Таня Хафф - Врата тьмы Страница 10

— А как он умер?

— Его друг его заколол и сбросил с лестницы. Тело упало в воздушную шахту, и никто его не нашел, и никто не искал, потому что он был просто какой-то русский болван и всем было наплевать.

В последних словах Роланд услышал голос самого каменщика.

— Понимаешь, его друг сделал ка-ри-а-ти-ду в виде Ивана, а Иван рассердился и стал делать такую же, похожую на своего друга. — Она доверительно добавила: — На самом деле она совсем на него непохожа, чтобы он мог рассердиться. Ну ладно, он увидел однажды своего друга — только они уже не были друзьями — со своей подружкой. Ее звали Сьюзи, он часто про нее рассказывает. И он тогда заскрипел зубами, и она спросила: «Что это за шум?» А друг ответил: «Это всего лишь ветер». Как в сказке про сестрицу Анну.

Этого Роланд уже не понял, но на всякий случай кивнул.

— И он бросился на своего друга с топором. Он говорит, что тогда был пьян, а то бы такого не сделал, и сейчас он очень об этом жалеет. Друг вбежал в комнату, а топор врезался в дверь, — я тебе могу ее показать, — и они гонялись друг за другом по крыше башни, и Иван был заколот и сброшен с лестницы, и он умер. И теперь он призрак.

— А что стало с его бывшим другом? — спросил Роланд, невольно увлеченный услышанной историей.

— Ничего. Понимаешь, тела не находили много-много лет, пока не случился большой пожар. Башня была недостроена, и друг Ивана. — она нахмурилась, — …я хотела бы вспомнить, как его звали, потому что он не был ему больше другом. Ну, в общем, этот человек бросил тело глубоко в недостроенной части, и никто его не нашел, а потом был большой пожар, и его нашли. Может быть, этот человек и Сьюзи поженились и жили долго и счастливо. — Она провела рукой по траве и добавила: — Я думаю, что Ивану этого говорить не надо.

— Да, верно. Не стоит оскорблять его чувства, — согласился Роланд. Оставив в стороне вопрос «Есть ли у призраков чувства, и если да, можно ли их оскорбить?», он уставился на Ребекку. На минуту ему показалось, что вместо Ребекки, которую он знает, появилась новая. Она выглядит, подумал Роланд, и больше, и меньше Ребеккой, чем та, которая известна ему. Выглядит, как та Ребекка, которая должна быть…

— На что ты смотришь, Роланд?

Он вздрогнул и выдавил нервный смешок.

— Ни на что.

Потому что ничего и не осталось, кроме воспоминания. «Игра света, — решил он, хотя этой ночью его ничто уже не могло удивить. Он видел такое, во что никак не мог поверить, хотя и ВИДЕЛ. — Вчера жизнь была куда как проще».

— Можно мне рассказывать дальше, Роланд?

— Да, пожалуйста. Рассказывай.

— Ладно. Как бы там ни было, когда Ивана нашли, его похоронили на площади, которая тогда еще не была площадью, а потом стала, когда все построили. И теперь мы его там найдем.

— На его могиле?

— Ага.

— В университетском городке?

— Ага.

— Ребекка, я боюсь, что это против закона.

До сих пор рассказ был более-менее правдоподобен, но эти похороны… Роланд начинал подозревать, что вся эта история живет лишь в голове у Ребекки.

— Нельзя хоронить людей в ближайшем клочке свободной земли!

— А он тогда уже не был «люди». Только кости.

— И все-таки… кто тебе это все рассказал?

— Иван.

Роланд вздохнул. С авторитетом Ивана спорить было трудно.

Он поднялся на ноги и протянул Ребекке руку.

— Ладно, пойдем.

У него на часах было без двадцати одиннадцать, и прочитанные за всю жизнь книги и увиденные фильмы ужасов говорили, что ему не хочется встречаться с этим парнем — верь там или сомневайся — в полночь.

Ребекка закинула сумку на плечо и встала. Там, где стояла сумка, трава оказалась выжженной. Ребекка глянула вниз и грустно покачала головой.

— У травы такая слабая защита!

— Да, верно. Слушай, ты уверена, что должна нести эту штуку? — Он чуть подвинулся, увеличивая просвет между собой и сумкой.

— Ты про нож? — Она успокаивающе потрепала его по руке. — Это ничего. Я сильнее травы.

Роланд позволил увести себя дальше и оглянулся, лишь когда они подошли к перекрестку и должны были подождать сигнала светофора. Подпалина выделялась на пожухлой траве заметным коричневым пятном. Роланд моргнул и снова вгляделся. Рядом с подпалиной полосой четыре фута в длину и шесть дюймов в ширину росла молодая зеленая травка. В памяти Роланда возникла рука Ребекки, рассеянно поглаживающая траву.

«Я сильнее травы».

Знает ли она сама, что делает, подумал Роланд, глядя сверху на ее волосы и вспоминая то, другое лицо, спрятанное за этим.

Светофор мигнул, и они сошли на мостовую. Роланд, заглядевшись на Ребекку, споткнулся о футляр собственной гитары.

Ребекка схватила его за руку, поддержала, пока он обрел равновесие и перетащила через улицу.

— Улицу переходить надо внимательнее! — отчитала она его.

Роланд обернулся и последний раз глянул на два пятна на газоне.

— Это правильно, — только и смог он сказать.

Они повернули на юг, прошли жилой квартал и вышли на одну из многих дорожек кампуса. Через каждые шесть футов в кругах света стояли старомодного вида уличные фонари, и Роланду казалось, что они идут от одного островка безопасности к другому, а в промежутках окутывающая их темнота старается добраться до ножа. Он посмотрел на Ребекку, но ей, видимо, это было безразлично, и Роланд попытался набраться от нее бодрости. Это не очень получалось.

— Так этот Иван шатается по университету?

— Ага. Когда его видят люди, которые не умеют ВИДЕТЬ, это предвещает университету опасность.

— А он никогда не является там, где умер?

— Нет. Он не умер, пока не упал до самого низа лестницы, а там теперь шкаф в ванной комнате ректора. Если он будет там являться, никто его не увидит.

— Откуда ты все это знаешь?

— Мне Иван рассказал. Он смотрит, как чинят стены, как ревста… рества…

— Реставрируют?

— Вот именно. — Она просияла, став на мгновение еще одним кругом света. — Он любит присматривать за работой.

Они дошли до открытого места, и Ребекка показала на пожарный лаз через решетчатые сварные ворота, поставленные между двумя домами, — один из нового желтого кирпича, другой серый и старый.

— Мы пройдем тут.

— А это не частное владение?

Опыт подсказывал ему, что от решеток надо держаться подальше.

— Нет, это зеленая зона, — объяснила Ребекка, — а зеленые зоны принадлежат всем.

Роланду оставалось только надеяться, что эту точку зрения разделяет и охрана кампуса. Очень уж ему не хотелось объясняться с кем бы то ни было, особенно с человеком в форме, по поводу нарушения границ.