Игорь Федорцов - Камень, брошенный богом Страница 10

— Именно!

Богатырская фигура идальго несколько поблекла. На Илью Муромца он уже не походил. Не богатырь, а так, тень пенсионера Сталлоне. Возникла прямая угроза лишиться колоритного гида.

— Дружище, не переживайте сверх меры, — поспешил я успокоить переволновавшегося приятеля. — Мне нужен попутчик и только. Я не прошу провожать меня до самых ворот, и потом на виду у всех вытирать слезы и махать вслед сопливым платочком. Как завиднеются шпили на крышах, можете считаться свободным, стопроцентно выполнившим долг. Дальше я сам!

Слова не привнесли в душу идальго бодрости и уверенности.

— Харчи и вино за мной счет, — предложил я Маршалси и дополнительно посулил. — Плюс пятьдесят реалов за хлопоты.

— Восемьдесят, — попросил Маршалси хмурясь.

— Шестьдесят, — уступил я немного.

— А жрицы? — напомнил идальго.

— Семьдесят, — увеличил я оклад горе-работничку.

— Половину вперед, — тут же потребовал Маршалси.

— Но! Но! Не зарывайтесь, — отмел я требование об авансе. В жизни не любил вымогателей.

Маршалси покривился и не очень радостно хмыкнул.

— Надеюсь, обойдется.

Из достигнутого соглашения следовало: первое — профессию кондотьера выбирают исключительно те, кого жизнь приперла к стенке, второе — служба, казавшаяся легкой прогулкой, на деле зело хлопотная. Выходит, поп знал, за что щедро платил деньги…

Тракт, прямым отрезком прошил низину и, протиснувшись между скальными осыпями и болотцем, вывел к околку леса. Обогнув сонное царство тополей, поднялся на взгорок. Откуда как на ладони виделись поля в полосках меж, стога скошенного сена и в самой дали черные кубики домов. За ними, размазанная муть каменных башен Кастехона. Бить ноги предстояло еще долго.

3

Звук колокола предупредил — опоздали. Перед самым носом крепостные ворота захлопнулись. Нас оставили за бортом благ человеческого общества, под прытко зарядившим дождем.

— Маршалси, — скрывая усталость, злился я, — вы не чувствуете себя новобранцем брошенным на погибель?

— Нет, — отозвался тот, — я чувствую себя голодным! И это гораздо важнее молитв о спасении души.

Он решительно свернул с дороги в обход сторожевой башне. За ней, в тени, маскировалась железная дверь, будто специально предусмотренная для таких раззяв, как мы. Взявшись за кольцо, Маршалси громко постучал.

— Какого хрена надоть? — не сразу донесся голос в ответ на стук. Щелкнула задвижка и в маленькое окошко выглянула круглая рожа караульного. Свят! Свят! Свят! Не может быть! Вертухай из трезвяка!? Или близнец?! Не единоутробный, а пространственно-временной!

— Мы усталые путники, — неумело изображая "овечку" произнес Маршалси, — просим дозволения войти в город.

— Колокол отзвонил? Отзвонил! — напомнил караульный. — Закон для всех одинаков. После боя большого колокола никого в город не допускать.

Шельмоватые глазки караульного обшарили нас не хуже металлодетектора. Зрил насквозь! Особенно по части состояния финансов.

Маршалси не был дипломатом. Глаза его бешено заблестели. Мой друг примерился к дверному косяку с намерениями преграду выворотить.

— Послушайте, сеньор, — обратил я внимания стража на себя. В душе я негодовал. Опыт подсказывал, придется платить злодею. Иначе… Наше крыша небо голубое*..

— И слушать нечего не стану, — упорствовал буквоед-караульный, собираясь захлопнуть окошко.

— Да послушайте, — настаивал я, незаметно потряхивая кошелем.

От волшебного звона мздоимец посуровел.

— Оправдания не помогут!

Это точно, — согласился я молча, выуживая пару золотых монет.

— Что это? — неподкупно спросил караульный, чуть ли не вываливаясь наружу от охватившего его корыстолюбия.

— Раз нельзя войти, принести нам вина и еды, — невинно объяснил я.

— Не положено, отлучаться, — отказался караульный, истекая слюной по золоту.

— Тогда разрешите пройти нам. Мы туда и обратно, — уговаривал я блюстителя. — А это залог нашей честности.

— Залог? — икнул караульный, облизывая губы.

— Залог, — подтвердил я, сунув мзду в ладонь толстомордого.

Караульный задергал задвижками. Дверь в край обетованный распахнулась, и нас впустили.

Я оглянулся на Маршалси, кивнув головой — знай наших! Но тот не одобрил моего мотовства.

В здании пахло кожами, плесенью и мышами. Ширкало точило и громко смеялись. К мужскому басу липло кокетливое женское хихиканье.

Проведя нас окольными коридорами, стражник для острастки напомнил уговор.

— Быстро! Одна нога здесь другая там. Я подожду.

Ждать, конечно, он не собирался. Полученных от нас денег с него не вытребовал бы и алькальд9. Разве что был в доле.

— Непременно, — хором ответили мы, устремляясь помыслами к ближайшей харчевне, вывеска которой виднелась в конце улицы.

Маршалси, буквально волочил меня за руку за собой. Расстояние в двести шагов покрыли быстрее спринтера на Олимпиаде.

— Хозяин! — с порога кликнул Маршалси, жадно вдыхая запахи кухни и орлом выглядывая свободные места.

Таковые имелись — по проходу слева, рядом с заставленным бутылками прилавком. Я с наслаждением плюхнулся на скамью, невзначай толкнув сидящего парня обряженного вагантом. От толчка парень расплескал вино из кружки, но, не выказав недовольства, отодвинулся к краю стола.

— Хозяин! — ревел в нетерпении Маршалси, громыхая кулачищем по столешнице.

На зов явился замухрышка с кувшином вина и двумя стаканами.

— Тащи готовку, — распорядился Маршалси. — Да не овощи и прочую солому, а мясо или дичь.

— Приму отбили, — скромно возразил замухрышка. Кулак Маршалси подлетел к его голове. Размер в размер! Хозяин покорно склонился.

— Есть жаркое из баранины. Могу предложить поросенка.

— Целиком, — уточнил Маршалси, и, хлебнув из кувшина, сморщился. — Вина получше. Паштет давай, запеканку из ребрышек, печенку с чесноком, колбасок охотничьих. Шевелись! Шевелись! Мы здесь не для того бы нас морили голодом.

Доверив приятелю, изощрялся в выборе блюд, я оглядел зал. Квадратное, с лестницей на второй этаж, помещение. Плохо и не часто беленое, со следами безобразий подвыпившего люда. За десятком столов собралась разномастная публика: простонародье, купцы, торговцы мелочевкой. Трое идальго, отставив мечи, играли в кости. Мало кто ел, больше пили, растягивая удовольствие беседой.