Валерий Иващенко - Единственный воин Королевы Страница 10

– но в молчании этих троих Карл был уверен. Для Берты, тихо утешающей всё ещё всхлипывающую Фиону… для обеих это тоже будет незабываемым уроком. Барон дю Лемеж, обменявшись взглядом с Твидлихом, упрямо молчал. Равно как и Гуго, стоящий в своих цепях с опущенной головой.

– Ну, что скажешь, принц? Допрыгался? Молодой человек поднял лицо.

– Я этого не делал. Король хищно усмехнулся.

– Посмотрим, сможешь ли ты убедить в этом королевского палача! Отдать принца крови на растерзание в пытошные подвалы – это было неслыханно! Какое бы преступление тот ни совершил – это было бы чересчур. И не успел граф Сивелл выразить своё неодобрение, как королева встала со своего кресла, безжалостно комкая в ладонях батистовый платочек.

– Мой супруг – я хотела бы поговорить с вами наедине. Король всмотрелся в бледное лицо королевы, затем кивнул.

– Фиона, ты в состоянии обеспечить нам Завесу тишины? Принцесса, которой Берта ещё утирала последние слёзы, ответила с тяжким вздохом, что постарается. И повелитель, пропустив вперёд свою супругу, прошёл в соседнюю комнату. Здесь никого не было, лишь в камине тихо потрескивал и трепетал огонь. Волшебница немедля поставила соответствующее заклинание. И уже выходя, успела услышать, как дрогнул голос Изольды.

– Карл, если моего сына коснутся хоть пальцем – ты потеряешь меня навсегда… «Ну да, мать есть мать» – подумала Фиона, возвратившись в общую комнату и старательно избегая смотреть на Гуго – «Но каков же мерзкий хитрец – даже я ни о чём не догадывалась!..»

Баронесса Меллих наконец-то заснула, и оставив у дверей её комнаты сразу четверых хмурых гвардейцев, маг с лекарем поспешили в комнату, где проходило совещание. Больше похожее, правда, на суд. Их не сразу впустили, и лишь выглянувший на шум барон Твидлих угрюмо распорядился.

– Пропустить! Сибелис некоторое время задумчиво всматривался в замершего неподвижно принца, затем шагнул поближе, спросил что-то. Затем помахал перед отсутствующими глазами Гуго ладонью, и огорчённо обернулся.

– Что вы с ним сделали? Его пытали? Барон хмуро пожал плечами.

– Ещё ничего… нет, Фиона отвесила плюху сгоряча. А что? Маг испросил разрешения присесть. Невзирая на его простое происхождение, но уважая возраст и заслуги перед троном, это разрешение было ему дано. С облегчением опустившись на золочёный стул, Сибелис заметил.

– Он опять где-то там, в мире своих грёз. Давно с ним такого не было – а я хотел было задать этому отравителю пару-тройку вопросов… своими методами. Интересно, какую власть имеет принцесса над ним? – и он покачал седой головой. Фиона выпрямилась, и зелёные глаза её полыхнули яростью.

– Если вам так хочется знать – да, я спала с ним! Только… только теперь мне нестерпимо хочется пойти вымыться, – добавила она и совсем уж не по-дворянски плюнула в застывшее лицо принца.

– Так ступай, – негромко ответила Мальва, и на её кукольно красивом личике прямо-таки было написано отвращение к этой смазливой рыжей шлюхе. Принцесса кошкой фыркнула на недотрогу, выразив той всю глубину своего презрения.

– Ну уж нет. Матушка не раз предупреждала меня, что королевская семейка это змеиное кубло ещё то. Так что я желаю посмотреть представление до конца… И тут из дверей внутренней комнаты раздался голос короля.

– Подбирайте выражения, моя племянница. Король в сопровождении супруги вернулся с их таинственного совещания. Подвёл бледную, но держащуюся прямо королеву к креслу, помог ей опуститься туда. А затем вновь обвёл взглядом комнату, и все увидели, что венценосный Карл волнуется.

– Сибелис, Фиона – установите такую сильную тишину, какую вы ещё никогда не делали. Пришла пора кое-что поведать… Когда в комнате установилась глухая, вязкая и какая-то липкая тишина, король подошёл к неподвижно замершему Гуго, попытался привлечь его внимание, но только вздохнул.

– Итак, дело было восемнадцать лет назад. Пограничное баронство Келемон взбунтовалось, и вполне могло перейти на сторону Хаоса. В конце концов – мне пришлось пойти на некоторые уступки и вольности, и удалось загасить этот опаснейший конфликт. И тогда… тогда я послал в Келемон свою супругу, королеву Изольду, с визитом дружбы. Принцесса Берта ахнула.

– Как же так? Ведь я помню историю – именно с нападения на Келемон и началась последняя война с царством Хаоса… Королева гордо вскинула голову.

– Да, дочь моя… вражеская армия захватила замок Келемон в тот момент, когда я находилась там. И… и я тоже тогда подверглась насилию. Вновь воцарилась тишина – гнетущая, невыносимая. Лишь хриплое дыхание принца Фреда нарушило её. Он хотел что-то сказать, но лишь рванул ворот. Пуговица, блестя и подпрыгивая на паркете, закатилась под каблук нервно прохаживающегося короля и с хрустом лопнула. Как бедная королева…

– Поскольку в случившемся была моя вина, – продолжил Карл. – Я внял просьбе Изольды и разрешил оставить ребёнка, когда выяснилось это обстоятельство. И, как теперь видно, я проявил недопустимое мягкодушие…

– Сударь мой, вам никогда не понять душу женщины, а тем более матери. – в голосе королевы слышалось отчаяние.

– Быть может. – кивнул враз постаревший и чуть сгорбившийся супруг. – Но я поступил как мужчина, а не как король – а ведь моя первейшая обязанность думать о государстве. Вот и вышло то, что вышло… Фиона горько усмехнулась.

– Да, я видела, как тёмная сила борется в душе принца со светлой. Но кто бы мог подумать – Гуго сын Света и Хаоса одновременно… А Сибелис кивнул белоснежной сединой.

– Именно этим и объясняется двойственность его натуры. И некоторые странности в прошлом.

– И настоящем. – жёлчно заметил король. А затем добавил.

– Королева ясно и недвусмысленно высказалась о том, что она покончит с собой, если с этим… ублюдком что-либо сделают. Но как король – я не вижу ни причины, ни возможности проявить снисхождение. Принцесса Берта на миг задумалась, что дорого дала бы за то, чтобы запечатлеть всю эту сцену на полотне. Потом спохватилась – уж слишком мрачно выходит…

– Отец, неужели вы собираетесь объявить о пошатнувшемся душевном здоровье матушки и заточить её в Башню Скорби? И тут Фред глухим голосом произнёс.

– Я против! Пусть он и бастард, не ваш сын – но он мой брат. И придётся вам посадить в убежище скорбных главою и меня. Одна просьба только – по соседству с мамой. Король так посмотрел на сына, что тот отшатнулся.

– Это что – бунт и неповиновение? Как ты можешь быть столь мягким – ведь и в твоей чаше зелёным огнём пылал яд! Неужто ты уже забыл и простил это? Однако принц уже пришёл в себя. Всё-таки, королевская кровь – не водица. Он долго колебался, глядя на едва дышащую мать – ей единственной разрешалось сидеть в присутствии короля.