Федор Чешко - Ржавое зарево Страница 10

— Ты уж извиняй. — Ковадло наконец управился с сыромятиной и приподнял содержимое свертка на ладонях. — Не успели мы рукоять, ножны… Нынешней ночью лишь с закалкой управились, Зван и говорит: вези. Сразу, говорит, вези, не жди света. Он — Зван-то — горазд наперед угадки угадывать. К Белоконю, говорит, не заезжай, сразу, говорит, гони на тропу — иначе, мол, опоздаешь. Так и вышло. Я-то, дурень, ослушался, сунулся-таки на волхвово подворье… Чуть только свет там объявился, а бабы сказали: вы уж того… отправились значит. Вот, догнал… А что Белоконь-то не с вами? И дома нет… Я думал, старик провожать отправился…

— Ну, да боги с ним. — Кователь вздохнул, еще раз оглядел лоснящийся от жира клинок (подобными взглядами голоусые недоростки-мальцы впиваются в девичью наготу). — Эх, не успели мы рукоять… А так не сомневайся — он не хуже того, твоего, урманского. Зван еще с запрошлой осени начал крицу проковывать. Да, с запрошлой. Говорю же, он часто заранее ведает, когда чего станет надобно.

Клинок впрямь был хорош (хоть Кудеслава и передернуло при упоминании о закалке — вспомнились жуткие россказни о том, что колдуны-кователи студят железо в человечьей крови). По ширине и длине гляделся он равным прежнему Кудеславову мечу, однако в незамысловатой его прямизне мерещилась какая-то очень ловкая замашистость — словно бы только возьмись за рукоять… Хотя браться-то было вроде как не за что — вместо рукояти из крестовины торчал лишь черенок-охвостье в полторы ладони длиною и с большой сплюснутой шишкой на конце… Так вот, казалось: возьмись только за это железное подобье гриба-опенька, лишь чуть шевельни оружной рукой, и еле заметное шевеление меч превратит в злой короткий удар. А уж если во взмах будет вложена хоть половина Кудеславовой сноровистой силы…

Неимоверного труда стоило Мечнику совладать с собственными пальцами, деревеневшими от необоримого желанья притронуться, огладить изморозно искрящийся обоострый клинок. Да, дивное оружие, мастеровитая редкостная работа ста-с-лишним-летнего ведуна. Вот только рукоять… Ну, да это не страшно; покуда можно хоть кожаной лентой обмотать. Но это пока, ненадолго. Небось близ Ильмень-озера найдутся добрые резчики — такому мечу надобна резная ладная рукоять из кости либо твердого хорошего дерева. И нарядные ножны. И настоящая воинская рука, которая сможет до последней капли использовать то, на что он способен.

Вот потому-то Кудеслав и боялся поверить в свою догадку, когда Ковадло еще возился с завязками свертка.

Не мог, никак не мог Мечник оторвать причарованный взгляд от Званова подарка.

Но принять этот подарок он тоже не мог.

Даже в урманских землях, богатых добрым оружием, цена такому мечу была бы немалой. А здесь…

Остаток златой цепи.

Оба коня.

Векша.

Лишь отдав все, Кудеслав не чувствовал бы себя обязанным. Но даже приди в Мечникову голову сумасшедшая мысль купить клинок за его истинную цену, Ковадло скорей удавится, чем эту самую цену возьмет. А не удавится сам, так Зван его удавит, дознавшись. И точно так же удавит Зван своего подручного, дознавшись, что тот не сумел уговорить Кудеслава принять подарок.

Принять…

От лучшего друга ты принял драгоценный подарок — Векшу. Принял и предался ему — другу — душой да телом. И тот не преминул воспользоваться. И душою, и телом. Помнишь как?

Может, Зван и не задумал дурного. Даже не «может», а «наверняка». Но стоит лишь Ковадле после этакого дара вымолвить пару жалобных слов о том, как ты надобен Звану (и не только ему) ЗДЕСЬ… Хватит ли у тебя совести принять меч и уехать? А не принять — обидеть Звана и обездолить себя — на такое у тебя духу достанет?!

Мгновенья сочились с невыносимой размеренностью, как сочится вода сквозь толстую продегтяренную холстину; Кудеслав будто окаменел в седле; на лице Ковадла, замершего с мечом в вытянутых пред собою руках, медленно проступала растерянность…

Лишь богам известно, чем бы все это закончилось, если бы не Векша. Миг-другой она недоуменно глядела на Мечника, потом подтолкнула его локтем — чего, мол, замер-то? А потом…

А потом она спокойно и деловито сняла с Ковадловых ладоней меч. Еще и сыромятину прихватила — небось пригодится.

И сказала:

— Благодарствуем. Низкий поклон тебе. И Звану, гляди ж, передай: Кудеслав Мечник-де в ноги кланялся за богатый подарок. Передашь?

— Да уж непременно. — Ковадло улыбнулся с видимым облегчением. — Только по недавним делам еще вопрос, кто кому должен в ноги-то… Ну, уж извиняй, недосуг мне: Зван новую работу работает, а я ж подручный ему… Легкого вам пути да удачной удачи. И не поминай лихом, слышь, Мечник? Не стоит оно, кощеватое да одноглазое, чтобы им поминать!

Резко рванув узду, он поворотил коня и погнал его прочь медленным неуклюжим скоком — на большее умученной скотине явно не хватило бы сил.

Через несколько мгновений удаляющийся всадник затерялся среди деревьев — лишь копытный топот еще было слыхать.

Потом и топот стих в отдалении.

Только тогда Мечник, словно очнувшись наконец, обернулся к Векше.

— Что ж ты натворила? — в голосе его ильменка против ожидания услыхала не гнев, а беспредельную горечь. — Как же ты не поняла?..

Векша шмыгнула носом и, насупясь, уставилась вниз и в сторону:

— Все я поняла.

Тяжкое, склизкое от жира железо так и норовило вывернуться из ее рук — пытаясь удержать клинок, ильменка едва не воткнула острие своему коню в холку.

— Все я поняла, — повторила она, сопя от напряжения. — Ты бы еще хуже себя обязал, когда б отказался. Нельзя оттолкнуть, если с чистой душою дарено… Да забери его у меня — изувечусь же!

Вот ведь… Другая бы и в голову допустить не посмела, что можно сунуться вперед мужика. А эта… Не способен Мечник принудить себя держать рыжую наузницу в строгости, как должно мужу бабу держать. Она и пользуется…

Вздохнув, Кудеслав протянул правую руку и сомкнул пальцы на железном опеньке. И сказал горько:

— Даже словами я им не отблагодарствовал…

А Векша рассматривала на просвет сыромятину и сокрушалась:

— Вовсе не годится для путного дела: прорех да прорезов много… Слышь, ты меч прямо так, голым, везти собираешься? Как бы ненароком не поранить себя или коня — ножен-то нету! Может, лучше обратно замотаем?

Она озабоченно глянула на Кудеслава, и, будто бы лишь теперь уяснив смысл его последних слов, проговорила тихонько:

— Не кручинься, они поймут. Уж Зван-то — ежели он хоть вполовину таков, как о нем говорят, — поймет непременно.

Мечник вздохнул и сильно потер лицо свободной ладонью. Впрямь кручиниться поздновато. Случившееся случилось, и не возвращаться же теперь, не выкидывать же негаданно доставшееся оружие! Ишь ведь как искрится добрый клинок! Поистине Зван наделен могучей неявною силой; поистине даже среди немыслящих себя без ратного железа урманов редки кователи этакого уменья. А уж в здешних местах второго Звана попросту не сыскать.