Питер Бигл - Соната единорогов Страница 10

— Отдохни немного, — грубо передразнил его Индиго. — Отдыхать под крияком, все равно что обед сервировать на свежем зеленом листе. Что на тебя нашло, тируджа, как мог ты позволить ей заснуть здесь?

Ко свесил голову и ответил почти неслышно:

— Я думал… поговаривали, будто они ушли отсюда. Они ведь кочуют, крияку, стало быть, ты же знаешь, — а в этом лесу их уж три лета не видели или четыре…

Последние слова жалостно стихли в волосах Джой.

— Они вернулись, — сказал Индиго, — и уж тируджа следовало бы проведать об этом раньше других.

Джой переводила взгляд с него на Ко и обратно. Когда сатир снова обратился к ней, голос его прозвучал громче.

— Дочурка, я не прошу, чтобы ты меня простила. Но только… только я правда думал, что эти деревья безопасны. Правда.

— Да кто они такие? — дрожащим голосом спросила Джой. — И почему они… ну, то есть, чего им нужно?

Даже зажмурясь, она все еще видела перед собой плоские, алчущие змеиные глаза на золотистых лицах.

— А кто их знает, — ответил Ко. — Из тех, кого зацапали крияку, никто не вернулся. Они живут на этих деревьях, хватают, если получится, моих соплеменников, с ветвей, как чуть не схватили тебя. Мы никогда не находим костей или… или еще чего, так что ничего и не знаем…

Он прижимал к себе Джой так сильно, что у нее заболело еще в нескольких местах.

— Не верю, — сообщила Джой. — Ни в одно, ни в другое, ни в третье. Не верю даже, что это вообще произошло. Да и в тебя тоже, — сказала она Ко, но на всякий случай зарылась лицом в его смрадную шерсть.

Она услышала, как Индиго спросил у сатира: «Куда ты ее ведешь?» — и ответ Ко: «К Древнейшему, конечно. Куда же еще вести Внемирницу».

Голос Индиго, когда он снова заговорил, прозвучал до странного глухо:

— Они не… — он умолк, потом произнес, еще тише: — Ты ведь знаешь, что с ними случилось, с Древнейшим?

— Они все еще те, кто они есть, — с пугающей силой ответил Ко поверх головы Джой. — Ты лучше меня знаешь, в Шейре меняется все, но не Древнейший. Я не вижу в них перемен и верю их разумению, как верил всегда.

Какое-то время Индиго молчал. А когда заговорил, в голосе его проступила не характерная для него усталость:

— Я мог бы и сообразить, что толковать с тируджа о Древнейшем бессмысленно. Ладно, веди ее, куда ведешь, но хотя бы держись вместе с ней подальше от деревьев крияк. По ту сторону Границы живет старик, который будет тебе благодарен.

Как он ушел, Джой не слышала.

— Я так виноват, дочурка, — жалко сказал Ко, когда Джой принялась вертеть головой вправо-влево, чтобы понять, работает ли у нее еще шея. — Если бы не Индиго…

— А он-то как сюда попал? — пожелала узнать Джой. — Он что же, последовал за мной через Границу?

Тут уж Ко, не смотря на все его горестные чувства, улыбнулся.

— Я разве не говорил тебе, что Границу переходят многие, причем в обоих направлениях? В Шейре немало тех, кто, возможно, знает ваш мир не хуже тебя.

— Так Индиго здешний, — медленно произнесла Джой. — Он с Шейры.

Она еще раз потрясла головой, легко, словно вытрясая воду, похлопала себя ладонью по уху.

— Вообще, могла бы уже и сама додуматься. При его-то внешности. Да, все правильно, — она встала, вытирая губы, чтобы избавиться от кислого холодка, оставленного на них лапами крияку. — Ладно. Вперед.

К вечеру длинная дорога начала, наконец, выравниваться и Джой различила на горизонте полоску леса. Как ни был он далек, Джой видела, что деревья в нем не синие, не золотистые, но красные: не по-осеннему багряные, а темно-рубиновые — и стволы, и листва, — почти черные в свете позднего вечера. Словно в них струится кровь, как в людях, а не этот, как его, хлорофилл. Когда они подошли поближе, Джой поняла, что этот лес больше любого из пройденных ими за день и что Ко ведет ее прямиком в темно светящуюся гущу леса.

— Древнейший живут здесь, — сказал он. — Мы можем найти их, можем не найти, но тут их дом.

— Можем не найти? — взвилась Джой. — Как мило! Родители уже всполошили из-за меня ФБР и военно-воздушный флот заодно, мистер Папас не знает, что со мной, я пропустила важный, важнейший экзамен по математике, а братец Скотт уже, наверное, перетащил все свое барахло в мою комнату. И ты говоришь мне, что мы можем даже не найти тех, кто в силах вернуть меня домой?

— Я сказал, что Древнейший знают, как поступить, — ответил сатир. — Поверь мне, дочурка, увидим мы их или нет, это без разницы. Они всегда знают, что лучше для Шейры.

— Для Шейры? — переспросила Джой. — А как насчет того, что лучше для меня?

— Так это одно и то же, — ответил Ко тоном более уверенным, чем тот, которым он изъяснялся со времени встречи с крияку. Впрочем, после этого заявления он примолк, а когда заговорил опять, голос его оказался тоньше и звучал не так уверенно. — Древнейший… ну, в общем, Индиго в чем-то прав. Ты помни — они теперь, возможно, не совсем такие, как раньше. Но только возможно, поняла?

Джой в отчаянии хлопнула себя ладонями по ляжкам.

— Да я даже не знаю какие они!

Но музыка, танцуя, приближалась из глубин леса, сильная и странная, рождая в Джой чувства, ей прежде не ведомые. И она сказала: «Ладно. Ладно, Ко, будь по-твоему». В первый раз назвала она сатира по имени.

С той минуты, как Джой и Ко вошли под самое первое дерево, красный лес — Ко сказал, что он называется Закатным, — ощущался Джой, как живое существо. Самые нижние ветви высоко возносились над нею, тени их согревали ей лицо, и куда бы она ни ступила, почва словно вздрагивала в ответ. Музыка Шейры, казалось, пульсировала, не только во всем во что вглядывалась или вслушивалась Джой, но и в ней самой, беседуя с нею в том укромном уголке сознания, в котором она сочиняла свою. Ей представлялось, будто ее ласково сжали в огромных рубиновых ладонях и согревают дыханием.

Как глубоко ни уходили Джой и Ко в Закатный Лес, в нем так и не темнело по-настоящему. Солнце давно уже село, однако лес продолжал светиться изнутри, и зябко в нем не становилось. В светозарном покое Джой слышала встревоженный топоток каких-то маленьких ножек, безмолвные вздохи широких крыльев над головой и грузное, нарочитое «топ-топ-топ», которое в любом другом месте нагнало бы на нее страху. Но сатир потянул ее за руку, сказав: «Теперь сюда, дочурка», — и музыка промурлыкала: «Сюда, сюда». Джой последовала за нею.

И вот красные деревья расступились, как расступается перед ветром высокая трава, и Джой с Ко вышли на поляну под небом в водовороте звезд, таких густых, что казалось, будто в Закатном Лесу идет снег. Посреди поляны стояли, ожидая, Древнейшие.