взять Ланкуша в клещи, – заметил Дарго.

– Благодаря придумке Ларкина, – парировал Парэ. – Второй раз такой фокус не пройдет.

– Я тебя понял, – сказал Ксант. – Ван, Жюль?

– Если сарматы подойдут к границам ближе, чем на один переход, предлагаю атаковать, – заявил Драго.

– Я думаю, мы еще успеем выработать план действий, – сказал в свою очередь Карота. – Стада движутся медленно, тем более, пока земля не подсохнет, степняки не станут нас тревожить. Предлагаю выжидать. Мои разведчики успеют сообщить о любых действиях врага.

– Хорошо, время у нас есть, – решил эрл. – Пока другие будут ломать на турнире копья, я постараюсь убедить короля стянуть к югу дополнительные войска. Майрт, Колин, Честер, вы всё слышали. Увеличьте число разъездов, гарнизоны перевести в боевую готовность, без доспехов людей в степь не отпускать.

– Слушаюсь, милорд, – повторили по очереди капитаны.

Слуги внесли в зал блюда, исходящие паром. За столом раздались одобрительные возгласы, громче всех радовался Парэ. Из всего разговора Ульрих понял две вещи: сарматы вновь что-то замышляют, а главное – скоро королевский турнир! Он подождал, когда отец прожует истекающую соком свиную рульку, и спросил, стараясь, чтобы голос не сильно дрожал от волнения:

– Отец, когда состоится турнир?

– Двадцатого сенга. Ага, уже глаза загорелись? Можете выехать с матерью пораньше, она обрадуется.

– А ты?

– Я приеду, но сначала проверю крепости на востоке и заверну к Грааской топи, там вновь видели дым. Вард Безумец никак не успокоится, он решил осушить все болота, но как бы огонь не дошел до леса. Видел, как горят торфяники?

Ульрих мотнул головой, чуть не плача. Отец только приехал и вновь уезжает! Радость от поездки в столицу померкла, юноша жевал ароматное мясо, не чувствуя вкуса. Но сюрпризы на сегодня не закончились. Когда воины поели и стали выходить из зала, эрл тронул сына за плечо.

– Во дворе тебя ждёт новый друг, пойдем знакомиться?

Получив приказ, кирасиры трех гарнизонов выезжали за ворота. Барон Парэ отчитывал своего оруженосца за то, что тот до сих пор не удосужился сбегать на кухню и наполнить припасами вместительный мешок. Жюль разговаривал с запыленным всадником, Ван Дарго наблюдал за кузнецом, который менял подковы его жеребцу. Ксант повел сына к стене, на ходу рассказывая:

– Мы встретили два десятка степняков на излучине Шумы. Они прятались в роще, но птицы их выдали. Сарматы первыми открыли стрельбу и если бы не кираса, у меня было бы на один шрам больше. Когда мы атаковали, дикари бросились бежать, но наткнулись на воинов Парэ, которые ехали вдоль реки. Степняки убили троих, барон рассвирепел и порубил всех в капусту. Ха, Жюль потом долго выговаривал Гилту, что тот не взял ни одного пленного. Зато кони остались, присмотрись к этой кобыле.

После неудачного падения Ульрих опасался лошадей. Зная, что отец влюблен в кавалерию, юноша старался избавиться от своей боязни и даже заказал у кузнеца трость с набалдашником в форме конской головы, чтобы постоянно созерцать причину своего страха и привыкнуть к нему. Когда кирасиры возвращались в замок после очередного разъезда, Уль встречал их за изгородью, вцепившись руками в жердь. Постепенно он научился видеть в лошадях не только коварных монстров, но и умных животных. Когда отец месяц назад посадил сына впереди себя на Марко и проехался по двору, Ульрих почти не дрожал, но стиснул луку седла так, что побелели пальцы.

– Сарматы – дикий и воинственный народ, но разводить коней умеют, – сказал Ксант. – Те понимают хозяина с полуслова, неприхотливы и быстры. Держи, я специально захватил кусочек сахара.

Уль взял желтоватый комочек и посмотрел на кобылу. Ростом в холке она была ему по грудь. Густая черная грива закрывала глаза, изящные тонкие ноги свидетельствовали о быстроте, а поджарые бока – о выносливости. В сравнении с горячим абиссинцем джангарская лошадка выглядела кротким ягненком, но именно это и понравилось Ульриху. Он осторожно протянул руку. Влажные губы уткнулись в ладонь, юноша засмеялся.

– Щекотно!

– Вот и познакомились, – сказал отец. – Как назовешь?

– Звездочка, – ответил Уль, дотронувшись до белого пятнышка на носу кобылы. Та тряхнула гривой и негромко заржала.

– Понравилось, – кивнул эрл. – Я распорядился поставить седло с высокой лукой, каким экипируют турнирных драгуаров. Спина будет уставать меньше. Подсадить тебя?

– Я сам.

Опираясь на трость, Ульрих встал в стремя. Руки предательски задрожали, кобыла не шелохнулась. Юноша заметил, что за ним наблюдает не только отец, но и кирасиры. Он сжал зубы и задом протиснулся в седло. Звездочка переступила копытами. Она чувствует мой страх, подумал Ульрих, и точно сбросит, если я буду бояться. Он оперся на луку и медленно перенес больную ногу. Носок сапога нащупал треугольник стремени. Получилось! Отец одобрительно хлопнул по плечу.

– Сделай круг по двору.

Я уже совершил подвиг, хотел сказать Ульрих, но молча кивнул. Он тронул поводья, казалось, Звездочка только этого и ждала. Она потрусила вдоль стены, миновала злополучную изгородь, и перешла на рысь. Юноша смотрел строго перед собой, не замечая подбадривающих возгласов воинов и заинтересованных взглядов слуг. Он застыл в седле, держась так прямо, будто проглотил копье, а в голове билась единственная мысль – лишь бы не упасть, лишь бы не упасть! И следом – позора не оберешься.

Звездочка сделала круг и побежала дальше. Ульрих собрался натянуть поводья, но с удивлением понял, что не хочет этого делать! Страх отступал. Грудь наполняло давно забытое чувство – восторг от быстрой скачки, когда ветер бьет в лицо, а земля внизу проносится так быстро, словно у тебя выросли крылья! Юноша нашел взглядом отца – тот улыбался. Звездочка бежала уже галопом, копыта отбивали по мостовой победную дробь, люди торопились убраться с дороги. Острая льдинка еще ворочалась где-то глубоко внутри, но Ульрих решил, что знает, как окончательно излечиться от боязни падения. Воин должен побеждать страх!