Николай Басов - Князь Диодор Страница 10

– Здравствуй, Дерпен ог-Фасм дин Каз.

– И ты будь здрав, князь Диодор род Кастиан Ружеский, – отозвался восточник низким и спокойным голосом.

Он был все же очень большим, даже не очень-то вмещался в эту горницу, чтобы не сказать иначе – он просто не мог вместиться ни в одно привычное человеческое нормальное жилье. Ему следовало быть только в степной кибитке, или в шатре на две-три дюжины людей, или на коне под ясным, южным, степным же небом.

Девица, которая пробудила князя, вдруг высунулась из двери, посмотрела на всех, снова усмехнулась, показав неровные, но здоровые, молодые зубы, и исчезла. Дерпен чуть шевельнул плечами.

– Князя пошла звать. И чего она так-то причитала, когда я вошел?.. Едва разделся, она – в крик.

– Чумная она какая-то, – отозвался Диодор, – не обращай внимания.

– Нет, она очень красивая, – вдруг со странной смесью восхищения и смущения высказался Дерпен.

– Ладно тебе… Лучше вот что, сядем-ка в уголке, пока слуги завтрак собирают, да подождем князя Аверита за разговором. Откуда родом?

Но ни сесть, ни поговорить им не удалось. В трапезную стали входить слуги, каждый нес что-либо из еды, иногда на довольно больших и красивых блюдах, словно князь Аверит задумал не завтракать, а ранний пир закатить. И восточник замкнулся, не стал ничего рассказывать, лишь зыркал на каждого входящего, будто ждал, что в двери враг какой-нибудь должен появиться. И Диодор догадался, Дерпен не очень-то привык к мирквацкому обхождению, вот и опасается, что не сможет правильно князя приветствовать, или чем-нибудь еще невольно, по незнанию неучтивость выкажет. А это было бы для него неприятно… В общем, он был слишком напряжен, чтобы разговаривать даже о самых обыденных вещах.

Завтракать уселись все вместе. За столом напряженность не исчезла, наоборот, укрепилась и стала непреодолимой. Дерпен почти ничего не ел, лишь пригубливал иногда огромную кружку с крепчайшим бульоном, в котором плавал разваренный до кашицы лук. Кто догадался подать ему такую восточную кружку, Диодор терялся в догадках. Князь Аверит мучился от вчерашнего и тоже ел мало. Жевал какой-то ревень с горохом, иногда отламывал кусочек курицы, но и нежнейшее мясцо, едва отведав зубом, откладывал с кривой гримасой. А еще на столе была вареная и печеная рыба, и что-то из дичи в виде жаркого, так что Диодор и не сумел догадаться, чем же это могло оказаться, и пропасть соленых огурцов и капусты.

Сам он ел гречневую кашу, залитую отличным топленым молоком, да на тарелку для закусок положил себе блинчик, в который была завернута какая-то вкусная рыбка. А потом важно вошла княгиня Настена, почти в парадном платье с высоким воротом. За ней следовала девушка с красными следами недавней пощечины, она отворачивала лицо, стеснялась, но дело свое исполняла молодцом, и подол княжеского халата уложила, чтобы Настене было удобно сидеть, и еды княгине быстренько положила без указаний… Лишь тогда Диодор понял, что они втроем, как простолюдины, наполнили тарелки сами, не ожидая ни слуг, ни приглашения князя. Вот это и была та неучивость, которую, как ни странно, проявил не гость Дерпен, а он сам, князь Диодор.

Эта идея, должно быть, отразилась на его лице, потому что Аверит вдруг, впервые за все утро, улыбнулся.

– А я уж и не знал, прочесть ли мне молитву?.. Ты, князюшка мой, не хмурься, я ведь не слишком набожен. Читаю за столом, только если похмельем не страдаю, и за ужином, конечно, когда день кончается. – Повернулся к Дерпену. – Ты крещен ли, гость ранний?

Тогда лишь разговор попробовал было наладиться, да снова не вполне удачно. Дерпен признался, что он – выкрест в первом поколении, что взят еще мальчишкой в плен, но потом, как вступил в службу, долго воевал на востоке.

– Ага, – не вполне по-княжески заключил Аверит, – тогда можно было бы молитву, и даже должно… Но уж как вышло.

Княгина ела мало, вернее, совсем не ела. Лишь иногда кивала, видимо, раздумывая о чем-то, и все чаще поглядывала на Диодора. Он ей определенно не нравился, или она опасалась, что теперь, как он появился в ее доме, что-то из налаженного порядка могло расстроиться, сделаться неудобным для нее, или неправильным по ее представлениям.

И все же она была красива, в этом князь Диодор решил ей не отказывать. И была в ней еще какая-то сила, возможно, характер был у нее не вполне моложавый, а скорее выдержанный, твердый, настойчивый, свойственный людям уже зрелым и опытным, вынесшим обо всем собственное, неколебимое представление. К тому же, она вела дом, и судя по всему, неплохо, удобно для князя Аверита вела.

Вот только крашеной она была не по времени, и не ела… Почему-то князь подумал, что скорее всего, она уже наелась в опочивальне. Диодор слышал, что теперь такая манера у изнеженных-то барынь пошла, в постели завтракать, хотя, если по чести, очень изнеженной Настена не выглядела. В общем, Диодор решил, что понять тут все равно ничего невозможно, а потому следовало думать не о ней, а о том, что делать дальше.

И опять вышло иначе, не успел князь ни о чем подумать, как внизу, в сенях раздался странный, ни на что не похожий шум, а потом в дверях на миг появилась все та же простоволосая девушка, что разбудила его. Постояла бессмысленно, посмотрела на завтракающих господ и исчезла куда-то. А уже через минуту в отрытой настежь двери появился еще один гость.

Князь Аверит, очевидно, ждал кого-нибудь другого, потому что даже крякнул от неожиданности. Он уже и привстал, чтобы обойти стол, но увидел прибывшего и снова сел. На этот раз уже налил себе почти полный бокальчик золотистого мадярского винца, от чего прежде через силу отказывался.

А новый человек выглядел примечательно. Был он худ какой-то особой, нескладной, едва ли не мальчишеской костистостью, и на его впалых щеках золотилась неприбранная какая-то, не вполне уместная бородка. Волосы оказались у него очень светлыми, почти бесцветными, что особенно подчеркивалось тяжелой, в складках, серо-коричневой хламидой. В таких, как Диодор слышал, ходили западные монахи и магики, что делало неуместным появление этого человека тут, в самом что ни на есть руквацком доме князя Аверита.

Руки человек этот причудливо выгнул перед собой и отдал общий поклон. Лишь тогда заговорил:

– Осмелюсь надеяться, что попал, куда нужно… Федр ди'Спартим, прозванный Густибусом. Меня известили, что появление мое не будет для вас неожиданным.

Маг, подумал князь Диодор, самый что ни на есть проклятый западный маг, или что-то настолько близкое к нему, что различия незаметны. Княгиня поднялась, мельком поклонилась новому гостю, и густым, грудным голосом сказала, обращаясь к князю Авериту:

– Я вижу, князь, у тебя полно дел… У меня, впрочем, тоже. Поэтому, не буду смущать гостей, пойду к себе.