Дэвид Эддингс - Последняя игра Страница 10

— Пусть ваша охота будет удачной, — произнес в ответ Гарион.

Волк повернулся и умчался в туман, сопровождаемый своими товарищами.

— В целом ты справился довольно хорошо, Гарион, — сказал Белгарат из густых теней ближайшей чаши.

Гарион подпрыгнул от неожиданности.

— Я не знал, что ты там, — удивленно сказал он.

— А следовало бы знать, — ответил старик, выступая из тени.

— Как он узнал? — спросил Гарион. — Я имею в виду, что я иногда бываю волком?

— Это видно. Волк всегда определит.

Силк вышел из-под дерева, где спал. Шаги коротышки были очень осторожными, но нос его подергивался от любопытства.

— Что все это значит? — спросил он.

— Волки хотели знать, что мы делаем на их территории, — ответил Белгарат. — Они пытались выяснить, придется ли им сражаться с нами.

— Сражаться? — удивился Гарион.

— Таков обычай, когда чужой волк вступает в охотничьи владения другой стаи. Волки предпочитают не драться — это лишняя трата сил, — но они вступят в бой, если это потребуется.

— Что же случилось? — спросил Силк. — Почему они так быстро ушли?

— Гарион убедил их, что мы просто проходим мимо.

— Очень умно с его стороны.

— Почему ты не разжег костер, Гарион? — спросил Белгарат. — Давайте перекусим и двинемся дальше. До Маллории нам предстоит еще долгий путь, и хотелось бы путешествовать при хорошей погоде.

Позднее в тот же день они подъехали к долине, где на берегу довольно большой реки, протекавшей по краю луга, стояли несколько бревенчатых домов и палаток.

— Торговцы мехами, — объяснил Силк Гариону, указывая на наспех построенный поселок. — В этой части леса подобные поселки есть почти на каждой крупной реке. — Нос драснийца начал подергиваться, а глаза засияли. — В наших городках совершается множество сделок.

— Ну и что? — многозначительно ответил Белгарат. — Постарайся сдерживать свое стремление к наживе.

— Я ни о чем таком и не думал даже, — возразил Силк.

— Действительно? Может, ты заболел?

Силк надменно проигнорировал этот вопрос.

— А не безопаснее ли объехать поселок? — спросил Гарион, когда они скакали через широкий луг. Белгарат покачал головой.

— Я хочу знать, что ожидает нас впереди, а самый верный способ выяснить что-либо — поговорить с людьми, которые там уже побывали. Мы проберемся в поселок, покружим около часа, а затем улизнем. Просто будьте внимательными.

Если кто-нибудь будет спрашивать — мы направляемся на север в поисках золота.

Чувствовалась заметная разница между охотниками и трапперами, которые слонялись по улицам этого поселка, и горняками, встретившимися им в последней деревне. Бросалось в глаза, что охотники были менее угрюмыми и менее воинственными. Гарион решил, что причина этому — уединенный образ жизни, и поэтому они получают удовольствие от компании других людей, особенно во время своих нечастых визитов в центры торговли мехами. Хотя, похоже, они и пили так же много, как горняки, но их выпивки чаще оканчивались пением и смехом, а не драками.

Большая таверна находилась почти в центре поселка, и путники медленно подъехали к ней по грязной улице.

— К боковой двери, — бросил Белгарат, когда они спешились перед таверной.

Путники завели лошадей вокруг здания и привязали их к ограде галереи.

Внутри таверна была чище, в ней толпилось меньше народу, и оттого она казалась даже несколько светлее, чем горняцкая таверна. Здесь ощущался запах дерева и чистого воздуха вместо запаха сырой, заплесневелой земли. Все трое уселись за стол недалеко от двери и заказали у вежливого слуги по кружке эля.

Эль оказался крепким, темно-коричневым, хорошо очищенным и на удивление недорогим.

— Таверна принадлежит скупщикам мехов, — пояснил Силк, смахивая пену с верхней губы. — Они нашли, что с трапперами легче сговориться, если они немного пьяны, и поэтому-то эль здесь недорог и всегда в избытке.

— Полагаю, в этом есть смысл, — сказал Гарион. — Но разве трапперам это неизвестно?

— Конечно, известно.

— Зачем же тогда они пьют перед сделкой?

— Им нравится пить, — пожал Силк плечами.

Два траппера, сидевших за соседним столом, возобновили знакомство, которое явно длилось уже десяток лет или даже больше. Бороды обоих были тронуты сединой, но они весело болтали, будто молодые люди.

— У тебя были неприятности с мориндимами, когда ты был там, наверху? — спросил один другого.

Тот покачал головой:

— Я сделал чумные знаки с обоих концов долины, где установил свои ловушки.

Мориндим пройдет дюжину лиг в обход, лишь бы избежать места, где установлены такие знаки.

Первый кивнул в знак согласия:

— Как правило, это лучший способ. Греддер всегда считал, что знаки порчи лучше, но, как выяснилось, он был не прав.

— Я не видел его уже давно.

— Я был бы удивлен, если бы он объявился. Около трех лет тому назад мориндимы добрались до него. Я сам похоронил его — по крайней мере то, что от него осталось.

— Не знал. Однажды я провел с ним зиму там, у истоков Корду. Он был человеком скверным. Но тем не менее удивляюсь, что мориндим пересек знаки порчи.

— Насколько я могу судить, с ним был какой-то колдун, который снял проклятие со знаков. На одном из них я нашел высохшую лапку ласки с тремя стебельками травы, обмотанными вокруг каждого пальца.

— Это сильное заклинание. Должно быть, они очень хотели добраться до него, поскольку колдуну пришлось преодолеть немалые трудности.

— Ты же знаешь, что за человек был этот Греддер. Он мог приводить людей в раздражение, находясь от них в десяти лигах.

— Что правда, то правда.

— Однако Греддера больше нет. Теперь его череп украшает посох какого-нибудь мориндимского колдуна.

Гарион наклонился к деду.

— Что они имеют в виду, когда говорят о знаках? — прошептал он.

— Это предостережения, — ответил Белгарат. — Как правило, это воткнутые в землю палки с привязанными к ним костями или перьями птиц. Мориндимы не умеют читать, поэтому для них нельзя просто вывесить табличку с надписью.

На середину таверны вышел, волоча ноги, согбенный старый траппер в залатанной и лоснившейся от изношенности одежде. На его длинном лице застыло какое-то подобострастное выражение. Следом за ним появилась молодая недракская женщина в тяжелом халате из красного фетра, перехваченном в талии сверкающей цепочкой. Шея ее была обвязана веревкой, конец которой старый траппер крепко держал в руке. Несмотря на эту веревку, лицо молодой женщины было гордым, надменным, и взирала она на собравшихся в таверне мужчин с едва скрытым презрением. Встав в центре комнаты, старый траппер прочистил горло, чтобы привлечь внимание толпы, и громко объявил: