Алексей Зубко - Специальный агент преисподней Страница 10

– О чем это вы? – с досадой отставив варево, поинтересовался Травник.- Пленника нужно воротить, пока он своим атаманам все не доложил.

– А вот ловить его не нужно,- ответил Добрыня.- Наоборот, последуем за ним, проследим, чтобы он донес «секретные» сведения до своих. А то, неровен час, разъезд перехватит – тогда беде быть..

– По коням.- Я вскочил на ноги, чувствуя прилив сил.

ГЛАВА 4 Тайный эскорт

Всегда легче поверить в чужую подлость, чем в свою глупость. Особенно если присутствуют оба эти фактора…

С недоумением рассматривая выложенный передо мной хлам, я переспросил:

– Это точно мое?

– Твое-твое,- подтвердил Добрыня.- Я еще тогда удивился, что это за чучело торчит посреди поля, словно… ну, будет об этом. Облачайся, и в путь.

Травник извлек откуда-то из подпола ворох сомнительного вида вещей, от которых волнами расходится запах паленой шерсти.

Со штанами все понятно, хотя выглядят они отлично от тех, которые надеты на Добрыне и Травнике, да и шерсть местами выгорела до основания… но ничего лучшего под рукой просто нет.

Из ватника во все стороны торчит бурая вата, пластмассовые пуговицы оплавились в непонятной формы комочки. Ткнул пальцем, образовалась дырка, куда и кулак пролезет.

– На тряпки, восстановлению не подлежит,- безапелляционно заявил я.- Это тоже.

Лопнувшие по всем возможным направлениям латы последовали за ватником.

С кольчужных перчаток ободрал меховую оторочку и примерил – как по мне сделаны.

Нательная кольчужка пережила встречу с огнедышащей рептилией без малейшего для себя ущерба. Натянул ее поверх рубахи. Расправил плечи, поднял-опу стил руки, подпрыгнул – сидит как вторая кожа, плотно облегая, но не стесняя движений. Вот только выглядит хлипенько.

Надев пояс, попробовал, как входит-выходит из ножен меч, развязал кошель, поражаясь его тяжести, и вывалил на стол целую горку сияющих золотых монет. Слегка оплывших и местами сплавившихся, но все же величественных в своей значительности.

– А ты, случаем, Вовке Красному Солнышку не родичем приходишься? – поинтересовался Добрыня Никитич.

– Не помню,- честно признался я, разделив содержимое кошеля на три приблизительно равные части.- Но сдается мне, что нет.

Дед Мороз печально вздохнул во сне, словно чувствуя, что его обделили при дележе.

– Это тебе, Травник. Это тебе, Добрыня. А это мне.- Сунув свою долю в кошель, я затянул его и склонился над ботинками.

– Зачем?

– Что зачем? – с недоумением рассматривая порвавшийся шнурок, спросил я у Травника.

– Зачем золото?

– Тебе. Бери и не спорь.- Несколько неловко так общаться с человеком, который выглядит старше как минимум вчетверо. Но почему-то мне сдается, что так только кажется… – Для опытов. Лабораторию оборудуешь.

– Что сделаю?

– Место для приготовления снадобий, специальное, со стекляшками разными.

– Но здесь слишком много.

– Золота много не бывает,- усмехнулся я, меняя шнурки на веревочки.- Бывает мало времени, чтобы егопотратить.

Добрыня взвесил на руке монеты и, завернув их в тряпочку, убрал за пазуху.

– Когда понадобятся, скажешь – верну,- предупредил он.- Сберегу надежнее, чем царево казначейство.

– Вот и хорошо,- усмехнулся я.- Осталось только решить, что это за штуковина.

– Впервые подобное вижу.- Травник с опаской прикоснулся к стального цвета черепашке с гладким панцирем и длинным усом, который раздваивался на конце, словно у улитки, и каждый кончик заканчивался неболшоой вишневой косточкой, только серой и мягкой на ощупь.

– Это плеер,- сообщил я всплывшее в голове слово, которое как-то не спешило прояснять вопрос с назначением данного предмета.- Его слушают.

Добрыня недоверчиво приложил к гладкой поверхности ухо и затих, прислушиваясь. Спустя минуту его терпение иссякло, и он разочарованно распрямился:

– Ни звука. Наверное, сдохло.

– Нет, просто нужно знать, как слушать,- пояснил я.- Может, вспомню?

– А может, эта штучка волшебная и работает только в руках владельца или от заклинания?

Травник понюхал плеер, осторожно постучал по нему пальцем, случайно задев утопленную в корпусе кнопку.

Мертвый глаз плеера ожил, моргнув колдовским зеленым светом, и тихонько загудел. Все три светящихся прямоугольных зрачка индикатора плеера, моргнув, погасли. Вновь засветились лишь два из них. Они сложились в цифру «65».

– Гудит.- Отодвинувшись от греха подальше, Травник завороженно следил за непонятными явлениями, которые начали происходить с плеером после его прикосновения.

Процесс пошел.

Индикатор моргнул и обнулился. Впрочем, тотчас нолик сменился на единичку, и из наушников донеслись негромкие, но вполне различимые гитарные рифы и задающий ритм стук барабанов. Короткий перебор, и в музыку вклинивается хрипловатый женский голос, сперва сдерживаемый, вкрадчивый, затем взрывной – всплеск эмоций:

Я искала тебя годами долгими, Искала тебя дворами темными, В журналах, кино, среди друзей, В день, когда нашла,- с ума сошла.

– Во как! – воскликнул Травник.- Эк балалаечники стараются! Чудесная штуковина, но только лучше сожги от греха подальше.

Годами долгими, ночами темными…

– Почему?

– Осерчает отец Кондратий: еще в позатом году указ был, чтобы все вещички чародейские ему сдавали, для выявления бесовского присутствия и уничтожения.

– Ну не повесят же меня за это?

– Конечно нет,- махнул рукой Добрыня, видимо хорошо знакомый с политикой столичных священников.- Сожгут разве что…

Гни свою линию, гни свою линию, гни свою линию. Горят огни, сверкают звезды – Все так сложно, все так просто…

– Заболтались мы, пора в путь, а то ведь степняк, поди, уже далеко умчался. У него небось недалече лошадка припрятана была., предположил я, цепляя коробку плеера на пояс.

– Должно быть,- не стал спорить богатырь, народ к пешему ходу непривычный…

Оседлав скакунов, мы пустили их вскачь по следам якобы сбежавшего шпиона. Желание последнего как можно быстрее донести добытые сведения четко просматривалось в ровной, как стрела, траектории его движения. Похоже, мысли петлять, чтобы запутать следы, у него даже не возникало.

– Здесь он, кажется, зацепился за корень и упал,- тронув поводья, пояснил Добрыня природу возникновения взрыхленного участка почвы.

Его конь, послушный хозяину, презрительно фыркнул в моем направлении и величаво потрусил дальше.

Мой «скакун» рванул следом, да так резво, что мне пришлось ухватиться за рога, чтобы не упасть. Сдается мне, что именно наличием этой последней детали, вполне, может быть, весьма сомнительной с точки зрения коня, и обусловлена его неприязнь к моему средству передвижения. Но при всем богатстве выбора альтернативы у меня не было. Кроме богатырского скакуна в нашем распоряжении находилась упряжка Деда Мороза, состоявшая из пяти одинаковых с виду оленей. Ну не на своих же двоих мне преследовать степняка? Не скажу, что по ездовым свойствам олень сильно уступает коню, здесь разница та же, что и с ишаком, но вот с эстетической точки зрения… о-хо-хо… Лучше об этом не думать.