Анна Котова - Северные горы Страница 10

Оревалат Аартелинур

"Моя земля"

из сборника "Отрывки из жизни"

--

Они переехали в квартиру Артана, в глухом тупике Буйных Молодцов на западной окраине. Кругом жили сомнительные личности, половина из них — турепане, половина из турепан — бандиты. Никто не сказал ни слова, увидев с Артаном белую девушку, но смотрели на нее настороженно. Выходя утром из квартиры, Карина слышала за спиной гортанные пересуды и радовалась, что ничего не понимает. Она догадывалась, что соседи в целом разделяют мнение мадам Теплиц о безнравственности их межрасовой связи. По вечерам она спешила укрыться за дверью их крошечной квартирки, в объятиях Артана; по утрам — за ненадежной дверцей потрепанного флаера.

Потом в ее конторе наконец сложили два и два. Говард додумался, что неспроста один и тот же белоглазый привозит ее каждый день на работу, и поделился догадкой с некоторыми коллегами. Шустрая Тинура из отдела по связям с общественностью провела небольшое расследование; как только она встретилась с мадам Теплиц, ужасные подозрения превратились в позорный факт.

Карина вошла в свою комнату и увидела за своим компьютером незнакомую девицу.

— Что это значит? — спросила она у Марен.

— Влипла ты, девонька, вот что, — ответила подруга, вздохнув. — Шеф тебя вызывает.

Карина сильно побледнела и ухватилась за спинку стула.

— Он узнал? — пробормотала она, запинаясь.

— Рано или поздно всегда все всё узнают, — сказала Марен. — Хоть ты и дура невозможная, могла бы догадаться. Ну не плачь, глупая. Что ж теперь плакать? Дала бы Говарду, ничего бы не случилось.

— Я не люблю Говарда, — всхлипнула Карина. — Мне противен Говард. Я люблю Артана.

— Долюбилась, — фыркнула Марен, но обняла подругу за плечи. — Я тебя не брошу, хоть ты и спишь с белоглазым. Ох, Создатель, что ты в нем нашла?.. Ну, иди на казнь. Потом поговорим.

Шеф был краток и вежлив. Он не багровел и не орал, и выражения его были вполне культурными, но суть совпадала с сутью речей мадам Теплиц. У них приличная контора, в ней сроду не было поганого турепанского духа, и артолийке, опозорившей себя и в своем лице всю белую расу непристойной связью с варваром, нет и не будет места в чистом деле торговли недвижимостью. Зайдите в бухгалтерию за расчетом. Прощайте. Надеюсь никогда больше не видеть вашего порочного лица в этих стенах.

Рыжая кассирша Матильда выдала Карине пятьдесят динариев, воровато огляделась и сказала тихонько:

— Если нужны будут деньги, позвони мне. На верхней купюре я записала мой телефон.

— Спасибо, — так же тихо ответила Карина. — Ты очень добра.

— Только никому ни слова, а то и мне не поздоровится, — сказала Матильда, пожимая Карине руку. — Пока. Надеюсь, тебе еще повезет.

--

Брат мой, ты полон злобы.

Брат мой, я не понимаю тебя,

Как ты никогда не поймешь меня.

Но мы — братья.

Ты стреляешь без промаха, брат мой,

Твои руки черны от крови,

И черно от крови сердце,

Но мы — братья.

Что мне делать, как полюбить тебя,

Брат мой, не знающий жалости?

Глаза мои полны слез по тебе,

Брат мой.

Оревалат Аартелинур

"Мой брат"

из сборника "Отрывки из жизни"

--

Карина вышла на улицу, не заходя в бывшую свою комнату. На стоянке не было зеленого с красным флаера — Артан работал. Идти было некуда, делать было нечего. Голова кружилась, тошнило. Она добралась до кафешки, где всегда перекусывала в перерыв, и присела за крайний столик.

Подлетел турепанин-официант, спросил:

— Падать кофэ?

— Да, пожалуйста, — кивнула Карина.

Официант исчез и вскоре вернулся с чашкой.

— Алезт, — сказала Карина. Она выучила по-турепански только два слова: «спасибо» и "люблю".

Официант замер.

— Что случилось, госпожа моя? — спросил он без акцента.

— Ничего особенного, — ответила Карина. — Меня выгнали с работы за безнравственное поведение. В остальном все прекрасно. Гереннэ.

"Оба слова ввернула, — усмехнулась она про себя. — Похвасталась… Дура я, дура, права Марен".

— Сидите тут сколько нужно, — тихо сказал официант. — Я буду иногда подходить, будто вы что-то заказали. Захотите заказать — принесу. Не захотите — неважно. Только не плачьте. — Немного помолчал и добавил: — Завидую вашему парню. — И испарился.

--

Карина тихонько сидела в уголке, смотрела на улицу и по крошечному глотку цедила остывший кофе. Пробежала стайка артолийских детишек, громко вопя. Прошаркал старый артолийский дед. Прошмыгнула артолийская кошка-киупе — крупная, пятнистая, с кисточками на ушах. Пролетел синий флаер. Улицу перебежала высокая артолийская девушка в красном платье. "Марен", — равнодушно подумала Карина.

Марен вошла в кафе, огляделась, увидела Карину и села рядом с ней.

— Ох, и дуреха, — сказала она. — Ну, говори же, я ведь ничего не знаю о твоем турепанине.

— Гереннэ, — сказала Карина. И перевела: — Я его люблю.

— Тяжелый случай, — вздохнула Марен. Посмотрела кругом, поймала взгляд официанта, показала на стол. Он подлетел, с беспокойством глянул на Карину.

— Это моя подруга, — сказала Карина официанту. — Не беспокойтесь.

— Хорошо, госпожа, — ответил турепанин. — Хотите что-то заказать, мадам?

Марен раскрыла рот и уставилась на турепанина. Официант усмехнулся.

— Пажалте мэню, мдам, — и действительно, протянул Марен меню.

— Знаешь, как-то спокойнее было думать, что они все тупые, — пробормотала Марен, когда официант удалился выполнять заказ.

— Может быть, — сказала Карина. — Только они вовсе не недоумки. Они ничуть не глупее нас. Многие из них говорят по-артолийски не хуже, чем мы с тобой. А некоторые читают и пишут получше многих наших. Просто у них бедная страна, и они приезжают к нам на заработки, а все приличные места уже заняты — нами.

— Зато они хитрые гады, — возразила Марен. — Зачем они придуриваются? Зачем эти зверские рожи: "зарэжу"?

— Так их, наверное, меньше обижают… Не знаю я, Марен. Ничего не знаю.