Андрэ Нортон - Дракон в серебряной чешуе Страница 10

— Она проходит в миле от Переправы, — рассказывал Джервон, — однако здесь делает крюк в сторону моря. Мы свернули на нее только потому, что по дороге было быстрее и сподручнее ехать. Но куда она ведет и откуда… — он пожал плечами. — Это дорога Древних, а кто разгадает их прихоти?

Такая поговорка была в Долинах. Но я знала, что действиями Древних двигала не прихоть, а логика, хотя, возможно, и отличная от нашей.

— Ты родом не из Долин, — это утверждение прозвучало подобно меткому арбалетному выстрелу, поражающему насмерть.

«Насмерть»? Почему мне на ум пришло именно это сравнение? Но ответила я честно:

— Я родилась в Варке, так что можно сказать, что я родом из Долин, но мои родители прибыли из-за моря. Не из Ализона, нет. Их народ искони воевал с Псами, и когда мой отец узнал о нашествии, то немедля ушел на войну. Больше мы никогда ничего не слышали о нем. С тех пор прошли годы, он наверняка погиб. А моя мать умерла после нашего с Эйнином рождения. Вот и вся правда о моем происхождении, воин.

— У тебя нет ничего общего с жителями Долин, — продолжал он, словно бы пропустил мои слова мимо ушей. — Народ из Варка рассказывал о тебе…

— …то, что болтают о каждой Мудрой Женщине, — закончила я фразу. Не подлежало сомнению, что обо мне ходило множество пересудов, и, наверняка, не только одобрительных, потому что я ни с кем не дружила, кроме Эфрины, а остальные, как женщины в доме Оманда, всегда относились ко мне с подозрением. Я была незамужней и не собиралась выходить замуж, потому что это помешало бы моему предназначению, а это было против обычая. Если бы у нас оставалось больше здоровых мужчин, я оказалась бы перед выбором, особенно тягостным для меня, ибо не хотела становиться служанкой домашнего очага ни одного мужчины Варка.

— Говорят, что ты больше, чем просто Мудрая Женщина. Они шепчутся, что ты связана с Древними, — в его голосе я не услышала ни страха, ни отвращения, а только интерес. Так солдат, увидевший неизвестное ему оружие, спрашивает, как им пользоваться.

— Если бы так! Способный общаться с Древними не будет жить такой жизнью, как наша. Но людям свойственно думать, что Сила может все: построить замок из воздуха, обратить вражеские войска в прах, развести цветущий сад на голых камнях. Ты видел что-нибудь подобное у нас в поселке?

Он рассмеялся, что меня удивило.

— Мало похожего, девушка-воин. Но я ведь не умаляю значения Мудрых Женщин, где бы они ни жили — в деревне или монастыре, просто я считаю, что Древним нет дела до наших мелких свар, каковыми, вероятно, представляются им все наши устремления, и в их власти разделаться с каждым, кто осмелится их потревожить.

— Их должно искать. Сами, без зова, они не приходят.

Возможно, в моих словах заключалось провидение, но тогда я этого не знала. Двигаться приходилось осторожно, потому что ехали мы по пересеченной местности и не хотели загонять лошадей. Около полудня мы свернули на обочину, оставили коней пастись, а сами пообедали хлебом и водой из ближнего ручья. Джервон растянулся на спине, глядя на ветви дерева, склоненные над ручьем.

— А я родом из Долин, — сказал он. — Мой отец был в семье третьим сыном и поэтому остался безземельным. Тогда он, как водится, принес вассальную клятву владетелю Дорка, которому приходился родичем с материнской стороны, и стал офицером в его коннице. Моя мать была в родстве с леди Гвидой. Так что я получил хорошее воспитание. Отец мечтал, когда я стану взрослым, отправиться на дикие незаселенные земли, на север, чтобы найти собственную долину. Но с приходом захватчиков надеждам на поход в северные земли пришел конец. Надо было думать о том, как бы сохранить то, что имелось. Дорк находился как раз на линии первого удара Псов. Перед этим они в пять дней захватили Малис, потому что у них было новое невиданное оружие, выбрасывающее огонь и плавящее камни. Еще через три дня до нас добрались двое — все, кто выжил из Дорка. Он был уничтожен, стерт с лица земли. Мы поначалу не могли в это поверить. Той же ночью я приехал на вершину холма и увидел Долину Дорка. Там не осталось камня на камне.

Рассказывал он совершенно спокойно, очевидно, время стерло горечь. Потом он замолчал. Взгляд его не отрывался от дерева, но я знала, что он видит что-то свое.

— Я остался в Хефордейле и принес лорду вассальную клятву. Но мы не смогли удержать дорогу на запад, не смогли противостоять чудовищному оружию Псов. Впрочем, со временем это оружие удалось уничтожить, а другого, подобного, у Псов, похоже, не оказалось. Во всяком случае, никто не видел, чтобы в этих краях они его применяли. Но пока оно у них было, Пек воспользовались им сполна. Все большие Долины юга были разрушены, все до единой! — Рука его сжалась в кулак, хотя голос звучал все так же бесстрастно. — У нас не было вождя, способного сплзтить вокруг себя лордов всех Долин. Псы смогли в этом убедиться. Редерд из Дорка, Мейрик из Гестандейла, Лауги — все лишились своих владений и солдат либо погибли. Псы хорошо подготовились к войне. Им были известны все наши уязвимые места, а их, как видно, оказалось больше, чем укрепленных. Силы лордов были разрознены, и Псам ничего не стоило уничтожить их по одному, подобно тому, как сбивают с дерева созревшие плоды. Нам же оставалось бежать, прятаться и опять бежать. От нас сохранились бы только кости, белеющие в поле, если бы с севера не пришли четыре лорда, сумевшие навести некоторый порядок в наших рядах. Они убедили всех, что нужно либо объединиться, либо умереть. Так возник союз, заключивший договор с Всадниками-Оборотнями.

Совершилось это не скоро, но мы повернули течение вспять: отбивали у Псов долину за долиной. Правда, и они порой одерживали победы, как случилось у Переправы на Вегре, и все же, я верю, придет время, когда Псы будут скулить, а не лаять, и мы разочтемся с ними сполна. Только с чем мы тогда останемся? Большинство лордов погибло, Долины лежат в развалинах. Хай-Халлак должен претерпеть сильные перемены. Вероятно, он будет управляться четырьмя верховными лордами, хотя нет, тремя — ведь Скаркер умер, не оставив сына и наследника. Да, наша страна будет совсем другой.

— Что же будешь делать ты? Останешься служить Хефордейлу?

— Ты имеешь в виду — если доживу? — он улыбнулся. — Для меня нет смысла загадывать о будущем. Кто-то переживет войну, но я, будучи воином, вряд ли окажусь среди этих выживших. Я не уверен, что увижу окончательную победу, ибо с тех пор, как я вошел в возраст, вся моя жизнь проходит на войне. Мира я почти не помню. Но в мирное время присягу Хефордейлу я не принесу. Возможно, постараюсь осуществить мечту своего отца — отправлюсь на север за собственной долиной, но я ничего не загадываю наперед. Сейчас умнее всего — жить сегодняшним днем.