Кристофер Сташеф - Маг-менестрель Страница 10

— Моя магия намного дешевле, — заверил канцлера король Бонкорро. — Между тем пользы от нее не меньше. На самом деле я жду не дождусь — пусть только взбунтуется первый барон. — Глаза короля заблестели. — Как только я разделаюсь с первым бунтовщиком, больше ни один не посмеет противиться моей воле.

Барон смотрел в безжалостные голубые глаза короля и чувствовал, как кровь холодеет у него в жилах.

— Скажи баронам, что подати снижены, — негромко проговорил Бонкорро. — Это их по крайней мере порадует.

Ребозо пришел в себя.

— Ваше величество, скажите, а может быть, эту новость сообщить только герцогам? А уж они все передадут баронам? Так всегда делалось.

— Не передадут. Они будут, как и прежде, высасывать все соки из своих вассалов, пусть даже им пришлось бы пользоваться для этого пыточными тисками. Нет, я хочу быть уверенным, что эту новость узнает каждый помещик, каждый рыцарь, каждый оруженосец, но я хочу также, чтобы ты проследил, и они урезали поборы со своих сервов не меньше, чем на треть!

Ребозо в ужасе лупал глазами.

— Ну, тогда они точно взбунтуются... — прошептал он.

Бонкорро по-волчьи осклабился.

— Жду этого с нетерпением.

— Но... ваше величество, зачем вам это?!

— Затем, что я им покажу, что я ничуть не покладистее моего деда. Затем, что тогда они узнают: моя магия не слабее, хотя она и не черная.

Почему-то в последнем Ребозо сильно сомневался. Ему очень не хотелось, чтобы молодой король погиб, чтобы его захлестнула волна дворянского бунта.

— Ваше величество, — канцлер попробовал урезонить Бонкорро, — в нашем мире нельзя достичь равновесия между Богом и Дьяволом. Вы должны выбрать или одно, или другое, поскольку любое самое малое деяние служит либо Добру, либо Злу.

— В таком случае я не стану выбирать ни то, ни другое, но буду пользоваться иным источником силы.

— Ваше величество! — в отчаянии возопил Ребозо. — Но вы не сумеете! В другом мире — может быть, но только не в нашем! А вам не суждено жить ни в каком другом мире! В нашем же мире каждый шаг подвигает вас либо к Аду, либо к Раю. И не только действия, но и помыслы, и каждое ваше дыхание!

— В таком случае я натравлю одни силы на другие, — сказал король Бонкорро. — Так всегда поступали мудрые государственные мужи, если кого-то не могли одолеть. Пойди и передай мое слово герцогам, канцлер, а также графам и баронам.

Когда Ребозо слышал королевский указ, он понимал, о чем идет речь, — тем более что король обратился к нему не по имени, а назвал его титул. Он поклонился и решил смириться и ждать худшего.

— Как ваше величество пожелает. Я могу идти, или вы желаете сообщить мне еще что-нибудь?

— О, я думаю, что на утро тебе работы хватит, — улыбнулся Бонкорро. — Иди и занимайся своими делами, канцлер, покуда я займусь поисками новых неприятностей для тебя.

Ребозо очень хотелось поверить в то, что король шутит.

Глава 1

Мэт рассеянно вертел в руке репку, продолжая слушать, что называется, во все уши. А это было ох как нелегко: рынок гудел как пчелиный улей, пестрел всевозможными красками, но шума тут, конечно, было больше всего. Лотки торговцев — будочки, покрытые яркими тканями — занимали все мыслимое и немыслимое свободное место. Тем, кто отвечал за порядок на ярмарке, приходилось заставлять купцов отодвигать лотки назад, чтобы проход между ними составлял не менее положенных по закону трех ярдов — в особенности в тех местах, где проходы выходили на маленькие площадки, на которых выступали менестрели и акробаты. Попадались тут и скрипачи, и волынщики, так что в общий гул ярмарки вливались еще и развеселые наигрыши.

Для города, расположенного в такой глубинке, ярмарка оказалась на редкость богатой. Но с другой стороны, городок Фэрмид и вырос-то вокруг купцов. Он стоял сразу за Альпами, у самого начала тропы, ведущей к перевалу, и к тому же на берегу речки. Речка, правда, была маленькая, но текла к северо-западу, где впадала в другую реку побольше, и чем дальше текла река, тем крупнее становились города по ее берегам. Купцы плыли вниз по реке на баржах, встречались с другими купцами, приходившими из-за Альп, а крестьяне толпами сновали туда-сюда по обе стороны от гор и приносили на продажу купцам плоды своих трудов: овощи, фрукты, свинину и птицу, полотно и меха, ленты и пряжу, горшки, сковородки и котелки. На ярмарке встречались даже специи и шелка с Востока. Их продавали немногочисленные профессиональные купцы. Остальные же торговцы скорее всего были крестьянами, жаждавшими заработать жалкие гроши на продаже тех излишков, что милостиво оставляли им господа. Мэт знал, что в Меровенсе королева Алисанда настояла на том, чтобы господа оставляли сервам хотя бы часть урожая для продажи. Новый король Латрурии — государства, расположенного к югу от Меровенса, — похоже, решил проводить такую же политику. По крайней мере это явствовало из тех разговоров, которые столь старательно подслушивал Мэт.

У соседнего лотка серв, торговавший фруктами, даже немного бахвалился:

— У нас летом теперь сенокос по два раза, и пшеницы, и овса эти годы собираем кучу, просто кучу.

— Это дело понятное, — кивнула покупательница. — Но какую часть урожая вы уносите домой, вот вопрос?

— Половину! Теперь целую половину, во как! С тех самых пор, как короновался молодой король Бонкорро, мы отдаем нашему господину только половину всего урожая!

— Неужто? — изумился худощавый крестьянин. — Ваш молодой король заставил ваших господ так расщедриться?

— Представьте себе, заставил! И мы с женой из нашей доли на три части живем, а четвертую часть продаем. У жены теперь в хозяйстве медные кастрюли! У меня — железная лопата, а наши детишки ходят в обуви из кожи, больше не бегают босиком!

— Из кожи? — выпучив глаза, переспросила другая крестьянка — молодая женщина с младенцем на руках.

Рядом с ней стоял худющий подросток, который, услышав про кожаную обувь, изумился не меньше матери.

— Что, настоящие кожаные туфли носят?

— Да! Им больше не надо заворачивать их бедные маленькие ножки в тряпки, чтобы не иззябли зимой! Они ходят в туфлях из настоящей мягкой кожи с твердой подметкой!

Крестьянка обернулась к мужу.

— Надо нам пойти с ним, — сказала она решительно.

— Да, в общем, не так уж и далеко будет, — сказал молодой мужчина. — А потом домой доберемся быстро и в праздники будем с родителями.

— Вам и тут неплохо! — запротестовала старая крестьянка.

— Неплохо-то оно, может, и неплохо, но мы две части из трех отдаем сэру Гардлину, — возразила молодая женщина. — А как бы хорошо малышу справить кожаные туфельки, когда он ножками пойдет!